в сторону, подальше от остальных участников вечеринки. - Мне пришла в голову еще одна мысль, но очень не хотелось беспокоить вашего отца. Он такой занятой человек, и всем всегда необходима его помощь то с одним, то с другим; просто чудо, что он вообще находит время для семьи. Но мне очень понравилась его новая фабрика, знаете ли. Не потому что я исходил ее вдоль и поперек, но весьма наслышан. Возможно, вы могли бы…
Маргарита повернулась к нему спиной.
- Безусловно, вам и в голову не приходит, - сказала она, - что мы гуляем здесь с вами наедине.
- Нет, нет! - в знак протеста Вайклиф поднял перед собой ладони и помахал ими. - Мне в голову не приходило ничего неуместного. Разумеется, вы не можете отвести меня… нас туда без сопровождения. Боже упаси! Но если бы вы дали мне на время ключ и мне удалось бы быстренько пройтись по фабрике и взглянуть на нее одним глазком… Клянусь, я ничего не трону и очень быстро верну вам ключ.
Чопорно выпрямив стан, Маргарита как можно более грозно ответила:
- Об этом вам следует договариваться с моим отцом.
- А-а, хорошо, хорошо… - произнес Вайклиф, - но ведь попытка не пытка, не так ли? - Он подмигнул ей, а потом улыбнулся так ехидно и проказливо, как бы высмеивая самого себя, что она тотчас простила ему все. Он был старый плут, но истинного вреда от него не было. - Скажу прямо, я действительно восхищаюсь вашим отцом, понимаете? Он - отличный парень, солидный человек, опора своей страны. Его бы хорошо приняли в Лондоне. - А затем еле слышно, словно обращаясь к самому себе, он проговорил: - Но ваш изобретатель - это нечто! Не могу даже представить, откуда он взялся. Удивительно, необыкновенно одаренный человек. Словно химера или небесное знамение. Не удивлюсь, если окажется, что он - один из величайших людей нашего времени.
- Да, вполне может статься. Все говорят, что он - великий человек. - На этот раз голос Маргариты прозвучал задумчиво. - Но, знаете, порой мне кажется, что при этом он не обязательно
Тем же летом, желая продемонстрировать работу парового двигателя, Фауст установил в новом саду очень большое вертикальное деревянное колесо, движущееся регулярными рывками, на которое можно было сесть и оказаться унесенным в небо до уровня церковного шпиля, а потом опять опуститься вниз.
Маргарите колесо понравилось. Она каталась на нем так часто, как ей позволяли.
В первый день «наездники» садились на колесо, не считаясь с возрастом или полом, поэтому смех парочек, как женатых, так и нет, был слышен за половину прихода. Но затем молодые парни поняли, сколь естественно и уверенно можно обхватить девушку за талию при внезапном и резком подъеме, а потом украдкой поцеловать на самом верху колеса, - все ездоки на время выпадали из этого мира с его обыденными нормами поведения, становились спокойными и безмятежными, воспринимая все бодро и жизнерадостно. Тогда вмешались доминиканцы, открыто осудили изобретение как опасное для общественной нравственности и категорически потребовали, чтобы женщинам вообще не дозволялось кататься на колесе. Этим поползновениям быстро положила конец гневная делегация из монастыря Святой Клары, и было достигнуто соглашение, что достаточно разделения полов.
Затем было замечено, что, когда молодые дамы парили в воздухе, всякие проказники стояли внизу, задрав головы, надеясь хоть одним глазком подсмотреть нечто запретное. Тогда был приставлен офицер из замка, стоявший на страже с саблей наголо, дабы постоянно держать озорников на расстоянии - юные дамы к этой его службе относились со смешанным ощущением благодарности и презрения.
На третий день Маргарита каталась на колесе с тетушкой Пеннигер. Маргарита уселась первой. Пока монах с очень серьезным лицом помог тетушке взобраться на колесо, она подняла взгляд на вершину колеса и увидела то, чего монах не замечал. Молодая девушка, ее ровесница, привлекала внимание молодых парней тем, что подправляла юбки, флиртуя без всякой скромности. И при этом безумно хохотала - настоящая Гретхен. Маргарита вздохнула и скрестила лодыжки под складками своего платья, как приказал доминиканец, и тот, пробормотав что-то об осторожности и резких механических рывках, переключил рычаг управления колесом на движение.
Тетушка Пеннигер громко взвизгнула от внезапного подъема и тотчас крепко зажмурилась. Повернувшись к Маргарите, она сильными костлявыми пальцами, как клещами, вцепилась в нее и зарылась лицом ей в бок.
- Не хочешь, чтобы я помахала монаху? Колесо остановят, и ты сойдешь, - с тревогой спросила Маргарита.
- Нет! - выдохнула ее спутница. - Нет, я просто закрою глаза. - Колесо резко пошло вниз, и она заверещала снова. - А это и в самом деле недурно.
Маргарита высвободила руку, оказавшуюся зажатой между их телами, и нежно, с любовью, погладила тетю по сухим седым волосам. Она была крошечная женщина, и, утешив ее таким образом, Маргарита пробудила в себе вкус к тому, что, должно быть, походило на материнство. Ее сердце было проникнуто заботой об этом маленьком, нуждающемся в помощи, добром создании.
Как приятно оказаться в вышине! Она вознеслась на самый верх, высоко в холодный воздух, а потом с огромной скоростью помчалась вниз. От этого Маргарита была на седьмом небе от счастья. Вот вся окружающая местность простирается перед ней, яркая, пестрая, как лоскутное одеяло, и - вниз.
- Надо поговорить, - пробубнила тетушка Пеннигер ей в плечо. Ее голос звучал по-заговорщицки приглушенно.
- О чем?
- Скажи-ка, деточка… ты ведь достигла возраста, когда нам надо искать для тебя мужа. Ты понимаешь, о чем я, не так ли?
- Я… Я… Полагаю, что да.
Колесо вновь заскользило вниз, и тетины пальцы лихорадочно вцепились ей в руку. Теперь уж точно утром проступят синяки.
- Скажи-ка… Как ты думаешь, Фауст - хороший муж?
Колесо стало опускать их к земле, и мысли Маргариты стали тоже более приземленными. Выйти замуж за Фауста? Несмотря ни на что, она никогда серьезно не задумывалась о подобной возможности. Не то чтобы он был слишком стар - разница в десять лет не имела чрезмерного значения для супружеской пары, - но он казался ей слишком… необычным. И потому устрашающим. Фауст представлялся Маргарите чем-то вроде стихийного бедствия - шторма, вулкана или сильного прилива.
- Похоже, отец его недолюбливает, - осторожно заметила она.
- Возможно, выбора у него не будет, - проговорила тетушка Пеннигер. Затем воскликнула: - А-а! - и добавила: - Однако, если не Фауст, то Софии надо срочно
- Софии?
Колесо вознесло их вверх. Но лучше от этого не стало.
- Уж не знаю, заметила ли ты, как она изменилась в последнее время. Непослушная, мрачная, внезапные вспышки гнева или слез - и всегда болтается возле мастерских Фауста. О, мне ли не знать этих признаков… Помнится, когда я была молода… ну, не важно. Нужно все обстряпать, и быстро. Иначе хлопот не оберешься.
- Тетушка, признаюсь, в отличие от вас я не замечала, чтобы она вела себя как-то странно.
Тетя пристально вгляделась в племянницу из складок сборчатого пышного платья - словно краб-отшельник, выставивший глазки на ножках из раковины.
- Что ж, конечно. Вы сестры, и, естественно, она скрывала это от тебя. Я же всего лишь глупая старуха - во всяком случае, она
