нас такими Институт.
Эрик промолчал, а Этелред, надо отдать ему должное, слез с любимого конька:
— Ты тут говорил, что тебя кто-то с кем-то бороться отправил? Но от Ордена ты все еще отлучен, верно?
Вот нетопырь одноглазый, ни словечка мимо ушей не пропустит… Я даже слегка задержал дыхание, как перед нырком:
— Приходилось тебе слышать о Лиге Мастеров?
— О ней известно мне, — подала голос Ильмира. Теперь я снова чувствовал на себе ее взгляд — в самом буквальном смысле. Только рассматривала она меня не снаружи, а изнутри. Ощущение далеко не из приятных. Сдается мне, ей слепота в этом плане даже преимущества дает… Не знаю, может ли она, как и Гельда, чуять вранье, а проверять как-то не тянет…
Этелред перебил:
— Ладно, продолжай. Что за напасть, которая до нас доберется?
Я глянул на Эрика — помалкивает, но глаза так и бегают, причем на Этелреде задерживаются чаще, чем на ком-то другом. Ну, оно и понятно — старый бес одним своим видом страх нагоняет… А мне предстоит его убедить, что не только мне нужна помощь Прокаженных, но и им — моя.
— Ну хорошо. Именно напасть — что-то вроде Великой Напасти.
— И какой помощи ждешь от нас?
И я рассказал вкратце о переходе через Ущелье Морока, о сраженье над заставой и о том, что было потом… И даже поделился своими выкладками насчет Ущелья — тут мне показалось, что Эрику челюсть сейчас большие пальцы на ногах отдавит, а Этелреда чуть кондратий не хватил. Но все обошлось. По крайней мере, на могилке моей не напишут: «Он был слишком догадлив»… Во всяком случае, Эрик несколько успокоился и вытянул из кармана сигареты машинальным жестом, закурил… Этелред только покосился на него неодобрительно, но ничего не сказал.
— …И вот, я хочу знать, что можно сделать с этим Ринге, который появляется из моего Камня, — подытожил я. — Я его боюсь. И то, что было в Ущелье, смахивает на выход в Запределье. От этого можно защититься?
— Трудно. Если вообще возможно.
Этелред вдруг резко сменил тему:
— В прошлый раз с тобой были ведьма и эльф. Что с ними?
— Эльф погиб. А ведьма… — вот тут слова поперек горла стоят… Я отвернулся и сухо закончил:
— Есть основания считать, что она тоже погибла.
— Ты идешь на Запад из-за этого? — мягко спросила Ильмира.
— Теперь — да. И из-за этого.
— А ты узнал, из-за чего шла та охота на тебя?
Так, это уже явная проверка, только с какой целью?..
— Только догадки. Видишь ли, несколько лет назад, в каком-то другом мире, я был… как бы сказать… не Чародеем, а чем-то в этом роде: моей задачей было чувствовать опасность, отыскивать спрятанное и прочее в том же духе. И там шла война. Я был на операции, мы что-то искали. Не знаю уж, что нашли, но после этого мне стерли память.
— Так вы в Институте умеете память стирать?!
— Так эти разработки еще лет пятнадцать назад прикрыли!
Эрик и Этелред заговорили одновременно, почти так же синхронно замолчали, уставившись друг не друга через стол. А Ильмира подошла ко мне на несколько шагов и тихо, почти неслышно… сказала?.. подумала?..
— Значит, ты узнал об этом, Мик…
Тэк-с… Я тоже поднялся, оперся руками о стол:
— А ты, значит, с самого начала об этом знала?
— Прости… Тогда я тебе этого сказать не могла — это тебя могло погубить. Лучше б тебе не знать и сейчас.
Я едва сдержался. Да что ты будешь делать — каждый считает, что лучше меня знает, сколько мне стоит о себе узнать! Хотя, с другой стороны, свались на меня тогда еще и эта проблема, все могло бы пойти по-другому, причем, и в этом она права, отнюдь не в лучшую сторону.
— Что ж, если это все и правильно, мне-то от этого не легче…
Она не ответила, прошла, мягко ступая, по хижине, потом, взмахом головы, отбросив со лба прядь, повернулась к Этелреду:
— Прости, отец, и ты, Эрик, но мне надо поговорить с Меченосцем наедине.
Этелред усмехнулся криво:
— Таковы дети… Ладно, Эрик, пойдем — великие и мудрые собрались беседовать.
— Пошли, — с готовностью согласился Эрик. — А то вдруг им взбредет поэкспериментировать?
Они вышли из хижины, я чуть растерянно посмотрел им вслед. И кто бы мне сказал, о чем тут говорить? Обычно в подобных случаях у меня наготове стандартный набор шуток, комплиментов и прочего, но тут он не сработает, чует мое сердце. Уж больно она женщина нестандартная… и тянет меня к ней, и отпугивает — причем боюсь как-то уж совсем неизвестно чего…
Наконец я все же родил:
— Помнишь, в прошлый раз ты говорила, нам не суждено встретиться?
— Я ошибалась.
— Ого, — я даже позволил себе усмехнуться. — Не знал, что ты способна ошибаться. Или признаваться в ошибках.
— Ну что ж, знай.
И опять мы замолкли. Я крутил на руке браслет Странника, глядя в стол. Какого, в конце концов, лешего! Раз сама она считает, что нам есть о чем поговорить — пожалуйста. А я в данном случае не намерен заводить вежливых и никчемных разговоров о погоде, о прошлом, и о чем там еще…
Наконец Ильмира опустилась на топчан, даже как-то сгорбившись, и тихо, словно и не мне вовсе, сказала:
— А ты очень изменился, Мик.
Надо же, эпоха великих открытий… Я не сдержал горечи:
— Еще бы! Оказался без прошлого, при этом должен в самое пекло идти, при этом же, Волк меня откуда-то знает, следит за мной… Неизвестно, чего ради, потерял названного брата, кучу друзей, прошел это сволочное ущелье, чем-то заинтересовал пресловутого Ринге Ублюдка… Полный набор…
— Да, теперь мне становится ясно… Сначала я думала — ты подменен…
— Некем уже, боюсь… Говорил я тебе про своего двойника? Ну вот, когда я к себе в мир вернулся, встретил его — и даже толком поговорить не успели. Убили его. Причем, вроде, опять же из-за меня. Слушай, может, я проклят? Кто со мной ни свяжется — погибает…
— Да нет, не проклятье это… — Раздумчиво произнесла она. — Оказывается, людей и в твоем мире убивают?
Для нее, похоже, представления об иных мирах смахивают на легенду о потерянном рае…
Усмешка моя получилась очень жесткой. Увидеть ее Ильмира, понятно, не могла, но что-то такое почувствовала — во всяком случае, обернулась ко мне, и на лице ее ее я увидел… не жалость, и не то что понимание, просто понял, что мои переживания ей знакомы, что мы в некотором роде товарищи по несчастью.
— Да, ты изменился, — повторила она. — К добру, к худу ли — но ты стал сильнее.
— Ты не это в виду имела, говоря, что у меня свой путь? Очень скользкий путь, надо сказать… В том числе, от крови.
— Я не знала, каким он будет. И не хотела влиять на твой выбор.
— Ладно, свою дорожку, похоже, я выбрал… А потом, ты хоть и не хотела, но все же повлияла: я ж к тебе вернулся, пусть и ненадолго, но своей волей, — странно, это я произнес, не покривив душой. да что я мучаюсь, ведь не безразлична она мне, особенно если учесть, что в прошлый раз я готов был все подальше послать и здесь остаться…
