превосходстве германской культуры.
Джугашвили заметил: «Россия породила всемирно известных писателей, композиторов, ученых, философов. Вы смотрите на нас, словно на примитивных островитян южных морей. Но я, находясь в ваших руках, не обнаружил ни единой причины смотреть на вас снизу вверх».
При дальнейшем допросе Штрик-Штрикфельдт пытался выяснить, как пленник оценивает «освободительную миссию» Германии. Яков Джугашвили сказал, что нападение на СССР считает «откровенным бандитизмом», агрессоры получат крепкий отпор и будут разгромлены.
Штрик-Штрикфельдт спросил:
— Итак, вы заявляете, что не верите в победу Германии?
— Нет, не верю.
Один из следователей, сидевших во время допроса рядом со Штрик-Штрикфельдтом, решил пофилософствовать о радости земного бытия:
— Вы не будете отрицать, что природа дала каждому из нас инстинкт самосохранения. Любой человек хочет видеть солнечные лучи, смеяться, думать, просто дышать. Не так ли?
Гестаповский следователь уговаривал пленника позаботиться о себе, о будущем своих детей. В ответ Яков Джугашвили отрезал:
— За такую «философию» ваши хозяева, наверное, хорошо платят.
Гестаповцы все еще надеялись сломить волю Якова Джугашвили. Они сохранили бы ему жизнь, если бы он согласился выполнить хотя бы одно их требование. Еще бы, весь мир изумится: сын Сталина осудит отца, выступит против «большевистского режима», заявит о его «антинародном характере», возглавит в Германии русскую освободительную армию, о создании которой уже мечтали гитлеровцы.
Фашисты неоднократно фабриковали материалы о Якове Джугашвили. В конце ноября 1941 года они сбрасывали с самолетов листовку, где он был снят с Георгием Скрябиным, якобы сыном Молотова (у В. М. Молотова сына никогда не было). На фотографии они показаны на фоне осеннего пейзажа: стоят оба в пилотках, в шинелях без ремней, руки в карманах. Рядом текст: «Посмотрите на них! Это ваши вчерашние товарищи, которые, увидев, что дальнейшее сопротивление бесполезно, сдались в плен. Это сыновья Сталина и Молотова. Они находятся в германском плену — оба живы, здоровы, сыты и одеты. Бойцы и командиры! Следуйте примеру сыновей Сталина и Молотова! И вы убедитесь сами, что есть новая жизнь. Она лучше, чем та, которую вас заставляли вести ваши «вожди»».
В Берлине был издан буклет. В нем 54 снимка о германских концлагерях. На двух фотографиях — Яков Джугашвили. Рядом текст: «Даже сын Сталина, старший лейтенант Джугашвили, бросил это бессмысленное сопротивление… Взгляните на эти картины из германских лагерей военнопленных! Такова действительность в германском плену!..»
В конце 1941 года Якова привезли в Берлин, передали в распоряжение чиновников министерства пропаганды. Повсюду Якова сопровождали два гестаповских охранника. Они решили уговорить его хотя бы один раз выступить по радио на русском языке с восхвалением гитлеровского рейха, заявить, что он навсегда отрекается от большевистской России. Для этого враги пытались использовать разные средства, учитывали и то обстоятельство, что он давно оторван от дома.
Поселили Якова в одном из самых фешенебельных берлинских отелей «Адлон». Купили ему роскошный костюм. Жил он в номере «люкс». Порой к нему посылали «для бесед» контрреволюционеров грузин — изменников Родины. Они должны были уговорить Якова перейти на сторону немцев. Но ничего у гестаповцев и их прихвостней не получалось.
В ресторане охранники заказывали для Якова изысканные блюда. Его угощали дорогими винами, фруктами из тропических стран. По вечерам в ресторане царило веселье: выступали артисты варьете. Они исполняли, скабрезные песенки о неразделенной любви. Среди артистов были полуголые девицы. Охранники предлагали Якову познакомиться с одной из них.
В трагедии «Яков Джугашвили» Николай Доризо пишет:
«Осень 1941 года. Кабинет рейхсминистра пропаганды доктора Геббельса. Геббельс и Рейнгард Гелен, возглавляющий в германском генштабе разведотдел «Иностранные армии Востока».
Геббельс. Меня интересует сын Сталина. Что нам о нем известно? Характер?
Гелен. Мягкий, тихий, покладистый.
Геббельс. Это хорошо. Отношения с отцом?
Гелен. Как нам известно, сложные. Яков не был любимым сыном. После очередной ссоры с отцом даже пытался застрелиться. Ушел из дома. Работал в Ленинграде на электростанции чернорабочим.
Геббельс. Это хорошо. Это то, что нам нужно. Думаю, будет нетрудно, пользуясь всем этим, склонить его к сотрудничеству с нами. Переход сына Сталина на нашу сторону — это важное сражение, выигранное нами. Если сын Сталина служит нам, значит, плохи дела и Сталина, и всех большевиков. Надо предложить ему стать во главе нового правительства в России. Какой эффект! Эффект с мировым резонансом. Как раз сейчас, когда наши войска переходят в решающее наступление по всему фронту, такое правительство во главе с сыном Сталина самим фактом своего существования отрезвит умы американцев и англичан, лишит их иллюзии возможной победы. Земля шатается под ногами Советов. Итак, ваша задача, Гелен, во что бы то ни стало, вы слышите, во что бы то ни стало склонить сына Сталина к сотрудничеству с нами…»
Выходивший после войны в ФРГ журнал «Штерн» о тех днях писал: «Джугашвили перевезли из главной резиденции гестапо на Принц-Альбертштрассе в роскошный отель «Адлон»… Геббельс понадеялся, что ему удастся трансформировать этого русского в антисоветского пропагандиста. Но Яков, убежденный коммунист, стоял на своем. И тогда его из геббельсовского гостя в дорогом отеле снова превратили в обычного военнопленного. Он был ценным заложником, но весьма неудобным, он повсюду, где только мог, убеждал своих товарищей, что Германия неизбежно проиграет войну и большевизм победит».
У гестаповских палачей все еще теплилась надежда на то, что им все-таки удастся сломить сына Сталина. В декабре 1941 года Якова Джугашвили перевели в офицерский лагерь «Офлаг XIII-Д». Он находился на баварской земле, в Хаммельбурге. Разные там оказались узники. Не все стали борцами. Но большинство было предано Отчизне до последнего дыхания. Они создавали организации Сопротивления, поддерживали друг друга. Были заключенные, пытавшиеся бежать из лагерей, хотя знали, что за побег гитлеровцы карают расстрелом.
В Хаммельбурге томились военнопленные из ряда стран — Советского Союза, Югославии, Франции. В концлагере гестаповцы изощренными пытками пытались устрашить иных заключенных и сделать их своими тайными агентами. Того, кто не соглашался стать предателем, уничтожали. В Хаммельбурге не было крематория, узников-антифашистов увозили для казни в другие лагеря — Бухенвальд, Маутхаузен, Заксенхаузен, но чаще всего в Дахау. Там пленных, привезенных из Хаммельбурга и отказавшихся сотрудничать с нацистами, раздевали догола. Особый отряд СС расстреливал их. Трупы с места расправы отправляли в крематорий.
Бывший унтер-офицер 828-го пехотного полка Зекл, служивший в лагерной охране, дал такое показание: «Яков Сталин (так в тексте, опубликованном в чехословацком журнале «Жизнь» в 1968 году. — Я. С.) был заключен в одиночку барака № 6. Там он не смел ни читать, ни писать. В семь часов утра я подавал ему кофе, затем на полчаса выводил во двор, огражденный колючей проволокой. И после ужина он имел право на короткую прогулку. На ночь его камера закрывалась тяжелыми железными решетками и на две двери, которые закрывались на два замка».
Начались новые допросы. Гестаповцы все делали, чтобы «повлиять» на Якова Джугашвили. Но он был по-прежнему непреклонен и верен намеченной линии поведения. Как подлинный советский патриот он преодолевал страх и держался с достоинством.
Политрука П. П. Кашкарова первый день войны застал на западной границе — он был начальником штаба одной из частей, оборонявших Брестскую крепость. Когда оставшихся в живых защитников крепости взяли в плен, немцы отобрали офицеров и отправили их в концлагерь Хаммельбург.
Там П.П. Кашкаров стал другом генерала Д. М. Карбышева. До войны Карбышев был генерал- лейтенантом инженерных войск, профессором, доктором военных наук, преподавателем Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил СССР.
Петр Павлович Кашкаров вспоминал: «Когда в 1942 году пришел эшелон из концлагеря Замостье, я
