касается антипротонов – это проблема не срочная, со временем селферы и без меня с ней разберутся. Меня больше интересовало, почему никто не беспокоится о двух тучах высокочастотных тахионов, занимающих уже сейчас огромный объем пространства и угрожающих любому веществу ничуть не меньше, чем антипротоны. Улучив момент, я тихонько спросил об этом Мелиссу.
– А, у тахионов время жизни – порядка сорока трех дней. Просто мы в лоции отметим эту область пространства, как представляющую временную опасность, и все. Через несколько лет от облака тахионов ничего опасного не останется!
Понятно, я просто ничего не знал о тахионах, поэтому и беспокоился. Но у меня был еще один вопрос, связанный с тахионами, который я решил задать Мелиссе, пока она имела возможность мне отвечать.
– Мелисса, а почему тогда, на Марсе, когда включили «тахионную лампочку», никакого разрушения вещества не было, а наблюдались эффекты «временных качелей»?
– Ну, тогда генерировались весьма низкочастотные тахионы, не способные нарушить движение электронов внутри атома. А вот сегодняшняя пушка генерировала тахионы с такими частотами, которые как раз являются резонансными для движения электронов. Каждый диапазон частот тахионов затрагивает различные по своему временному масштабу типы физических явлений. Но чем больше длина волны тахионов, тем больше энергии требуется для проявления эффектов их воздействия. Поэтому «обращение времени» и сбой течения процессов на микроуровне гораздо доступнее, чем на макроуровне. Например, расчеты показывают, что для того, чтобы время «повернуло вспять» во всей Вселенной, необходима полная энергия всей материи Вселенной. А на Марсе нам очень повезло, что тем умникам энергии для их «лампочки» было маловато, иначе бы вырождение области ПСВ захватило бы гораздо больший объем, чем камера двигателя, и нам было бы не справиться.
В этот момент объяснения Мелиссы были прерваны приятнейшим событием: зонды зафиксировали приход световой волны от аннигиляционного взрыва.
Все этого ждали, и лишь теперь мы могли вздохнуть с облегчением. Однако долго предаваться ликованию было некогда. Оказалось, что в какой-то момент прервалась связь с верфью, но на это никто до сих пор не обратил внимания, поскольку важным было совсем другое. Но связь с верфью необходимо было восстановить как можно скорее. Богдан предложил снять защиту с нескольких антенн, установленных на корме корабля, и использовать их для связи с верфью до тех пор, пока мы не включим корабельные двигатели. В данной ситуации это было оптимальное решение, и группа селферов отправилась его реализовывать.
Затем Мелисса обратилась к экипажу корабля и десантникам. Она рассказала им о точно установленном факте гибели наших крейсеров и об уничтожении врага…
А я опять подумал, что все происходившее в последние часы и завершившееся несомненной нашей победой менее всего можно назвать привычными терминами «бой» или «сражение». Но как это назвать, я не знал. По сути, сегодня мы были вынуждены участвовать в совершенно новом для человечества типе войны. Успешный результат наших действий основывался на сочетании применения опыта прежних, земных, войн и использования, принципиально нового типа оружия и возможное гей селферов, качественно отличающихся от возможностей homo sapiens. Поэтому выбранная нами тактика и имевшие место события никак не вписывались в рамки понятий, принятых в военной науке. Конечно, со временем военные теоретики придумают специальные названия и примененной нами тактике, и всем сегодняшним событиям…
Мелисса, подождав, пока немного стихнут радостные крики, сообщила людям, что покидать жилую зону они пока не должны по организационно-техническим, как она выразилась, причинам. Но это никого не огорчило. Узнав об избавлении от неминуемой гибели, кто будет возражать против нескольких часов дополнительного отдыха? Более того, мне показалось, что народ даже обрадовался возможности расслабиться и отметить счастливую развязку событий. И у меня даже возникло подозрение, что многие просто продолжат уже начатый ранее процесс, сменив всего лишь повод для этого процесса… Но можно ли осуждать людей, вынужденных пассивно ожидать своей участи, обреченных долгие часы находиться в готовности к неминуемой смерти в любую секунду?
Поговорив с экипажем корабля и десантниками, Мелисса подтвердила командам тральщиков благополучный исход операции, но и их попросила держаться подальше от корабля, пока не поступит приказ о возвращении. Это я понимал: отсутствие в пространстве посторонних объектов облегчало поиск далеко разлетевшихся «живых зондов». Но почему Мелисса не выпустила из жилой зоны людей? Ведь можно было прямо сразу начинать какие-то восстановительные работы, нам предстояло возвращаться своим ходом на верфь и не мешало бы проверить работу всех систем корабля… Но ответа на этот вопрос у меня не было, а спрашивать Мелиссу об этом я не стал, поскольку она и так задерживалась, все остальные «половинки пар» уже находились на причале и собирались лететь за своими партнерами, «живыми зондами».
Когда Мелисса наконец освободилась и направилась на причал, я поспешил за ней.
Большинство шлюпок с селферами уже стартовало, и Мелисса улетела одной из последних. Как только все шлюпки покинули причал, Вилли, контролировавший старты, ушел, и я в одиночестве остался ожидать возвращения селферов. Я провел много часов, сидя в кресле, и теперь был рад возможности размяться, прогуливаясь по огромному пустому ангару.
Страшное напряжение, в котором я, как и все остальные, пребывал последние часы, отпустило меня, и я чувствовал себя каким-то опустошенным. Я даже не мог радоваться тому, что остался жив, что мы победили в противостоянии с врагом. Я понимал, что человечество вступило в новую эру: мы не просто встретились с еще одной цивилизацией, мы встретились с цивилизацией, возможно, превосходящей нас по уровню технического развития, с цивилизацией агрессивной, враждебной нам. Человечество впервые оказалось в подобной ситуации. То, что первый раунд мы выиграли, это замечательно. Но что ожидает нас дальше? Сейчас я очень хорошо понимал, что должны были почувствовать селферы, когда обнаружили, что более- менее известный им путь, по которому они уверенно двигались в будущее, сменился пустотой, провалом в черную бездну непредсказуемости…
С другой стороны, если все, случившееся с нами в последние дни, принадлежало новой реальности, то, возможно, новая реальность действительно не так уж плоха? Ведь, если задуматься, наша победа в этой новой реальности была результатом совпадения невероятных случайностей, имевших место в реальности прошлой. Или, наоборот, закономерным результатом событий прошлой реальности?
Я попытался развернуть назад цепочку причинно-следственных связей. Итак, мы вышли победителями из практически безнадежной ситуации потому, что… Во-первых, на верфи люди трудились не за страх, а за совесть и раньше планового срока отправили к месту назначения «Дона» и «Маргариту», след гибели которых и дал нам ключ к разгадке происходящего. Во- вторых, «Суворов» и его вооружение были высшим научно-техническим достижением человечества, результатом труда более чем сотни миллиардов разумных существ, когда-либо обитавших на планете Земля. В-третьих, только существование порожденных человечеством селферов и присутствие их на «Суворове» в совершенно невероятном количестве, какое даже на Земле не так уж часто случается, позволило нам разобраться в ситуации, обнаружить и уничтожить врага…А сам «Суворов» и селферы на нем оказались здесь лишь потому, что проводилась операция на Райском Местечке!
Вот! Вот это уже интересно! Получается, что сегодня мы смогли выжить и победить в числе прочего и потому, что Земля не пожалела усилий, чтобы спасти другую цивилизацию, причем спасти ее вопреки собственным, по сути, довольно очевидным интересам!…
Что двигало селферами, принимавшими решение о проведении операции на Корнезо, много лет готовившими ее, переступавшими наконец ради конечной цели писаные и неписаные человеческие законы? Некий абстрактный обобщенный гуманизм…
А результатом этой чисто альтруистической операции на Корнезо явится, возможно, спасение человечества и других цивилизаций, беспомощных перед встреченным нами агрессором…
Так, может, в этой Вселенной существует некая высшая справедливость? Может, эта справедливость и есть самый главный, самый общий закон Вселенной? Закон, который реализуется не прямо и не без потерь, но в итоге и управляет развитием нашего мира? Да, погибли люди на «Доне» и «Маргарите», но ведь и на Корнезо мы спасли не всех, кого могли бы спасти, будь селферы еще настойчивее, действуй они еще решительнее, еще увереннее? Если так, за чьи жизни мы заплатили жизнями экипажей наших крейсеров?…
Я чувствовал, что эти размышления заводят меня куда-то очень далеко, в какие-то философские дебри, сквозь которые продираться я просто еще не готов. От мыслей у меня даже заболела голова. А может, голова заболела у меня от голода? Я так давно ничего не ел…
Прикинув, что шлюпки вернутся еще не скоро, я направился в ближайшее кафе, сейчас совершенно пустое. Я сам приготовил себе две чашки крепкого кофе и нашел в холодильнике бутерброды и пирожные. Поев, я почувствовал себя значительно лучше и вернулся на причал.
И вовремя! Как раз только что причалила первая шлюпка, из которой выбралась Кира. Ее партнером был Вольфганг, высокий массивный блондин со светло-голубыми глазами на приятном добродушном лице. Но сейчас Вольфганга с ней не было! Кира вывела из бота гравиносилки, на которых лежало что-то непонятное. Я подошел поближе, чтобы лучше разглядеть это нечто. Кира мельком взглянула на меня, но ничего не сказала.
То, что лежало на носилках, выглядело, как… не знаю что. Округлый объем, размером чуть меньше футбольного мяча, имел примерно метровый толстый «хвост» с «плавниками», подобно скату, и от этого хвоста отходили ветвящиеся отростки, напоминающие развитую корневую систему дерева. А главное, все это было зеркально-черным, странно мерцающим и бликующим… Сама поверхность казалась слегка подвижной, как капля ртути, но в то же время она представлялась очень плотной и твердой… Нет, все не так. У меня просто не было слов, подходящих для описания того, что лежало на гравиносилках. Ничего даже отдаленно похожего я не видел и представить себе не мог.
Тем временем Кира закрыла люк шлюпки и, кивнув мне, повела гравиносилки к выходу с причала.
И тут я понял! На носилках лежал Вольфганг! То, что ОСТАЛОСЬ от Вольфганга!
Нет! Это было то, что и ЯВЛЯЛОСЬ Вольфгангом!!! Просто теперь исчезла его бренная сменная оболочка…
На гравиносилках лежал мозг Вольфганга, заключенный в какую-то невероятно прочную, стойкую структуру, надежно защищавшую мозг и от тахионов, и от жестких излучений, и от пребывания в открытом космосе…
Так вот что такое селферы… Селфер – это мозг и нервная система… Конечно, суперразвитые по сравнению с человеческими. И мозг селферов не помещается в объеме человеческого черепа, он перераспределяется в свободные объемы, сливаясь со спинным мозгом…
Вот оно как…
И Мелисса – тоже такой же мозг… А все остальное – преходяще…
И Майкл… Я подумал, что Майкл сейчас в таком же вот виде, лишенный органов чувств, летит где-то в пустоте и ждет, когда Мелисса отыщет его и подберет…
А если бы наш корабль погиб? Как долго «живые зонды» летели бы неизвестно куда, не зная, найдут ли их, сумеют ли они дождаться, когда их отыщут и, вообще, будет ли кому их искать?… Какое мужество надо иметь, какую веру…
А что пережили «живые зонды», когда разрушением своей шлюпки, а затем – своей плоти измеряли плотность потока тахионов?…
И я вспомнил Ласточку, сгоравшего в потоках черной энергии… Мелиссу, искавшую лагерь выродков по максимуму воспринимаемой боли, а потом пропускавшую через себя память тех тварей…
Я начинал, кажется, понимать, что означает – быть селфером… На ЧТО каждый селфер был готов пойти в любой момент… На какой риск, на какую боль… Сердце мое колотилось, я не мог дышать… Я не знал, что чувствую – ужас? восхищение? страх? сострадание?…
Но вот пристыковалась вторая шлюпка, третья, и еще одна, и еще… Я с каким-то болезненным вниманием следил, как селферы выгружали своих партнеров. Никто не казался удрученным, все были спокойны и даже веселы. Кто-то даже улыбался… «Да они же мысленно разговаривают со своими парами!» – догадался я.
Внимательно приглядываясь к «селферам натуральным», лишенным телесной оболочки, я обнаружил, что они отличаются друг от друга. У всех были немного различные конфигурации и разные размеры отдельных частей, по-разному были разветвлены те или иные отростки спинного мозга, в разных местах имелись сгущения тонких нитевидных окончаний и почти невидимых волокон… Так вот что имела в виду Мелисса, говоря, что все селферы – разные! Понятно, отличия форм определяются различиями внутренних структур мозга и нервной системы, так что свойства и способности у всех селферов немного различные… А может, различны очень существенно?
Теперь понятно, почему Мелисса задержала людей в жилой зоне. Селферы не хотели бы, чтобы кто-то посторонний, не селфер, увидел их в таком состоянии.
Время шло, и все, улетевшие на поиски «живых зондов», уже вернулись. Не было только Мелиссы с Майклом. Конечно, Майкл отправился первым и успел улететь дальше всех, но пора бы и им вернуться. Не случилось ли чего?
Я остался один на причале и не находил себе места. Я беспокойно мерил шагами ангар, от стенки к стенке, от стенки к стенке… «Что же могло случиться? Может, шлюпка оказалась
