Я был тихо потрясен. Я не знал ни об одной операции в истории Земли, в которой принимало бы участие такое количество селферов.
– А прошлую смену туристов «Маджипур» заберет на Землю. Следующий рейс тоже немного сдвинется в связи с «карантином» и установкой ПСВ-двигателей на все лайнеры этой линии, так что в нашем распоряжении будет дополнительный месяц. По нашим расчетам, за четыре месяца мы должны справиться.
– Мелисса, а как же «Маджипур» отправится в рейс с совершенно новой командой? – Я не мог этого не спросить, поскольку лучше других знал, что все корабли даже одной серии имеют набор особенностей, возрастающий с каждым полетом. Ведь корабли – суперсложные системы, почти как живые объекты, мелкие отличия даже у только что вышедших с верфи кораблей неизбежны, а в процессе эксплуатации их становится все больше, что тоже напоминает развитие живых организмов и приобретение ими «жизненного опыта». Постепенно мелкие отличия складываются в ярко выраженную «индивидуальность» корабля, которую команда, особенно ключевые фигуры экипажа, должна хорошо знать.
– Так уж получилось,- Мелисса усмехнулась,- что перед последними тремя рейсами больше четверти экипажа «Маджипура», причем не последние лица на корабле, получали новые назначения, и сейчас – о, удача! – большинство из них оказались в Солнечной системе. Надо сказать, организовать это было не очень просто. Кстати, наш рейс в качестве капитана проведет бывший старший помощник капитана Вельяминова, отдыхающего сейчас в карантине. Ты ведь знаком со Стивом Веллингтоном?
Я кивнул. Действительно, мы со Стивом, хотя встречались не часто, можно сказать, приятельствовали, несмотря на то, что он был лет на семьдесят меня старше.
– Тебе интересно будет узнать, что Стив является маской, причем не одного селфера, а маской коллективной, и его роль исполняет тот из селферов, кто в это время свободен и может себе позволить слетать на Райское Местечко, или тот, кто имеет на Корнезо конкретное задание. Внешность, привычки, память маски Стива, все передается по эстафете.
Мелисса произносила это, ехидно улыбаясь и внимательно следя за моей реакцией.
«Боже мой, как я наивен! Я ничего не знаю о мире, в котором живу! Сколько сюрпризов меня еще ожидает?» Но, видимо, моя реакция была не совсем такой, какую ожидала Мелисса, потому что она добавила с каким-то особым удовольствием:
– Последние годы роль Стива играли Боб, Лена, Беатрис, Марк, Софья, Мария Первая, Грета…
И тут до меня дошло. Я вспомнил об отдельных ситуациях, в которых мы со Стивом бывали вместе… О некоторых разговорах, которые мы с ним вели… Видимо, я покраснел. «Это нечестно! Так нельзя поступать с людьми! Я же не знал, что Стив – женщины! О, боже правый! А может, среди них была и Мелисса? О-о-о…»
Мелисса уже открыто смеялась. Я не знал, куда деться. Я боялся поднять на нее глаза.
– Алекс, как трогательно, что у тебя осталось такое обостренное чувство стыда. Я догадываюсь, о чем, в принципе, ты сейчас можешь вспоминать. Но, естественно, ничего конкретного не знаю. Я ведь маску Стива никогда не надевала и в этой роли никогда с тобой не общалась. И вообще, успокойся,- Мелисса стала серьезной,- что бы тебе ни вспомнилось, что бы ни заставило тебя сейчас покраснеть, знай: по сравнению с любым селфером ты невиннее новорожденного младенца.
В голосе Мелиссы прозвучала горечь:
– На каждом из нас – все грехи мира и еще чуть-чуть. Вольные или невольные. И ты когда-нибудь станешь таким же.
Я впервые за последнее время вдруг осознал, что Мелиссе действительно полторы тысячи лет. Я поднял на Мелиссу глаза. Она сидела, сжавшись, глядя куда-то вдаль, горькие складки легли возле губ. Острое чувство жалости пронзило меня.
– Алекс, ты вчера понял, что я сделала все, чтобы моя дочь не полетела с нами на Корнезо. Борису я просто запретила лететь. Видишь ли, нас, Первых, четверо. Я не знаю, чем там все закончится, и хочу, чтобы они двое не участвовали в этой операции. На всякий случай. Чтобы они не были замешаны.
Мелисса потянулась к столу, придвинула поближе к себе черный кейс и открыла какой-то хитрый замок. Внутри кейса лежали бумажные листы с текстами.
– Алекс, все, что ты и подавляющая часть человечества знаете о Корнезо – ложь. И корнезианцы упорно лгут не только нам, они лгут самим себе. Они не хотят знать о себе правду. И это нежелание посмотреть правде в глаза приведет их цивилизацию к исчезновению. Причем это случится не когда-нибудь в отдаленном будущем, а в ближайшие годы, максимум, в ближайшие десятилетия. И их гибель будет чудовищной.
Нам потребовалось почти пять столетий, чтобы окончательно понять, разобраться во всех деталях того, что же происходит на этой планете. Корнезианцы всеми силами, тупо и последовательно, старались скрыть от нас истину. Я думаю, что на самом деле никто из них и не понимает всего масштаба катастрофы. Мы многократно пытались открыто поговорить с ними, но они не желают слушать, вообще не желают разговаривать, как только дело доходит до определенных тем. Ни о какой помощи с нашей стороны они и слышать не хотят. Мы не можем даже просто собрать нескольких гоэ вместе, чтобы попытаться заставить их выслушать нас.
Знаешь, мы прошли через серьезное искушение. Представь себе: подождать лет пятьдесят – просто спокойно, ничего не предпринимая, подождать – и Райское Местечко будет свободно. Никаких корнезианцев, все наше, навсегда. Разве это не отвечает интересам человечества? А?
Мелисса закурила.
– И я не знаю, Алекс, какое решение приняло бы человечество, если открыто изложить суть вопроса и поставить такой вариант нашего поведения на всеобщее голосование. И что стало бы с человечеством при любом результате голосования. Поэтому мы, селферы, решили оставить все в тайне, если не навсегда, то, по крайней мере, очень надолго. И начали готовиться «к спасению умирающего против воли самого умирающего». По-хорошему, нам не хватает еще примерно полгода, чтобы провести окончательные проверки, а хорошо бы, и прямой эксперимент на небольшой группе аборигенов, сколь антигуманно это не звучит. Но времени у нас, похоже, больше совсем нет.
Алекс, чтобы тебе легче было понять суть проблемы, вот для начала прочти отчеты о результатах расследования двух событий, о которых я уже упоминала. Начни со второго… Я взял протянутые мне листы. За последние дни я уже привык, что все самые важные документы написаны рукой на обычной бумаге, но как же непривычно читать такие тексты! Когда я преодолел трудности восприятия рукописного текста, вот какую историю я узнал.
Двенадцать лет назад на Корнезо пропала экспедиция.
Я сразу вспомнил исчезновение катера Сереги, но ситуация все-таки была совсем другой. Экспедиция пропала на Корнезо, планете-курорте, на планете, поверхность которой непрерывно контролируется спутниками дозора и сопровождения. Экспедиция пропала по дороге к месту назначения через два с чем-то часа после отбытия с Лалуэ. Экспедиция пропала вместе с планетарным танком, на котором восемнадцать человек, этнографы, лингвисты и биологи, отправились на один из островов в двухстах километрах от побережья Табы, материка. Как спутники могли потерять из виду планетарный танк?
Планетарный танк – машина серьезная. В Солнечной системе такой танк не смог бы работать лишь на Сатурне и Юпитере. Более того, он и в ближнем космосе, внутри звездных систем, был надежным средством перемещения, разве что несколько тихоходным в космических масштабах. Ни разу ни на одной планете с подобным танком не случалось даже пустяковой аварии. Я даже удивился, зачем танки-то использовать на Корнезо, на Райском Местечке? Оказывается, их использовали не для защиты от внешней среды, а просто из-за большой грузоподъемности и огромного ресурса жизнеобеспечения экипажа: загружай себе все что вздумается, не заботясь о килограммах, а на месте используй танк в качестве полевого лагеря. Да и в смысле передвижения танк -средство совершенно универсальное. Оказывается, в среде научных работников традиционно лучшим развлечением считалось после трудового дня поплавать всем лагерем, то бишь танком, в водах местного океана, поползать по дну, наблюдая жизнь местной океанской фауны, а потом и полетать над изумрудными островами, выбирая тихое пустынное местечко для пикника и прочих радостей жизни.
Надо сказать, что планетарные танки прекрасно защищают не только от неблагоприятных воздействий неживой природы, но и от любых агрессивных поползновений всех известных человечеству живых форм материи. Я думаю, что один такой танк мог легко бы выиграть любую войну прошлых тысячелетий. Ведь эти машины предназначены не только для безопасных перемещений в самых суровых условиях, но и главным образом для проведения комплексных исследований планет. Планетарные танки имеют богатый набор оборудования. Чего только на них нет! Противометеоритные пушки, геологоразведочные установки глубокого проникновения, комплексы дистанционного анализа объектов и бог знает что еще, вплоть до малых ВР- зарядов для исследования структуры ядра планет сейсмографическими методами… Вот на таком транспорте ученый народ и любил отправляться на пикнички и в экспедиции.
Вопросов при расследовании было три: во-первых, что могло случиться с практически неуязвимой машиной, во-вторых, куда эта машина делась и вместе с ней восемнадцать человек и, наконец, когда и где это произошло?
Ни на один вопрос ответа получено не было, поскольку ни танк, ни людей обнаружить так и не удалось. За несколько месяцев поисков удалось только установить, по ничтожным примесям в воде, примерный район океана, где обрывалась траектория движения танка как плавсредства. Но ни в воде, ни на дне, ни под океанским дном танка не было. Конечно, дальше танк мог отправиться куда-то по воздуху, поэтому поиски шли по всей планете и даже в ближнем космосе. Увы.
А вот на вопрос, почему спутники не зафиксировали момент исчезновения танка и его местонахождение в это время, был получен исчерпывающий ответ. Дело в том, что в связи с полной, как казалось, безопасностью Корнезо спутники не осуществляли постоянного тотального мониторинга всей поверхности планеты. И танк пропал именно в течение тех тридцати восьми минут, когда ни один из спутников не мог контролировать тот район, где экспедиционный танк наблюдался последний раз. Конечно, этого не должно было случиться, поскольку в соответствии с действующими правилами любые перемещения транспортных средств, хоть по делу, хоть на пикник, должны были происходить исключительно под контролем спутников наблюдения. Должны были. По плану так и предполагалось, однако отправка экспедиции была задержана на один час четыре минуты. И причина этой задержки имела имя и фамилию: Жора Семец.
Работавшая по этому делу группа следователей Департамента «ЛС» Космофлота совместно со следователями Управления Правопорядка Всемирного Совета, негласный контроль над работой которых осуществляли представители Департамента «КР» (контрразведки!!!) Космофлота, буквально по часам изучила биографию Семца, проверила всех его родственников до седьмого колена и восстановила посекундно действия Семца в течение суток, предшествовавших исчезновению экспедиции. Самого же Жору чуть ли не на атомы разобрали, благо было кого разбирать, поскольку Жора должен был быть девятнадцатым участником этой экспедиции, но остался на Лалуэ. Точнее, его оставили.
Дело было так. Семец, этнограф, ста четырех лет от роду, прибыл на Корнезо двумя днями раньше на лайнере «Барраяр» и сразу же напросился в готовящуюся к отправке экспедицию, поскандалив по этому поводу с заместителем Руководителя Научных Работ на Корнезо мадам Лурье. Мадам Лурье, будучи опытным администратором, после двух минут общения с Жорой твердо решила, что наименьшим злом для местного научного коллектива будет отправка господина Семца не только в эту, готовящуюся экспедицию, но и во все остальные, желательно за пределы вверенной ей планеты.
К концу второго дня пребывания на Корнезо, накануне выезда экспедиции, Семец сумел навязать свое общество четырем наиболее беззащитно-интеллигентным представителям научной общественности мужского пола и завлек их в ресторан отметить знакомство.
В процессе отмечания Жора с высокой частотой провозглашал тосты и добросовестно осушал бокалы. С целью, очевидно, немедленно занять достойное место в научном сообществе Райского Местечка, Семец подробно знакомил коллег со своими достижениями на ниве этнографии и грандиозными планами грядущих исследований. Но поскольку в данной компании специалистов в области этнографии не оказалось и никто не мог должным образом оценить уровень его научных изысканий, Жора решил обратиться к своим успехам в области общечеловеческих интересов и начал красочно описывать свои достижения в части покорения лиц противоположного пола. Описываемые им успехи выглядели столь выдающимися, что слушатели, будучи людьми науки, не могли не усомниться в правдоподобии отдельных изложенных фактов, а также в действенности подробно описанной методики достижения успеха. Один из товарищей, Владимир Ленд, прямо высказал возникшие у него сомнения. Господин Семец, оскорбленный неверием, пожелал, дабы убедить сомневающихся, немедленно продемонстрировать свою квалификацию в данном вопросе на первом же пригодном для эксперимента объекте.
Первым объектом противоположного пола, попавшим в поле зрения Жоры, была официантка, принимавшая заказ за соседним столиком. Жора тут же вклинился в процесс обслуживания посетителей, привлекая внимание девушки выразительным комплиментом в ее адрес.
Обслуживающий персонал всех учреждений на Корнезо прекрасно обучен и отличается завидной выдержкой. Так что официантка никак не прореагировала на высказывание Жоры, а, закончив принимать заказ, спокойно направилась к служебному входу на кухню. Семец не мог себе позволить отступить. Он вскочил из-за стола и последовал за ней, на ходу громогласно предлагая девушке познакомиться и хорошо провести время в его апартаментах. Официантка невозмутимо, будто ничего не слыша, прошла в коридор, ведущий в служебные помещения. Жора, догнав ее в коридоре, детализировал свои предложения, подкрепив излагаемые идеи приложением руки к одной из выступающих форм непонятливого объекта эксперимента.
Тут надо сказать пару слов о Тане Лей, официантке. Эта молодая девушка имела не только стандартный контракт на работу в качестве официантки. Она также получила
