— …Если бы в городе разместилась вся наша контора — вся целиком, с
оперативным отделом и артиллерией, — через год от нее остались бы рожки да ножки, прокисший студень, который можно спускать в унитаз. Вот как меня сейчас.
Перед тем как запись оборвалась, раздался стук в дверь, Хассельблад — с пистолетом наизготовку — отпер ее, и Аякс успел рассмотреть на пороге свою старую новую знакомую, Эдит.
Он выключил проигрыватель, посмотрел в окно, опять набрал номер Эстер, но так и не донес трубку до уха, поймав себя на мысли, что делает практически то же самое, что Хассельблад перед камерой.
С наступлением темноты на дом обрушился град пуль. Атака совпала по времени с очередным похоронным салютом. Сначала брызнули снежными фонтанчиками окна в гостиной и столовой, затем стекло посыпалось и на втором этаже. По комнатам, взрывая штукатурку и расщепляя мебель, как будто застучали десятки молотков. Стрельба велась из бесшумного оружия. Атакующих Аякс увидел лишь в ту минуту, когда они проникли в дом. Это были люди в мантиях с капюшонами. Отстреливаясь, Аякс взялся отступать к подвалу, пока не понял, что его намеренно загоняют сюда. Прорваться обратно в комнаты ему удалось лишь после того как, вспомнив о пулях со стальными сердечниками, он убил выстрелами через стены троих нападавших. Отдача этих спецпатронов оказалась такой силы, что, едва удержав подскочивший после первого выстрела пистолет, Аяксу пришлось взять его обеими руками. Расправиться с тремя остальными налетчиками для него, прошедшего школу диверсионной подготовки, не составило особого труда. Правда, после боя его не покидало чувство, что нападавшие в какой-то момент будто решили сыграть в поддавки. Ни один из его противников не ушел даже за пределы дома.
Со стороны кладовой послышались глухие удары. Кто-то пытался открыть изнутри дверь подвала.
Аякс, спустившись в кладовую и отперев дверь, едва успел одернуть себя, чтобы не выстрелить в Эстер. Под мышкой у нее болтался бесшумный пистолет-пулемет — того же типа, что использовали нападавшие, на одежде блестела кровь. Она была легко ранена. В подвале разило сероводородом. На месте дальней стены помещения зиял пустой проем. Это был вход в штольню.
— Сколько их было? — спросила Эстер про нападавших. — Никто не ушел? Сам-то цел?
Сбитый с толку, Аякс только прокашлянул. Вместе с Эстер они перетащили тела в штольню, где оказались еще три трупа в мантиях. Эстер, пачкаясь чужой кровью и не замечая ее, обшарила карманы убитых. По штольне со стороны обрыва двое человек в спецовках подкатили тележки и принялись грузить на них тела. Эстер, с тех пор как Аякс помог ей перетащить трупы в подвал, как будто перестала замечать его. Люди в спецовках посматривали на нее с подчиненным видом. Она не только не собиралась комментировать происходящее, но даже не попрощалась с Аяксом, перед тем как закрыть за собой железобетонную заслонку штольни.
Грязный, оборванный, Аякс недолго бродил по разгромленным комнатам, потом вышел из дома и отправился куда глаза глядят. Возвращавшиеся с панихиды горожане почтительно здоровались с ним, но никто словно не замечал ни крови на его одежде, ни пистолета в его руке.
Сняв комнату в отеле и приняв душ, он спустился в гостиничный ресторан.
Торжество по случаю похорон здесь уже было в разгаре. Аякс взял столик в дальнем углу и заказал большой графин водки. Напившись, он присоединился к поминкам. Раззадоренные красные лица, олеографии с изображением Столовой Горы, глиняные кружки с пивом, индикаторы избыточного веса, змеиные туловища с человеческими головами, окровавленные тела на тележках и трупы на черно-белых фотографиях — все это плыло мимо него сплошной и стремительной пестрой лентой.
Ночью, проснувшись в номере, он увидел рядом с собой в постели Эстер. Она спала, как ни в чем не бывало подоткнув под голову его руку. От нее пахло йодом, на ее предплечье горела огнестрельная ссадина. Аякс осторожно встал с кровати, вспоминая, где он находится и где может находиться уборная, но, так и не успев толком выпрямиться, больно запнулся ногой обо что-то на полу. Он сел обратно на кровать, пошарил по полу и подобрал тяжелый, холодный, перепачканный землей пистолет-пулемет с глушителем.
Днем в радоновом бассейне он спросил ее:
— Ты имеешь отношение к касте змея?
Вопрос вызвал у Эстер улыбку раздражения:
— А ты глупее, чем кажешься, агент ноль-ноль-ноль.
— И именно поэтому я тебе и понадобился? — сказал Аякс.
— Понадобился — для чего?
— Девица, которая работает в архиве и санатории, Эдит — ты знаешь ее?
— Не твое дело.
— Значит, знаешь.
— И что с того?
— А то, что сюда меня выписали, как выясняется, совсем не для того, чтобы принять дела Хассельблада и найти его.
— А для чего?
— А для того! — заорал вне себя Аякс, распугивая старух, которые тотчас начали вылезать из бассейна. — Для того чтобы помочь тебе и твоей чертовой подружке разобраться с легатами! Только для этого! Но попросить меня в открытую ни ты, ни подруга твоя не могли! Конечно! Зачем раскрываться, когда можно попросить через Хассельблада и даже более того — устами самого покойника?! Он собирал информацию — или собирал то, что вы ему сливали, какая разница! — и его время пришло, когда он отказался стрелять по вашей указке или понял, что вы использовали его! После чего на сцене является куда более подходящая кандидатура — идиот с опытом диверсионной работы! Костолом с куриными мозгами, который подтверждает свою репутацию на первом же спектакле у обрыва — сволочи в мантиях обижают маленькую девочку! Такого кадра упускать никак нельзя! Все средства хороши, а лучшее — подписка о невыезде! А чтобы перед стрельбой у него наверняка сговнялись мозги, не говорить ему ничего о том, что имеет место на самом деле, кормить чушью про змей на золоте и город на унитазе!
Эстер дала Аяксу затрещину, размахнулась снова, но Аякс перехватил ее руку. Он едва сдержался, чтобы не ударить в ответ.
— Нужно было пристрелить меня еще в подвале, — сказал он сквозь зубы. — И спустить в унитаз тогда же, с легатами. Теперь, дорогая, придется заказывать у Мариотта и домовину, и землю рядом с Хассельбладом.
Эстер вырвала руку.
— Знать тебя больше не хочу.
Аякс потер горящую щеку.
— Конечно. Мавр сделал свое дело…
Эстер ушла. Аякс погрузился в дымящуюся воду, задержал дыхание, насколько хватило сил, затем, вынырнув, в приступе ярости попытался отломать поручни лестницы. Старухи, перешептываясь, в ужасе подглядывали за ним из-за дверей соседнего зала.
В раздевалке, еще не одевшись, он заметил, что секция шкафчиков, которая служила прикрытием лазейки Арона, оказалась несколько сдвинута со своего места. Прилегавшая к шкафчикам стена вокруг проема — как и тыльная поверхность самой секции — пестрила от почерневших отпечатков окровавленных пальцев. Добротные каменные ступени с обломками кованых перил вели вниз, в большое, темное и грязное подвальное помещение лечебницы. Не сделав и трех шагов, Аякс поскользнулся на рваном пластмассовом контейнере с кровяными сгустками и поднял его. Точно такой пакет ему однажды приходилось извлекать из стиральной машины в подвале своей служебной квартиры. Он хотел вернуться в раздевалку за пистолетом, однако пошел в противоположную сторону, привлеченный грохотом посыпавшейся металлической утвари и незлобивой бранью. В одной из комнат, которая в отличие от прочих была хорошо освещена, он увидел отца Арона. Сгребая ногой разбросанный хирургический инструмент на полу, главный врач санатория держал за подбородок и поворачивал из стороны в сторону голову голого молодого мужчины, чей труп был прикреплен ремнями к ржавому операционному столу. Изголовье стола, подобно плечу рычажных качелей,
