Странники

технический прогресс был во многом иллюзорен. Например, много ли выигрывает человек оттого, что холодильник в его квартире управляется не простеньким реле, а компьютером? Какая польза, если зеркало в ванной заменили монитором с видеокамерой? Никакой. Всё это иллюзии. Какие-то из них поддерживались ради получения выгоды. Какие-то возникали сами собой из-за людской полуобразованности. Но все они были абсолютным злом.

***

      Подул ветер, и с нашего берега в Сетунь посыпались пожухлые листья. Накрапывал дождик.

      — Добро и зло, — продолжал Учитель, — как мы знаем, существуют не где-нибудь, а в человеческих головах. Прогресс и регресс можно найти в различных уголках Вселенной, но только для нас первое является добром, а второе — злом; космосу же и то и другое безразлично. Разум свободного человека всегда открыт для прогресса. Однако существуют такие знания, которые, подобно компьютерным вирусам, закрывают мозг для входящей информации, а человека делают несвободным. Это иллюзии прогресса. Стремясь к ним, несвободный человек делает всё то, что люди испокон веков называли злом: убивает, лжёт, предаёт, ворует. Давай посмотрим, чем свободный человек отличается от несвободного. Представь две одинаковые комнаты, в которых сидят два одинаковых человека и не выходят оттуда. Одна комната заперта на замок, а другая открыта. В какой из них находится несвободный человек?

      — Видимо, в запертой.

      — А тот, кто в открытой комнате, тот свободен?

      — Ну, если он может выйти, то, наверное, да.

      — А почему тогда он не выходит?

      — Не хочет, — предположил я.

      — А представь, что этому человеку сказали, что если он выйдет из открытой комнаты, то его непременно убьют. Он свободен?

      — Нет, не свободен. Но пригрозить смертью — это ведь то же самое, что запереть на замок.

      — Вот именно, — сказал Кузьма Николаевич, — замки могут приобретать невероятное множество форм, и мы теперь пытаемся эти формы каким-то образом обобщить, чтобы разобраться, нет ли таких замков у нас внутри, не заперты ли мы в интеллектуальную тюрьму. Ты согласен, что если человек не выходит из открытой комнаты из-за боязни быть убитым, значит он несвободен. А если, допустим, ему сказали, что из комнаты не нужно выходить, потому что за дверью всё равно нет ничего интересного, и поэтому он не выходит, — свободен ли этот человек?

      — А он проверил, правда ли за дверью неинтересно?

      — Нет. Ему просто сказали «за дверью неинтересно» — и он поверил.

      — Значит, несвободен.

      — А если ему доказали, что за дверью неинтересно?

      — Как ему могли это доказать, если он не видел, что за дверью?

      — Мало ли как доказывают... Много есть способов.

      — Значит, его обманули, и он так же несвободен, как тот, кто поверил на слово.

      — А если человек вышел за дверь, шёл, шёл, шёл, не нашёл ничего интересного, устал и вернулся в комнату, где ему хорошо. Свободен ли он?

      — Нет. Это значит, что тюрьма вместо стен окружена унылыми пейзажами.

      — А если этому человеку просто лень выходить за дверь, он свободен?

      — Нет. Он раб лени.

      — А может ли вообще быть такое, что человек сидит безвылазно в комнате и остаётся свободным? Есть ли свобода для того, кто сделал выбор? Да и есть ли она до выбора?

      — Человек, — сказал я, —  может остаться свободным, если, к примеру, изъездил весь мир и в итоге счёл комнату самым лучшем местом из всех, какие видел.

      — Но он может и ошибаться, — заметил Учитель. — Неужели ты никогда не видел людей, которые кучу всего на своём веку повидали, прочитали сотни книг, побывали во всевозможных передрягах, но ухитрились при всём при том остаться глупцами?

      — Встречались иногда.

      — Такие люди, несмотря на жизненный опыт, могут и беспрекословно верить своим сомнительным авторитетам, или бояться чего-то, или лениться, или покупаться на чью-то ложь, — в общем, делать всё то, что отнимает у человека свободу. Многознание не есть мудрость, гласит сермяжная правда, а жизненный опыт это всего лишь многознание. Если человек хочет остаться в комнате, стало быть он несвободен. Он раб своего желания. Ведь назвал же ты несвободным того, кто потворствует лени?

      — Я-то назвал. Но если так рассуждать, то получается, человек всегда несвободен. Страшно — несвободен. Лень — несвободен. Просто нравится сидеть — тоже несвободен.

      — В каком-то смысле ты прав. Человека действительно всегда что-то ограничивает, для начала собственная жизнь. Абсолютная свобода это то же самое, что всемогущество, а оно для нас с тобой недостижимо. Однако некоторая степень свободы нам доступна, и она может расшириться или сузиться. Когда человеком овладевает какое-либо чувство, и он ему подчиняется, он становится несвободнее. Чувство — это нечто такое, что от нас не зависит. Неподготовленный человек не может усилием воли сделать так, чтобы ему понравилось или не понравилось сидеть в комнате. Ему просто или нравится или не нравится. Так что чувство это такое же внешнее обстоятельство, как замок на двери, только справиться с ним сложнее. Но всё-таки это возможно. Чтобы не быть рабом чувства, надо точно знать, следует ему потворствовать или нет. Человек, сидящий в комнате, свободен только в том случае, если он понял, что ему в комнате сидеть надо.

      — Почему это он свободен? — вскинулся я. — Если ему что-то надо, значит он раб обстоятельств.

      — Понятие «раб обстоятельств» бессмысленно, потому что если его принять, то нужно выкинуть из языка слово «свобода».

      — Но ведь если что-то надо делать, значит что-то принуждает к действию.

      — Принуждает. Но не что попало. Не путай «как надо» и «как скажут». Если человек делает так, как прикажет какой-нибудь недоумок-сержант, то он, несомненно, несвободен. А если он делает так, как говорит ему логика, то его степень свободы становится шире.

      — Если человек делает, как скажет логика, — сказал я, — то логика делает из него такого же раба, как и чувства.

      — Нет. Логика не делает из человека раба. Тем-то логика и отличается от чувств и от других обстоятельств, что не уменьшает степень свободы, а увеличивает её. Чем больше правильных выводов сделал человек, тем он свободнее, не так ли?

      — Но, — заметил я, — но с этими правильными выводами, со своей свободой человек без чувств и без веры, с одной только логикой, может легко сотворить что-нибудь такое, что будет отнимать свободу у других.

      — Я понимаю, о чём ты. Но заметь: человек, который встал на путь познания, даже если и имеет веру вначале, по мере познания всё равно теряет её. Веру всегда противопоставляли знаниям, поскольку одно почти всегда исключает другое. А насчёт чувств мы с тобой, кажется, договорились, что духовное развитие всецело зависит от интеллектуального, и чем больше человек знает, тем больше новых чувств для него становится доступно. Поэтому что с верой, что без веры, что с чувствами, что без них, — только одно может застраховать человека от того, чтобы не попасть в плен к иллюзиям прогресса, — это философия. Она объясняет, как человеку быть хорошим, как не причинять зло другим людям. И она-то, философия, построена исключительно на голой логике.

      — Вы правы.

      — Таким образом, — заключил Учитель, — мы пришли к известному утверждению, что свобода это познанная необходимость. Проанализировав логически все имеющиеся факты и сделав соответствующие выводы, человек начинает делать то, что надо делать в данной ситуации, чтобы