багажа… вернее, для боеприпасов и прочей ерунды Справа и слева от меня уселось двое ребят, автоматы они демонстративно сняли с предохранителей и направили на меня, а белобрысый веснушчатый, который справа, еще и предупредил:
— Ты смотри… Без глупостей, — любят они эту фразу… Я только криво усмехнулся.
— Ну, готовы?
— Поехали.
Пилот что-то неразборчиво буркнул, потом мотор взвыл, как мотоцикл без глушителя — и через секунду мы обрушились в пропасть. Я зажмурился. А еще пришлось сжать челюсти, чтоб желудок через рот не выскочил. И кто ж этого пилота летать учил?.. Кстати, почему мы еще в воздухе? До дна, что ли, не долетели? Надо глянуть, чисто из любопытства. Е-мое, да мы же летим! И скалы где-то в сотне метров под нами. только ветер пакостный, глаза режет, не полюбуешься. пилоту хорошо, у него очки… У стрелков, кстати, тоже. Ладно, как ни грустно, а глаза придется закрыть. При этом желательно полностью расслабиться, подкопить Силу. А для этого отключить все мысли и ощущения.
Искусство полностью отключиться очень важно для Чародея, но еще важнее уметь моментально прийти в себя. Но уж этим-то я владею в совершенстве, честь мне и хвала. Как только дельтаплан коснулся колесами земли, я моментально пришел в себя.
Так вот они — Белые Пещеры! То, что я в ущелье видел — ерунда по сравнению с аэродромом, который отгрохали здесь. А вообще котловинка что надо, не хуже Гнезда, только узкая — всей ширины метров полтораста. Справа и слева — непосредственно пещеры, прямо передо мной — какие-то каменные постройки, не то сараи, не то ангары, наполовину ушедшие в скалу, тут же что-то типа караульной будки, часовой курит, положив автомат на плечо. Идиллия…
Встречать нас вышло человек десять. Мы сгрузились, нашу машину тут же откатили на какое-то подобие рулежной дорожки, белобрысый бросил мне:
— Подожди.
При этом он не забывал про автомат, четко направляя его мне в живот. Ладно, кто бы спорил…
Где-то через минуту приземлился второй дельтаплан, с него сгрузили наемников и Дикса. Когда он подошел ко мне, белобрысый указал стволом на ближайший вход:
— Пошли.
Я послушно двинулся вперед, держа наготове эриковскую записочку, как белый флаг.
Вход вполне нормальный — пещера как пещера, но уже за первым поворотом обнаружился часовой с автоматом — под яркой электрической лампочкой. Обычно пещеры ассоциируются с чем-то другим: прокопченные стены, отопление по-черному…
Мы миновали что-то типа холла, где возились люди в форме, но внимания на нас никто не обратил.
— Налево.
Я свернул в длинный и тускло освещенный коридор — и меня чуть не сшиб с ног верзила в полевой форме с роскошными черными усами. Как у оперетточного венгерского графа. Я его, похоже, заинтересовал, во всяком случае, он резко затормозил и уставился на меня. Потом челюсть его выпятилась, он недобро протянул:
— Та-ак… — и взялся за кобуру. Похоже, пора верительные грамоты вручать.
Я протянул усачу записку, но он то ли не заметил ее, то ли не пожелал заметить — вместо этого обратился к моему конвоиру:
— Меченосец, значит… А зачем ты его сюда приволок?
— Эрик велел.
— И что у него за фантазии вечно? Ясно ведь сказано: уничтожить на месте.
— Погоди, — попытался вмешаться я. — Эрик тут со мной записку отправил…
Верзила опять не обратил на меня внимания, просто достал из кобуры пистолет. Вокруг уже собралось не меньше десятка любопытных, причем некоторые посматривали так, словно прикидывали, откуда из меня лучше кусок выкусить.
Усатый снова критически меня оглядел, потом бросил кому-то за моей спиной:
— Поставьте его к стенке.
Так… Только этого для полного счастья не хватало.
— Эрик мне обещал…
— В самом деле, обещал, — подтвердил кто-то, судя по голосу, белобрысый конвоир. Усатый выпятил подбородок:
— А я за его безответственные обещания не отвечаю. К тому же, он мне не начальник… Ред, Аксель, Матиас, вывести!
Меня подхватили под локти, кто-то деловито осведомился:
— А второго?
— Не трогайте пока, но глаз с него не спускайте.
Я рванулся из цепких рук:
— Может, записку-то прочтешь, а?!
— Нечего! — рявкнул он. — Что я — Эрика не знаю?
— Ах ты!.. — проскрежетал я, глотку перехватило. Меня подтолкнули к выходу, в спину уперлось дуло. А еще я поймал беспомощный взгляд Дикса. Да, тут он ничего поделать не сможет…
— Эрик мне обещал! — я опять попытался вырваться, но получил стволом под ребра. Ах ты, как по- глупому все!..
Меня выводят наружу, усатый командует:
— Вон там поставьте, в стороне от входа. Еще дальше.
Часовой с автоматом даже курить забыл, смотрит, открыв рот.
Меня ставят у каменного откоса, отходят на десяток шагов. Трое.
Четвертый — усатый. Лиц не вижу, все расплывается, на глаза от сознания собственной глупости слезы наворачиваются. Так по-дурацки, а?! Нет, этого удовольствия они не получат.
— Заряжай!
Во рту становится противно и вязко, колени, кажется, обмякли. Ну нет, Чародея так не возьмешь, кое-кого я еще с собой прихвачу! Жаль, до Эрика, этого предателя, не доберусь…
— Целься!
Стволы поднимаются — три черных дыры, кажутся неправдоподобно огромными. Сейчас. Мне нужно еще секунду… Усатый поднимает руку — медленно, как в глицерине…
— Ну-ка, стоп!
Негромкий хрипловатый голос прозвучал откуда-то со стороны входа. Нацеленные автоматы нестройно колыхнулись, головы повернулись.
У входа, скрестив руки, стоял плотный седой коротышка в мятом хаки, расстегнутом на волосатой груди. Этакий постаревший Карлсон…
— Опустите-ка автоматы, — все так же негромко скомандовал коротыш. Автоматчики подчинились, как мне показалось, с большой охотой, а Карлсон повернулся к усатому:
— Что это ты тут затеял, Генрих?
— Это тот самый Меченосец…
Седой терпеливо кивнул:
— Я вижу… Но спрашиваю-то я тебя не об этом.
— У меня приказ его расстрелять.
— Я не совсем понял, — коротышка подошел к громадному Генриху, остановился перед ним, покачиваясь с носка на каблук и глядя на него снизу вверх. — Я что — отрядил тебя командовать расстрелом? Не слышу?
Усатый Генрих начал медленно заливаться краской:
— Нет, Ульвар.
— Так… А может, напомнишь мне, кто из нас командует группой? Ты? Или все-таки я? — коротышка спрашивал с искренней заинтересованностью, а у Герниха, кажется, даже усы покраснели. Вокруг уже собралась кучка любопытствующих, кое-кто прятал ухмылки. Этого Генриха здесь, похоже, не слишком
