люди когда-то разбивали походные лагеря: жгли костры, просто ели и спали…. Вот рядом с такими местами и надо искать богатые клады, как утверждают старинные легенды и предания, – старик неожиданно замолчал, обхватив свою лохматую голову руками, покрытыми толстыми жгутами синих вен…
Уважительно выждав минуты две, Егор, всё же, спросил:
– Так что было дальше, дядя Платон?
Цыган бережно опустил забеспокоившегося котёнка на пещерный пол, выпрямился, бесконечно печально посмотрел собеседнику в глаза:
– Я бы очень многое отдал, чтобы вернуть всё обратно! Яков, его двоюродный брат Аркаша и беременная кошка Маруся спустились в подземелье, мы старательно, с помощью металлических сеток и цементного раствора, заделали входное отверстие. Через пять суток, как договаривались заранее, вскрыли цементный запор. На этом и всё…
– Что значит – всё?
– То и значит. Никто обратно из-под земли так и не вылез. Никого из них я больше не видел, даже кошку Марусю….
– Стоп, шеро-бароно! Слышишь, ребята уже возвращаются? Не будем при них говорить о грустном, пусть веселятся сегодня, о плохом не вспоминая. Праздник, всё-таки…
Утро выдалось просто замечательное: лёгкий бодрящий морозец, полное безветрие, приветливое жёлтое солнце над головой. Егор и Платон сидели на хлипкой лавочке перед входом в пещеру и увлечённо беседовали: и о сущих пустяках, и о делах насквозь серьёзных.
Внимательно выслушав рассказ Егор обо всех событиях и коллизиях, сопровождавших реалити-шоу «Живём – как в старину», старый цыган высказал своё веское мнение:
– Да, тут не обошлось без серьёзных спецслужб и страшных государственных тайн. Это видно даже невооружённым глазом…
– Так как нам быть, шеро-бароно? Прямо сейчас переселяться в Алёховщину? Или подождать до весны?
– А стоит ли всерьёз опасаться этого непонятного излучателя, который спрятан в вашей пещере? – принялся рассуждать вслух Платон. – Несмотря на жёсткие спартанские условия существования, никто из участников реалити-шоу так ни разу и не заболел. Даже элементарные простуда и мигрень не наблюдались. Так ведь? Более того, богатырское здоровье из вас всех так и пышит! Это я заявляю абсолютно серьёзно, со всей ответственностью. У тебя, Егор Петрович, глаз уже замылился в серой бытовой повседневности. А со стороны это видно превосходно и однозначно…. Вот, посмотри направо! Как ты прокомментируешь увиденное?
Егор заинтересованно повернул голову: из распахнутой настежь пещерной двери на снег выбрались Генка и Сеня, тащивший стопку из шести янтарных плит.
– Просто ребята решили на склоне холма выложить из янтаря крупную приметную надпись: «Сделка!». Не знаю, даст ли это эффект, да пусть трудятся, всё равно сегодня не планируется никаких серьёзных работ. А так хоть не закиснут. В зимний период регулярные физические нагрузки – вещь полезная, знаешь ли…
– Кто бы спорил! – усмехнулся старик. – Только ты, командир, так меня и не понял…. Сколько километров мужики тащили эти плиты?
– Ну, пожалуй, с пяток наберётся, может, и больше…
– Сколько весит каждая янтарная плашка?
– Килограмм тридцать – тридцать пять. А что?
– Как что? Ладно, пусть будет тридцать килограмм – для пущей простоты. Тридцать умножить на шесть – это сколько будет?
– Ну, сто восемьдесят.
– Не «ну, сто восемьдесят», а – сто восемьдесят килограмм! – повысил голос цыган. – Понимаешь? Что, так и не дошло? Ребята между делом, считай, играючи, протащили по тёмной пещере сто восемьдесят килограммов и даже не особо запыхались. По девяносто килограмм на брата, замечу! Доехало?
Егор удивлённо почесал в затылке:
– Смотри-ка, а я сразу и не понял! Действительно, как-то быстро привыкаешь ко всему, воспринимаешь уже как обыденность… – А вот ещё! – кивнул головой Платон на тропинку в снегу, змеящуюся у самого подножия Чёрного холма. – Кто это идёт там?
Егор взглянул в указанном направлении: по узкой тропе бодро вышагивала его собственная женушка, на плече которой лежало совсем даже недлинное брёвнышко средней толщины, за кушак, перепоясывающий кожух, был небрежно заткнут массивный бронзовый топор.
– Так это просто Санька моя. Ходила за дубовым стволом, хочет установить его в столовой, рядом с обеденным столом. Она у меня врач-гомеопат, считает, что древесина дуба будет очень хорошо впитывать в себя копоть от факелов и светильников…
Старик снова усмехнулся:
– И сейчас ты говоришь совершенно не о том…. Это дубовое брёвнышко весит килограмм шестьдесят, не меньше. А твоя беременная супруга несёт его легко, словно сноп сухой соломы…. Вот я и говорю: здоровье из вас всех так и пышет! Может, это всё – благодаря излучателю? А если так, то, может, и будущим детям эти волны не принесут вреда? Вот я, например, только одну ночь провёл в пещере, а самочувствие заметно улучшилось: рана на плече полностью затянулась, чирей на животе засох, синяки прошли на ногах, кашля нет и в помине. А ведь до прихода к вам меня от сухого кашля трясло каждые десять-двенадцать минут, думал, что и до меня добралась коварная пневмония…. Так что советую – с переселением в деревню повременить…
Глава четырнадцатая
Зимние разности – радостные и печальные
После обеда Егор подробно рассказал соплеменникам о наблюдениях старого цыгана.
Генка Федонин мгновенно стащил с торса холщовую рубаху, согнул руку в локте, с уважением потрогал собственный бицепс, неуверенно посмотрел на Юльку:
– Слушай, дорогая супруга, у меня же раньше ничего похожего не наблюдалось? А? Ну, в той, нашей прежней жизни?
– Совершенно ничего похожего! – улыбнулась та. – Хилым и болезненным ты был у меня, соплёй можно было легко перешибить. А сейчас плечи широченными стали, другие интересные места значительно подросли…, – глупо и радостно захихикала.
– Кто ещё хочет высказаться? – дождавшись, когда смешки и шуточки полностью стихнут, хмуро спросил Егор. – Только прошу говорить строго по делу, без всяких глупостей и пошлостей. Дела-то у нас с вами – серьёзные…
Воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая только сытым и довольным урчанием котёнка, дремлющего на коленях у старого Платона.
– Мне кажется, что очень глупо спорить с очевидными фактами, – негромко проговорила Санька. – Да, мы стали гораздо сильней, выносливей, жилистей, обросли мускулатурой. Пульс и давление у всех – молоденькие космонавты из Звёздного Городка обзавидуются. Желудки работают – как знаменитые швейцарские хронометры…. Это я вам как дипломированный врач заявляю!
– А выводы какие сделаешь, уважаемый доктор? – не унимался Егор. – Только озвучь, пожалуйста, приземлённые выводы, реальные.
– Выводы? Приземлённые и реальные? Нам надо срочно идти в Алёховщину и уговорить Пугачёвых переселиться к нам. Помнишь, Егора, как они подкашливали во время нашей последней встречи? И температура у них была повышенная. Не нравится мне это…. Если эти странные волны так благотворно влияют на человеческое здоровье, то пусть и Галка с Емельяном вместе с нами живут. Вот он – реальный и конкретный вывод!
На следующий день вместе с Егором в Алёховщину отправились Санька и Генка Федонин.
– Подождите, не торопитесь вы так, надо же все необходимые лекарства и препараты взять с собой! – утром немного тормозила Сашенция. – Вот я ещё отолью в пузырёк немного настойки багульника и шиповника, она здорово помогает при бронхиальных заболеваниях. А ещё надо сушёной бобровой печени прихватить с собой, её то у Пугачёвых точно нет…
– В чём дело, уважаемая Александра? – вмешался Платон. – Вас мучают нехорошие предчувствия?
– Мучают. Предчувствия. Именно что, нехорошие…, – чуть смущённо созналась Санька. – Кошки скребут на душе. Очень противно так скребут, заразы!
Старый цыган нахмурился:
– Тогда поторопитесь, ребятки! И сани для перевозки дров прихватите с собой на всякий случай. Ракетницу возьмите, если всё плохо – тут же ракету запускайте. Сразу же! Мы немедленно придём на помощь. Кто-нибудь из оставшихся постоянно будет наблюдать за той стороной…
На «улице» неожиданно потеплело, наст подсел и уже местами ломался под ногами, пришлось вставать на лыжи. Тем не менее, уже к обеду они добрались до Алёховщины. Навстречу им никто не вышел, кругом царила вязкая зимняя тишина.
– Над трубой дыма нет, – насторожённо отметила Санька. – Нехорошо это, братцы!
У приземистого крыльца путники сняли лыжи, воткнули их носками вверх в ближайший сугроб, тщательно отряхнули с валенок налипший снег, торопливо поднялись по высоким ступеням.
– А дверь-то заперта! – удивлённо воскликнул Генка, указывая пальцем на короткий брус квадратного сечения, вставленный в изогнутые бронзовые скобы.
– Открывай, раз уж пришли! Не на улице же теперь мёрзнуть, – велел Егор. – Думаю, что хозяева на нас не обидятся…
Вошли, огляделись, Егор чиркнул зажигалкой и запалил прямоугольный свечной огрызок, обнаруженный на узкой полке рядом с дверным косяком.
– А свеча-то самодельная! Молодцы! – одобрил Генка. – Интересно, что эти умельцы используют вместо пчелиного воска?
Санька подошла к печи, пощупала её бока, со знанием дела заглянула в топку, сильно втянула носом воздух, задумчиво и недовольно покрутила головой:
– Знаете, господа, создаётся такое впечатление, что последний раз эту печь топили двое суток назад, то есть, ещё в старом году…. Ничего не понимаю! Выглядит данная ситуация примерно так, – Сашенция, явно строя из себя Шерлока Холмса, подошла к обеденному столу, брезгливо понюхала стоящую на нём глиняную миску: – Вечером тридцать первого декабря обожаемые всеми нами Пугачёвы на совесть протопили печь. Потом её, как и полагается, «укутали»: выгребли синие и фиолетовые угарные угли, плотно задвинули чугунную заслонку. Потом они встретили Новый год, поспали несколько часов. А ранним утром первого января наши друзья проснулись, встали, плотно позавтракали и исчезли – в неизвестном направлении…. Сюда они уже не возвращались, это совершенно точно. И лыжи с палками стоят в сенях, следовательно, пешочком Пугачёвы куда-то удалились. Что, согласитесь, странно вдвойне…
– Подожди! – перебил жену Егор. – Ты что же, хочешь сказать, что они эту ночь провели где-то в январском лесу?
– Откуда же мне знать, где они конкретно ночевали? В лесу, в поле, в бане, в глубоком овраге, в медвежьей берлоге? – возмутилась Санька. – Пока ясно только одно, что не в этой избе…
По прошествии некоторого времени Егор принял решение. Не оттого, что гениально разгадал эту странную загадку, а просто потому, что он был командиром, а командиру – по его высокой должности – полагается решения принимать…
– Значится так, господа-славяне! Гена, давай, займись печкой: золу старательно выгреби, протопи – как следует, на совесть. В любом случае нам предстоит здесь заночевать…. Сашуля, душа моя, приберись тут, подумай хорошенько – насчёт цивильного и вкусного ужина.
– А ты?
– Прогуляюсь по ближайшей округе, присмотрюсь к следам и следочкам, благо в последние дни не было сильных снегопадов. Вдруг, что и прояснится…. А вы, товарищи рядовые бойцы, будьте настороже, на всякий случай оружие держите под рукой …
Следы читались очень хорошо и вели строго на восток – к ближайшему сосновому вековому бору, начинавшемуся в четырёхстах метрах от избы. Егор – с автоматом наперевес – шёл прямо по чётким следам потеряшек и, настороженно оглядываясь по сторонам, рассуждал про себя: – «Мы же были у них в гостях всего-то неделю назад. Ни Пугач, ни Галина даже словом не обмолвились, что собираются попутешествовать с ночёвкой. Как же так? Случилось что-то сверхординарное? Почему они ушли без лыж? Наверное, планировали, что скоро вернуться домой, а по дороге что-то произошло…. Пошли проверять охотничьи петли и силки, щучьи жерлицы? Нет, Пугач всегда охотился и рыбачил на противоположном берегу Борового ручья, к северу от Алёховщины…. Что они забыли на востоке? И зачем ночевать зимой в заснеженном лесу, когда имеется тёплый дом с отличной русской печью? Как-то всё неожиданно и бестолково получается…».
