1.1. В 1825 году императором России становится третий сын Павла I — Николай I (1794–1855). Весь период его правления с 1825 по 1855 годы можно назвать эпохой реакции. Находясь под сильным влиянием восстания декабристов (14.12.1825), Николай I был обречен взять на себя роль душителя революции.[38] Одним из первых его шагов было учреждение (25.06.1826) Корпуса жандармов и преобразование Особой канцелярии МВД в Третье отделение собственной канцелярии. Цель — охрана режима, предотвращение любых попыток изменить самодержавный строй. Сфера деятельности тайной полиции охватывала все стороны жизни страны, ничто не могло пройти мимо бдительного ока шефа жандармов. По донесениям массы слушающих и подслушивающих на всей территории страны начальник Третьего отделения с благословения царя «судил все, отменял решения судов, вмешивался во все». [39] Это привело к единодушному порицанию русским обществом деятельности жандармов.
В череду охранительных мер органично вписывается и Цензурный Устав 1826 года. Суровость его 230 параграфов такова, что, по оценкам самих цензоров, «если руководствоваться буквой Устава, то можно и «Отче наш» истолковать якобинским наречием». [40]
Следующий шаг к ограждению общества от вреда революционной заразы — это появление в августе 1827 года царского рескрипта об ограничении образования детей крепостных. Для них остались только приходские училища, доступ же в гимназии был закрыт. Как писал историк С.М.Соловьев, Николай I «инстинктивно ненавидел просвещение, как поднимающее голову людям, дающее им возможность думать и судить, тогда, как он был воплощение «Не рассуждать!». [41]
В связи с революционными событиями 1830 года в Европе и польским восстанием 1830–1831 годов следуют новые, превентивного характера, меры. В государственный совет по велению Николая I вносится записка «О некоторых правилах для воспитания русских молодых людей и о запрещении воспитывать их за границей». И в феврале 1831 года принимается постановление: под угрозой лишения возможностей вступать на государственную службу детей от 10 до 18 лет обучать только в России.
Николай I сознательно противопоставлял Россию и Европу как два различных культурно- исторических мира, принципиально разных по основам их политического, религиозного, национального быта и характера. В начале 1830-х годов обществу была предоставлена теория «официальной народности». Ее создание связывают с именем министра народного просвещения С.С.Уварова, автора известной триады — «православие, самодержавие, народность», которая и должна была стать последним якорем спасения от революционной заразы. Именно на этих трех понятиях, считал Уваров, нужно строить воспитание подрастающего поколения, подчинив им литературу, искусство, науку и просвещение.[42]
Революционные события 1848 года в Европе напугали Николая I. И напрасно. Подавляющая часть населения Российской империи отнеслась к европейской революции с абсолютным равнодушием. И все же в апреле 1848 года царь дает указание учредить безгласный надзор за действиями цензуры. Поначалу двойной надзор — до печати и после — учреждают над периодикой, но затем распространяют на все книгоиздание.
Цензурой дело не ограничивается. С мая 1849 года для всех российских университетов установлен комплект студентов — не более 300 человек в каждом. Это когда, по свидетельству профессора Грановского, только в Московском университете обучалось 1400 человек.[43] Результат впечатляет: в 1853 году на 50 миллионов населения страны студентов всего лишь 2900 человек, т. е. столько же, сколько в одном среднем европейском университете.[44] Принятый еще раньше в 1835 году новый университетский устав ввел в вузах порядок военной службы, ограничил автономию университетов. А с 1850 года было запрещено преподавание философии и государственного права, преподавание политики и психологии поручено профессорам богословия.
Во избежание умственного брожения в обществе один за другим закрывают журналы прогрессивной ориентации: «Литературную газету» А.А.Дельвига, «Московский телеграф» И.А.Полевого, «Европеец» П.В.Киреевского, «Телескоп» К.И.Надеждина.[45]
За время своего правления Николай I уничтожает с таким трудом достигнутую его предшественниками на троне веротерпимость, устраивает беспримерные гонения на униат и раскольников. Строилось полицейское государство.
1.2. Если под общественным движением понимать общественные организации, политические партии и институты, способные самостоятельно решать социальные проблемы различных групп и слоев населения, отстаивать их интересы перед властью и влиять на нее, то подобного движения в России в условиях разворачивающейся николаевской реакции не существовало.
Но существовала общественная жизнь. Наиболее ярко она проявлялась в Москве, потому что, во- первых, Москва была отдалена от центрального мощного чиновно-бюрократического аппарата управления империей, во-вторых, после всплеска всенародного патриотизма в 1812 году Москва снова почувствовала себя центром России.[46]
После разгрома декабристского движения новое общественное движение формировалось в Московском и других университетах, выразилось в увлечениях интеллигенции философией, историей, литературой. Острые политические проблемы современности обсуждались в узком кругу среди единомышленников. Но философские и литературные споры широко велись на страницах журналов, в литературных и аристократических салонах, которые посещались всеми образованными людьми общества и не только интеллигенцией, но и помещиками, чиновниками, купцами. Широко известно описание салонов 1830-40 годов Александра Ивановича Герцена: «Говоря о московских гостиных и столовых, я говорю о тех, в которых некогда царил А.С.Пушкин; где до нас декабристы давали тон, где смеялся Грибоедов; где М.Т. Орлов и А.П. Ермолов[47] встречали дружеский привет, потому что они были в опале; где, наконец, А.С.Хомяков спорил до четырех часов утра, начавши в девять; где К.Аксаков с мурмолкой в руке свирепствовал за Москву, на которую никто не нападал..; где Редкин[48] выводил логически личного Бога, ad majorem gloriam Hegeli; где Грановский[49] являлся со своей тихой, но твердой речью; где все помнили Бакунина и Станкевича; где Чаадаев тщательно одетый, с нежным, как из воска, лицом сердил оторопевших аристократов и православных славян колкими замечаниями, всегда отлитыми в оригинальную форму и намеренно замороженными; где молодой старик А.И.Тургенев мило сплетничал обо всех знаменитостях Европы..; где Боткин и Крюков пантеистически наслаждались рассказами А.С.Щепкина[50] и куда, наконец, иногда падал, как Конгривова ракета, Белинский, выжигая кругом все, что попадало.»[ 51]
Для русской общественной жизни периода николаевской реакции характерно развитие нового литературного направления — критического реализма, который выразил все идеи, волновавшие русское общество. «Подавленность всех других сфер человеческой деятельности бросала образованную часть общества в книжный мир, и в нем одном действительно совершался, глухо и полусловами протест против николаевского гнета…»- вспоминает А.И.Герцен.[52]
1.3. Более подробно формы и этапы русского общественного движения конца 1820 -начала 1850 годов будут рассмотрены во второй части данной работы. Так как общественная жизнь выражала себя в художественном и научном творчестве, наиболее важную роль в ней играли выдающиеся деятели науки и литературы. Через печатное журнальное слово они объединяли своих сторонников во всей России. Особое место среди этих людей занимает Петр Яковлевич Чаадаев.
Петр Яковлевич родился 27 мая 1794 года в дворянской семье. Его мать, Наталья Михайловна Щербатова, была дочерью известного историка и публициста 18 века М.М.Щербатова. Рано лишившись родителей, Чаадаев воспитывался дядей Дмитрием Михайловичем Щербатовым. Проучившись несколько лет в Московском университете, он вступил в гвардию и принял участие в борьбе с наполеоновским нашествием. Героический участник Отечественной войны 1812 года быстро продвигался по службе, но неожиданно отказался от блестящей военной и придворной карьеры. Сблизившись с декабристами, он и в их обществе не нашел удовлетворения своим духовным запросам. Во время поездки по Европе (1823–1826 гг.) Чаадаев испытал нравственный кризис. Его осмыслению после возвращения в Россию он посвятил несколько лет отшельнической жизни. Тогда им были написаны «Философические письма» (1829–1831 гг.). Затем он стал активным участником жизни московских салонов. Его острый и просвещенный ум, проявившийся в беседах и
