сейчас на самом лучшем корабле, созданном человечеством, и, если с этой опасностью не справимся мы, не справится и никто другой.
Думаю, нам чрезвычайно повезло, что в этом полете сейчас так много селферов, потому что селферы способны выдержать то, что любого человека неминуемо приведет к необратимой смерти. Поэтому приказываю: пока нет непосредственной угрозы для жизни людей, команда корабля и имеющиеся на борту десантники будут выполнять поставленные задачи. Когда же ситуация обострится, все люди отправятся в жилую зону, наиболее защищенную часть корабля, и об этом я отдам в нужный момент отдельный приказ. А сейчас нам необходимо бросить все силы на то, чтобы, изолировав носовые отсеки, усилить изоляцию слоем бронеплит.
К этому моменту всех техников и операторов на их рабочих местах уже заменили селферы, напрямую подключившиеся к корабельному компу и составившие с ним теперь единую сеть. Сигналы тревоги наконец смолкли, мониторы беззвучно отражали состояние систем корабля, из печатающих устройств поползли пластиковые листы с приказами подразделениям экипажа корабля. Майкл одним из первых покинул рубку, отправившись организовывать работу своих десантников, которые, за исключением пилотов, улетевших на тральщиках, были до сих пор просто пассажирами.
Офицеры, получив приказы, немедленно направлялись к своим подчиненным, оставшиеся не у дел техники и операторы тоже покинули рубку, получив приказ капитана присоединиться к остальным двум сменам экипажа. Вскоре в рубке стало гораздо свободнее и спокойнее, и воцарилась напряженная, но совершенно рабочая атмосфера. На мониторах схемы показывали процесс неудержимого распада корпуса корабля и материалов его носовых отсеков. «Суворов» таял, как кусок сахара в горячей воде… Точно так же я чувствовал распад корпуса крейсера…
На экранах бежали кривые графиков, возникали асимметричные объемные картины разрушительного действия неизвестного нам фактора, строились прогнозы, не сулящие нам ничего хорошего… Но работа продолжалась. Накапливалась и передавалась на верфь информация, которая была сейчас для нас почти бесполезна, но, возможно, могла пригодиться тем, кто придет за нами…
Внезапно на связь вышел один из судов-тральщиков, и на экране локатора он немедленно был отмечен яркой точкой. Это был катер, успевший убежать от нас дальше других.
– Прима! Прима! Я – сто шестнадцатый! Я обнаружил страдные следы. Нехарактерная для этой части пространства повышенная плотность электронов, протонов, альфа-частиц, различных атомных ядер и нейтронов… Можно сказать, очень разряженная холодная плазма с предельной степенью ионизации! Передаю данные анализа.
– Сто шестнадцатый! Понял вас, понял! – откликнулся селфер, исполняющий обязанности связиста.- Все принял. Спасибо!
– Ага! – воскликнул Олег, сидящий за одним из мониторов.- Очень интересно!
Он почти минуту всматривался в данные, полученные с тральщика, потом вскочил со своего места и начал нервно ходить по залу, бормоча что-то себе под нос. Потом он вернулся в покинутое кресло и еще раз внимательно посмотрел на экран. Пальцы его запорхали над пультом.
Шли томительные минуты.
– Да! Знаю! – воскликнул наконец Олег и продолжил уже спокойно, совершенно академическим тоном.- Мы попали в поток высокочастотных тахионов. Взаимодействие с такими тахионами разрушает вещество вплоть до образования осколков ядер. Частотный спектр тахионов и плотность потока я уже рассчитал. Подобное природное явление никогда еще не было зафиксировано. Это настоящая сенсация!
– Это – не сенсация! Это – нападение! – Голос Мелиссы звенел, но я угадал в нем некоторое облегчение.
Все замерли. Спустя несколько секунд опять заговорил Олег:
– Мелисса, ты права. Нам не известны природные механизмы, способные создать такой поток… Принцип Оккама… Да, ты права.
Мелисса опять заговорила:
– Я скажу, как представляю себе ситуацию, а вы решите, права я или нет.
Сосредоточившись, после небольшой паузы она продолжила:
– Некто устроил засаду, затаившись неподвижно вблизи трассы Верфь 17 – Альба. Обнаружив предполагаемую жертву и определив траекторию ее движения, этот «некто» применил тахионную пушку для уничтожения либо захвата корабля.
Мы тахионного оружия еще не имеем, хотя понимаем принципы его действия. Ни одна из известных нам иных цивилизаций, включая эветов, подобным оружием также не располагает. Вывод очевиден: мы столкнулись с новой цивилизацией, развитой и агрессивной. Это – ВРАГ. С большой вероятностью можно предположить, что мы имеем дело с одиночкой, довольно далеко забравшимся в неизведанное пространство и ведущим разведку привычным для него образом. Возможно, уничтожив наши крейсеры, он решил, что наш потенциал не представляет для него опасности, и собирается перейти ко второй стадии разведки, захватив наш корабль, либо намеревается уничтожить и нас, просто продолжая исследовать возможности встреченной им цивилизации.
Как нам теперь поступить? Попытаться вступить в переговоры? Считаю бессмысленным вступать в диалог с врагом, нападающим из засады и уверенным в своем превосходстве.
Мы можем попытаться сбежать. Но не забывайте, что «Дон» и «Маргарита» шли на 3010С, и это их не спасло. Теперь, когда наш корабль поврежден, у врага уже нет причин упускать нас, оставаясь неподвижным в засаде. Скорее всего, он будет нас преследовать. И тахионная пушка наверняка не единственное его оружие. Просто именно тахионная пушка дает ему возможность сбивать с толку свои жертвы и быстро лишать их связи, до времени позволяя скрывать свое существование.
Нам повезло, что «Суворов» велик и времени на его уничтожение таким потоком тахионов требуется немало. А главное, мы не первая жертва, и наш тральщик нашел необходимые нам улики.
Но даже если нам удастся убежать и вернуться сюда с большими силами, мы потеряем время. Враг может уйти в другую область пространства, и могут быть новые жертвы, или он вернется к своим и приведет сюда целую армаду. Возможно даже, что подкрепление к нему уже идет. Во всяком случае, очень вероятно, что сообщение о нашей цивилизации уже отправлено. Но. возможно, еще и нет.
Так или иначе, но бегство не выход из положения.
Остается последний выход – уничтожить врага. Моральное право на это мы имеем, и не думаю, чтобы существовала какая бы то ни было юридическая система, по законам которой мы не имели бы права в данной ситуации уничтожить нападающего.
Продемонстрировав свою силу, мы тем самим заставим чужих задуматься, стоит ли вообще с нами связываться.
Обсуждение было недолгим. С позицией Мелиссы согласились все присутствующие.
Уничтожить врага – это было бы замечательно, но как? Наш корабль неумолимо продолжал разрушаться. Работы по возведению новой преграды для тахионного пучка были практически закончены, но эта преграда из нескольких слоев бронеплит не могла сравниться с гораздо более прочным корпусом корабля. Она будет развеяна довольно быстро, и нам останется только отступать в глубь «Суворова»… А Мелисса говорит об уничтожении врага! Врага, обладающего оружием, которое разрушает любое вещество и не взаимодействует ни с какими полями! Врага, который может иметь и другие неизвестные нам виды оружия! Как с ним сражаться?
Но оказалось, что для селферов, многие из которых принимали участие в земных войнах, тактика предстоящего боя была очевидна. Мы должны были до последнего момента делать вид, что не подозреваем об истинной причине разрушения корабля, пока не будем готовы нанести ответный удар. И удар наш должен нанести «главный калибр». Пучок антипротонов не хуже тахионов разрушит вещественную установку, генерирующую поток тахионов, причем сделает это мгновенно.
Главной была проблема наводки пучка антиматерии на источник излучения тахионов. Расходимость антипротонного луча составляла менее двух угловых секунд, и наводка луча должна была быть очень точной.
То, что источник тахионов пока был неподвижен, несколько облегчало задачу, но для прицеливания необходимо было знать точное его положение в пространстве. Определить координаты источника тахионов можно было путем исследования объемного распределения плотности пучка тахионов.
Немедленно начался запуск зондов, но они практически мгновенно прекращали свое существование. Полученные крохи информации позволяли лишь заключить, что вблизи «Суворова» распределение плотности пучка практически равномерное, что не позволяло вычислить местоположение в пространстве источника тахионов.
Майкл вернулся в рубку. Селферы устроили еще один краткий совет на ?-волнах, после чего Мелисса отдала приказ всем не-селферам удалиться в жилые помещения, обеспечив максимальную общую и личную защиту. Извинившись перед капитаном Дроздовым, Мелисса попросила и его покинуть рубку и присоединиться к экипажу. Я остался единственным человеком среди селферов.
Я понимал, что принятые для спасения людей меры являются, по сути, бессмысленными. В случае гибели корабля вероятность остаться живым и дождаться спасателей, находясь в скафандре в безбрежном космосе, в данной ситуации была чрезвычайно мала. К сожалению, немедленно эвакуировать людей с корабля было просто не на чем – все суда, за исключением шести десятков одноместных шлюпок, подобных той, на которой я добирался до станции Альбина-3, были задействованы в тралении пространства и сейчас уходили от нас на предельной скорости. Возвращать их было очень опасно, поскольку, если ситуация начнет развиваться не в нашу пользу, это только увеличит количество потенциальных жертв. Но даже если бы все люди успели погрузиться в малые суда, это не гарантировало бы их спасения. Ведь в случае уничтожения «Суворова» враг мог приняться и за них. Конечно, при определенном ходе событий люди, или хотя бы часть из них, могли остаться в живых, став пленниками неведомого врага. Но вряд ли эта перспектива была лучше смерти.
С другой стороны, изолировав людей в жилой зоне, селферы стали свободны в своих действиях, и это немедленно почувствовалось.
Все селферы, кроме шести, заканчивавших работы по установке изолирующих бронеплит, собрались в рубке.
– Ну, что,- сказал Майкл,- делать нечего, зонды нам не помогут. Пора идти нам. Сколько у нас сейчас здесь пар? Кажется, четырнадцать? Давайте сразу отойдем в сторону.
Первыми в сторону отошли Майкл с Мелиссой, рядом с ними еще встали двадцать четыре человека.
– А почему нас только тринадцать пар? Кого не хватает?
– Яна с Денисом сейчас подойдут, они были на верхних палубах,- ответил кто-то.
– Мне кажется, что четырнадцать – маловато. Пучок здоровый. Давайте-ка пробуйте, кто еще сможет работать в паре. Хотя бы минут двадцать без перерыва? А?
Я не понимал, что происходит, о каких парах идет речь и что они собираются делать. Среди отошедших в сторону пар большинство были пара мужчина-женщина, но три пары были чисто женские.
Довольно быстро образовалось еще семнадцать пар, и тут Олег сказал, что этого для расчетов должно хватить, что он уже наметил траектории и интервалы выхода…
– Стойте,- сказала Мелисса,- а как мы будем вас подбирать? На борту осталось только шестьдесят шлюпок. Ждать, когда вернутся тральщики долго. Олег, может, ты обойдешься двадцатью семью-двадцатью восемью траекториями?
Олег подумал к согласился:
– Да, пожалуй, обойдусь.
– Хорошо, Валя, Джек и Лиза, вы с партнерами останетесь в резерве. Остальные уже решили, кто из вас пойдет? Отлично, готовность – пятнадцать минут. Вилли, возьми свободных ребят, готовьте шлюпки к старту.
Наконец я понял, что собирались сделать селферы! Они намеревались сыграть роль «живых зондов», а «парами» были те из них, кто способен был долго и надежно поддерживать между собой ?-связь без всяких дополнительных устройств! И Мелисса с Майклом конечно же были среди этих пар!
Но что же будет с «живыми зондами» в тахионном пучке, разрушающем любое вещество??? Они что, все вот так, спокойно, решили идти на смерть? А все остальные легко и чуть ли не весело отправляют их умирать???
В ужасе я смотрел на то, как селферы решали, кто полетит в шлюпке в качестве зонда, а кто останется на связи в корабле. Никто не прощался, не выглядел опечаленным. Наоборот, когда ситуация стала определенной, селферы явно приободрились, в их действиях ощущались спокойствие и уверенность. Мне показалось, что некоторые даже шутили, но смысл их шуток от меня ускользал.