«старый джентльмен», смотрел на антисемитизм, как на пережиток религиозного предрассудка; тех же взглядов, как нам говорят, придерживался просвещенный молодой Адольф.
Только после смерти его матери и переезда из провинциального Линца в Вену Гитлер нашел повод поставить под сомнение благовидные предположения его молодости. В Вене, бродя по старой части города, он встретил галицийского хасида, «привидение в черном кафтане и с черными курчавыми волосами».
«Это и есть еврей?» — была первая его мысль. Но чем больше он думал о том, что он видел, тем больше его вопрос принимал новую форму: «Это немец?» 1 Именно в контексте его самых ранних размышлений о том, что было для него главным вопросом существования, он ввел сионизм в свой опус.
«И любые сомнения, которые я, возможно, еще питал, были наконец рассеяны позицией части самих же евреев. Среди них существовало большое движение, достаточно распространенное в Вене, которое резко выступало за утверждение национального характера евреев: это были сионисты.
Правда, создавалось впечатление, что только часть евреев Одобряла этот курс, в то время как большинство осуждало и внутренне отвергало его. Но… так называемые либеральные евреи отвергали сионистов не как неевреев, а только как евреев, которым свойственна непрактичная, возможно, даже опасная привычка публично признавать свою еврейскую природу»2.
Нет лучшего доказательства классической роли сионизма как предпосылки антисемитизма, чем собственное заявление Гитлера. Чего же еще нужно, должен был спросить читатель, любому разумному человеку? Однако до 1914 г. у Гитлера не было необходимости и дальше заниматься сионизмом, так как перспективы возрождения еврейского государства казались очень отдаленными. О сионизме его снова заставили думать «декларация Бальфура», поражение Германии и Веймарская республика. Естественно, все три события он рассматривал как единое целое. Коварные евреи обнаружили свое истинное лицо приемом, который они оказали «декларации Бальфура», приветствуя ее, и не кто другой, как социал- демократы, эти слуги евреев, низвергли кайзера; если бы не они, Германия выиграла бы войну. В 1919 г. Гитлер вступил в крошечную группу национал-социалистов и стал демагогом, вдохновлявшим завсегдатаев пивных, но главным идеологом по тонкостям еврейского вопроса был балтийский немец — беженец Альфред Розенберг, который развил свои теории, находясь еще в родной Эстонии. К 1919 г. Розенберг уже разъяснил сионизм в книге «След еврея в меняющемся мире». Он утверждал, что это была очередная еврейская возня, сионисты только хотели создать пристанище для международного еврейского заговора. Евреи в силу своей расовой природы были органически неспособны построить собственное государство, но Розенберг считал, что сионистская идеология великолепно служила оправданием лишения евреев Германии их прав и что, вероятно, была возможность использовать в будущем движение для содействия процессу еврейской эмиграции. Гитлер вскоре начал затрагивать эти темы в своих беседах, и 6 июля 1920 г. он провозгласил, что Палестина была надлежащим местом для евреев и что только там могли они надеяться получить свои права. Статьи, поддерживающие эмиграцию в Палестину, стали появляться после 1920 г. в партийном органе «Фолькишер беобахтер», и партийные пропагандисты периодически возвращались к данному вопросу, как это сделал Юлиус Штрейхер в речи, произнесенной 20 апреля 1926 г. в баварском ландтаге3. Но для Гитлера обоснованность сионизма заключалась только в подтверждении того, что евреи не могут быть немцами. В «Майн кампф» он писал:
«Ибо в то время, как сионисты пытаются заставить остальную часть мира поверить, что национальное сознание еврея находит свое удовлетворение в создании палестинского государства, евреи снова хитро обманывают тупых неевреев. Им даже в голову не приходит идея построения еврейского государства для цели проживания там; они лишь стремятся к созданию центральной организации для их международного мирового мошенничества, к тому, чтобы их наделили суверенными правами и застраховали от вмешательства других государств: им нужно убежище для осужденных негодяев и университет для многообещающих плутов» 4.
Он утверждал, что у евреев не было достаточно выраженного расового характера, чтобы построить свое собственное государство. Они были по сути пиявками, у них не было врожденного идеализма и они ненавидели труд. Гитлер пояснял:
«Пространственное размещение в определенных границах государственного образования всегда предполагает идеалистическую позицию со стороны государства — расы и особенно правильную интерпретацию концепции груда. В той точной мере, в какой отсутствует эта позиция, любая попытка создать, даже сохранить пространственно определенное государство терпит неудачу»5.
Несмотря на любые заблаговременные размышления об эффективности сионизма в деле содействия, в конечном счете эмиграции, нацисты не дали себе труда установить какие-либо отношения с местными сионистами. Напротив, когда в Вене в 1925 г. проводился сионистский конгресс, нацисты были в числе тех, кто взбунтовался против их присутствия6.
Нацистское покровительство сионизму
Всегда ли Гитлер планировал уничтожение евреев? Некоторые мысли, относящиеся к раннему периоду его карьеры, он изложил в «Майн кампф»:
«Если бы в 1914 г. германский рабочий класс, по глубоким убеждениям, все еще состоял из марксистов, война закончилась бы через три недели. Германия потерпела бы крах даже раньше того, чем первый солдат перешел границу. Однако тот факт, что германский народ продолжал сражаться, доказывал, что марксистские иллюзии еще были не в состоянии проложить себе путь в толщу народа. Но в той мере, в которой в ходе войны германский рабочий и германский солдат снова попадали в руки марксистских руководителей, они становились потерянными для отечества. Если бы в начале войны и во время ее 12 или 15 тысяч этих древнееврейских развратителей народа находились под воздействием ядовитого газа, как случилось с сотнями тысяч наших самых лучших германских рабочих на поле боя, жертвы миллионов на фронте не были бы напрасными»1.
Однако эти мысли никогда не были основой доходчивой агитации нацистов до захвата власти в 1933 г. Нацисты прежде всего сосредоточились на поношении евреев, не разъясняя, что они сделают с ними после победы. Однако в течение десятилетий фраза «Евреи — в Палестину!» была лозунгом европейского антисемитизма, и нацистские пропагандисты пользовались им в своей собственной агитации. В июне девизом одного из крупнейших антиеврейских сборищ, состоявшегося в силезском городе Бреслау, явились начертанные на огромном полотнище адресованные евреям слова: «Готовьтесь к отъезду в Палестину!»8 Во время антиеврейского бойкота, проводившегося 1 апреля 1933 г., пикетчики, стоявшие у входов в универсальные магазины, раздавали похожим на евреев прохожим фиктивный билет с надписью: «Только в один конец — в Палестину»9. В официальном нацистском манифесте, провозглашавшем антиеврейский бойкот, заявлялось, что антинацистские настроения за границей были вызваны тем, что международное еврейство «пыталось действовать согласно программе, обнародованной в 1897 г. сионистским лидером Герцлем» и призывавшей настраивать иностранные государства против любой страны, выступавшей против евреев 10. Однако ничто здесь не носило очень серьезного характера; это было еще одно выражение оголтелого антисемитизма. До захвата власти Гитлер ни разу не высказался определенно о том, что он намерен сделать с евреями. За исключением его рассуждений в «Майи кампф», не имеется никаких доказательств, что он говорил даже своим самым близким подчиненным о том, что в конечном счете он планировал. В конце концов, как он всегда жаловался в частных разговорах, средний эсэсовец в основе своей был неженкой и отличался болтливостью. Если вы
