Мне предстояло дней пять, а то и шесть добираться до заставы. Всю дорогу у меня не шли из головы эти бесследно пропавшие четверо человек. Такое в практике у пограничников почти не случается. По дороге я не раз останавливался в караван-сараях, много разговаривал с казахами и русскими. Некоторые из них слышали о странной пропаже пограничников, но это и все, больше никто ничего не знал.
Два дня я принимал погранзаставу, а потом попросил бывшего начальника заставы подробнее рассказать мне о происшествии с конвоем.
Дело было так. В конце мая пограничники Волков и Абдулин задержали двух человек, перешедших границу. При допросе на погранзаставе задержанные объяснили, что являются китайскими солдатами, нарушать границу не хотели, а просто заблудились. Начальник погранзаставы сообщил о задержанных в погранотряд и получил распоряжение отправить китайских солдат под конвоем на их погранпост. В конвой назначили Волкова и Абдулина. Однако ни Волков, ни Абдулин на заставу не вернулись. Розыски ничего не дали.
Я попросил своего собеседника показать мне пограничную книгу за май — июнь. Внимательно посмотрел ее.
— Скажите, а почему не указан маршрут конвоя? — спросил я.
— Это наша ошибка. Они должны были двигаться по пятому маршруту. Волков и Абдулин этот маршрут знали прекрасно — исходили его вдоль и поперек.
— Хорошо. А вы пытались связаться с китайским погранпостом?
— Нет. Этого мы не стали делать, так как никто из жителей аула, через который они должны были пройти, их не видел. Значит, до границы они так и не дошли.
— Больше вам ничего не известно?
— Нет. Как в воду канули!
— Вы в дальних аулах бывали?
— Был. Но там тоже ничего не знают.
— По-казахски вы говорите?
— Нет. Почти нет.
Я расспросил подробнее о Волкове и Абдулине. Волков, командир отделения, 24 лет, сибиряк, комсомолец, служил почти два года, хорошо знал эти места, был дисциплинирован, внимателен, товарищи его любили. Абдулин, казах, местный, того же возраста, что и Волков, взысканий не имел, был принят в комсомол на заставе.
Ночью мне не спалось. Я терялся в догадках. Не может быть, чтобы в селах и аулах ничего не знали. Не говорят — значит, не хотят сказать. Но народ сейчас уже не тот, что в двадцать четвертом году, подросла молодежь, да и пожилые батраки уже не так оглядываются на баев, как раньше. Нужно ехать в села и аулы и там разговаривать с людьми.
Утром я с пятнадцатью пограничниками выехал с заставы.
В одном селе крестьянин сказал мне, что сам видел, как два пограничника вели двоих человек — у колодца они напоили лошадей и уехали. Дальше их тоже видели. А потом следы терялись. Тогда я решил поездить по соседним аулам и стоянкам, поговорить с людьми.
Украинец, у которого остановились мы на квартире, охотно рассказывал нам, о чем говорят в селе. Обычно новости он приносил, побывав в магазине.
— Ну, что ходили в магазин?
— Та ходыв жинке соли купляты, а соби сирныкив.
— Ну, что нового?
— За вас балакали: «Великый начальник кавав, шо бедний казах и кыргыз — хозяин гора, баран и земля».
— А еще о чем говорили?.
— Да все за этих пограничников, шо пропалы. Казах Бесимбаев размовляе, будто пограничников нихто не убив, а боны сами пишлы в горы. Но нихто ций брехни не повире.
— А что за Бесимбаев?
— Вин хитрый, як бис. Дуже ласкается перед баем Омаром Оспановым.
— А что, не тот это Омар Оспанов, что раньше Анненкову служил?
— Тот самый. Придуривается, шо любе Советску владу, тильки вин так любе Советы, як собака палку.
Через несколько дней после моего приезда ко мне явились баи. Все они были в новых чекменях, перехваченных широкими серебряными поясами.
— Кто вы такие и что хотите? — спросил я, выйдя во двор.
Один из них, небольшого роста, широкоплечий, с короткими руками, смуглый до черноты, сказал:
— Мы казахи. Я и мой товарищ приехали к тебе. Ты новый человек. Мы немного гостем будем.
Говорил он с почтением, его большие глаза выражали преданность.
Я пригласил их к себе в комнату, предложил папиросы «Казбек».
— Хороший джигит, — сказал короткорукий одобрительно, взглянув на всадника, изображенного на коробке.
— Что привело вас ко мне, почтенные? — осведомился я.
Новый человек приезжает аул — он наш гость. Казах ему мало-мало помогает. Мы привезли тебе баран. Хороший айран привезли. Ты большой начальник, и мы тебя уважаем. Хотим хорошо тебе делать.
— Спасибо за внимание. Я знаю, что казахи — народ хлебосольный. Такой закон у них. Но есть и закон советский. Он говорит, какой бы я ни был большой начальник и как бы вы меня ни уважали, но принять такой подарок я не могу. Если хотите продать, то скажите, сколько мне уплатить?
Баи нахмурились.
— Зачем нас обижаешь? — сказал старший. — Наш обычай и закон крепкий. Не берешь баран — приезжай гости. Завтра большой праздник у нас.
— А вот это другое дело. Я люблю ваши национальные игры.
Когда мои неожиданные гости, выкурив с достоинством по одной папиросе, удалились, украинец спросил меня: — А вы зналы, хто боны?
— Вижу, что баи.
— О ций, шо старшой, черный, — Омар Оспанов, чоловик нечистый. Вин всим голова.
Вспомнил я все, что слышал об этом человеке, и решил приглядеться к нему поближе.
— А этот, очень толстый, бритый? — спросил я хозяина.
— Це Кзылбай.
К вечеру ко мне вдруг заявился Мушурбек. Я очень обрадовался ему: ведь мы не виделись с ним целых два года. Но держался он так, словно мы едва знакомы. На мое радостное приветствие и вопрос, как он здесь очутился, ответил сдержанно:
— Лошадь ищу. Хороший иноходец. Уздечка есть, а лошади нет.
Хозяин-украинец с любопытством рассматривал его, сочувствовал, что тот потерял коня.
Только когда украинец вышел, Мушурбек улыбнулся мне:
— Да я и не ищу лошадь. Большой разговор есть.
— Откуда ты узнал, что я здесь?
— Новый начальник сказал. «Мушурбек, — сказал он мне, — ты знаешь, что твой первый друг приехал, он теперь будет начальником другой заставы». Я к тебе с новостями.
— В чем дело, Мушурбек?
— Ты знаешь Касымбая. Знаешь Зайсан. Десять дней назад сказала мне Зайсан, что Касым вернулся от бая Оспанова. Договорились нападать на соседнюю заставу, угонять много скота за границу.
— Спасибо, Мушурбек. От всей Советской власти спасибо. А у меня к тебе дело есть.
— Я всегда готов тебе помочь.
— Несколько месяцев назад у нас на заставе пропало два пограничника — Волков и Абдулин. Я сюда приехал, чтобы разыскать их следы. Абдулин — казах, из здешних мест. Ты казах. Тебе, как своему, быстрее, скажут. Поезди по аулам, «поищи» еще своего коня. Говори, что конь у тебя был серый в яблоках. На таком коне уехал и пропал Абдулин.
