– На борту – пять тысяч десантников. Считаю, что их следует оставить на Зарине. Но не всех. Я бы оставил человек сто-сто пятьдесят, наиболее подготовленных и самых крепких физически. Мало ли какие срочные работы нам придется проводить? Это все-таки спасательная операция. Думаю, нам понадобятся также все пилоты и врачи из десантной бригады. И я предлагаю в освободившиеся помещения поставить Р-камеры, сколько поместится. Пусть их лучше окажется слишком много.
Насчет этих предложений никто не возражал. Один из селферов, которого я еще плохо знал, поднялся с места:
– Экспедиция нам предстоит, скорее всего, опасная. Может, стоит одну смену команды тоже оставить на Зарине?
– Давайте спросим капитана Комарова. Он опытный командир и только что продемонстрировал нам свое здравомыслие. Алекс, как ты считаешь? – обратился ко мне Майкл.
Я ненадолго задумался.
– Конечно, чем меньше людей мы подвергнем риску, тем лучше. Но! Люди привыкли работать в режиме «восемь через шестнадцать». А в режиме «двенадцать через двенадцать», и тем более «восемь через восемь», или в любых других аналогичных режимах люди быстро устают и в самые ответственные моменты могут сделать самую неожиданную ошибку. А сразу работать на стимуляторах – тоже опасно, неизвестно, через какое время у нас наступит критический момент. У нас должен быть максимальный «запас прочности» во всем. И резерв. Поэтому, я думаю, команда должна остаться в полном составе. Я бы еще взял с верфи наиболее опытных пилотов и техников, естественно, из числа добровольцев.
С моими соображениями все были согласны.
Слово взяла Мелисса.
– Марта, на тебе – наши десантники. Влад, ты контролируешь руководство базы и всю ситуацию здесь. Майя, ты свяжешься со всеми нашими, и сообразите с Сэмом, стоит ли оповещать о событиях кого-то из формального руководства Земли, и если – да, то в какой форме. Ты в курсе, что ситуация с нашим нынешним Президентом не сладкая, но Сэм знает, как его держать в рамках. И, главное. Марта, Влад, Майя, посмотрите, с кем из нас вам легче всего поддерживать связь. Хорошо бы найти не по одному варианту, найдите хотя бы по два-три. Кто знает, что нам предстоит… Так. Через четырнадцать минут здесь начнут собираться люди. Может, стоит чуть передохнуть?
С этими словами Мелисса, достав из кармана сигареты, вышла из зала. Многие из селферов тоже решили прогуляться. Я остался на своем месте. Майкл подошел ко мне и похлопал по плечу:
– Поздравляю тебя с «боевым крещением»! Ты показал себя с самой лучшей стороны. И с большой пользой для дела.
Он наклонился ко мне и еле слышно прошептал:
– А кое-кому ты славно утер нос. Я рад.
Я, кажется, слегка покраснел от таких похвал, а потом даже несколько расстроился. Я вовсе не собирался затрагивать чье-то самолюбие. Я просто честно говорил, что думаю. Но я был очень рад, что принес какую-то пользу. И не подвел Мелиссу и Майкла.
Когда все, и селферы, и люди, вернулись в зал и заняли свои места, Мелисса отчетливо произнесла:
– Адмирал-Д-274-гильгамеш! Итак, нам предстоит до старта «Суворова» решить следующие вопросы…
Собственно, все вопросы были уже решены, и теперь руководство верфи и офицерский состав флагмана фактически получали указания, что им надлежит делать. Обсуждений почти не было, в основном потому, что никаких свежих идей ни у кого не нашлось.
Когда все закончилось и народ поспешно отправился исполнять поручения, я подошел к Мелиссе и тихонько ее спросил:
– Чем я могу тебе помочь?
Она покачала головой:
– Алекс, сегодня ты сделал больше, чем было возможно. Отдыхай. Когда ты будешь нужен, я тебе звякну. У меня сейчас куча мелких нудных проблем, в основном – контроль за выполнением поручений, и здесь помочь ты мне не можешь никак.
Я отправился на смотровую палубу, которая сейчас была самым спокойным местом на корабле, поскольку все, кроме, кажется, меня, были заняты подготовкой к отлету. Корабль мог стартовать в любую минуту, но отлет задерживали работы по защите антенн и установке новых, отправка на Зарину десантников и установка дополнительных Р-камер.
Мысли мои вернулись к проблеме «смены декораций». Я подумал, что никто не знает, происходят ли скачки вероятности во всей Вселенной сразу или только в отдельных ее областях. Вселенная огромна, в ней мириады галактик. Может, каждое мгновение какие-то ситуации проходят свои точки бифуркаций, и реализуются те или иные взаимоисключающие направления развития, представляющие собой те самые «скачки вероятности», и эти встряски мироздания – или каких-то его областей – «разбегаются», как круги по воде, по времени и пространству, и информация об этих переменах ловится антенными структурами наших мозгов в виде проскопических видений. А если этот процесс волновой, то повторы видений – результат отражений и переотражений волн той материи, которая несет в себе эту информацию. И чем больше скачок, чем ближе он от нас происходит, тем больше переотражений и повторов…
Я понимал, что превратить эти смутные соображения, возникающие в моем сознании как некие образы, в какую бы то ни было стройную гипотезу я был не в состоянии. У меня для этого просто не хватало знаний. Но я был почти уверен, что идеи эти в целом соответствуют действительности, и при случае, когда нынешняя ситуация разрешится благополучно, я должен обязательно рассказать Мелиссе об этих пришедших мне в голову мыслях.
Умственные усилия утомляли меня, как ничто иное. Я почувствовал, что на сегодня с меня хватит, и отправился в свою каюту отдыхать. Старт «Суворова» я проспал.
Когда я проснулся, то почувствовал легкую дрожь, пробегающую по огромному телу корабля. Это означало, что мы идем с предельным ускорением и скоро достигнем той скорости, которая является максимально допустимой для движения в пространстве современных земных кораблей. Вскоре подрагивания прекратились, и почти два дня скорость не менялась, после чего последовало резкое торможение, потребовавшее работы установки гравикомпенсатора в предельном режиме.
Мы подошли к району, где начались неприятности у «Дона» и «Маргариты», и теперь плыли в пространстве по инерции на скорости, меньше 0,1С.
Как и следовало ожидать, простой обзор окрестностей ничего не дал. Корабельные датчики не фиксировали ни необычных объектов, ни каких бы то ни было следов наших судов. Конечно, затухающие возмущения полей, свидетельствовавшие о прошедших здесь несколько дней назад крейсерах, еще улавливались, но не более того.
Тогда с флагмана стартовали две сотни ботов и катеров и, образовав широко раскинувшуюся сеть, начали тралить пространство с целью обнаружить какие-либо вещественные следы, инородные частицы, хоть что-нибудь, оставленное в межзвездной среде нашими кораблями.
«Суворов» медленно полз по трассе, а поисковые суда столь же медленно, держась на приличном расстоянии позади него, исследовали материальные образования, попадающиеся на их пути.
Мелисса, Майкл и каперанг Дроздов, капитан «Суворова», с момента, как началась поисковая операция, бессменно находились в рубке флагмана за капитанским контрольным пультом, ожидая результатов поисков. Я устроился в кресле за спиной у Мелиссы. Минуты шли за минутами и складывались в часы, но ничего, кроме обычной космической пыли, в ловушки поисковиков не попадало. Длительное ожидание уже несколько притупило внимание всех, находящихся в рубке, как вдруг замигал один из экранов, затем другой, и по мониторам, передававшим данные с внешних сенсоров, поползли помехи…
Майкл схватил микрофон и включил общую связь с тральщиками:
– Внимание! Внимание! Всем, всем, всем! У нас – те же проблемы, что были у «Дона» и «Маргариты». Будьте на постоянной связи, обо всем необычном немедленно докладывайте! А теперь – КЫШ!!! – Тут голос Майкла едва заметно дрогнул.- Ребята, уносите ноги, и подальше! Если связь с нами прервется, возвращайтесь на максимальной скорости на верфь!
Стандартная флотская команда «КЫШ» предполагала, что все суда в округе должны немедленно устремиться как можно дальше от подавшего эту команду, и на нескольких экранах локаторов, остававшихся работающими, было видно, как поисковые суда ломают строй и веером рассыпаются в стороны и назад.
Через минуту и на верфи должны были узнать о случившемся, благо и передатчики, и антенны работали пока исправно.
В просторной рубке становилось тесно, потому что к рабочей смене экипажа присоединились офицеры корабля и подошли все селферы. Люди и селферы теперь стояли за нашими спинами плотной толпой и безмолвно наблюдали за гаснущими мониторами. Только экраны локаторов, обращенных назад и следивших за тральщиками, работали пока без помех. Через несколько секунд мониторы опять зажглись, но в углах экранов тревожно горели красные метки. Красные точки прямо на глазах превращались в пятна, а пятна увеличивались, свидетельствуя о том, что прогноз компьютера становится все более и более неопределенным…
Техники продолжали тестировать системы наблюдения корабля, но на всех мониторах загоралась одинаковая надпись: «Информационный сигнал отсутствует».
«Суворов» оглох и ослеп, но мы могли еще получать картинки со всех тральщиков, пока имели с ними связь.
Капитан Дроздов отдал приказ, и операторы лихорадочно стали вводить в корабельный компьютер новые команды. И вот уже на мониторах возникли реальные картинки, поступающие с убегающих от нас поисковых судов, заменившие ставший бессмысленным машинный прогноз. Красные метки сменились желтыми, но это не успокаивало. Все понимали, что у нашего корабля сенсоров больше не существует физически.
В тишине раздалось тихое покашливание, показавшееся чуть ли не громом. Это подал голос Юджин Амаду:
– Мне показалось, что сенсоры выходили из строя не одновременно. Сначала отказали системы наблюдения в зонах А-8, А-9, А-10, Б-8, Б-9 и Б-10… Значит, какой-то поток идет сбоку, со стороны…
Понятно, сечение «Суворова» было значительно больше сечения крейсеров, и площадь, на которой располагались сенсоры, также была много больше, чем у «Дона» и «Маргариты», поэтому эту неодновременность и удалось сейчас зафиксировать.
Майкл обернулся и дал знак. Один из селферов, кажется, Сильвия, немедленно сменила за одним из пультов техника из экипажа корабля и соединилась через пульт с корабельным компом напрямую. Я уже видел, как подобное во флаере проделывала Мелисса… Почти сразу на одном из мониторов появилась диаграмма отказов и потерь сигналов от сенсоров, полностью подтвердившая наблюдения Юджина.
Да, мы под углом пересекали поток чего-то, что разрушало сенсоры и антенны. Но чего? О любой опасности мы были бы предупреждены заранее, для того наши системы наблюдения и существовали… Разве что эта опасность возникла внезапно!
И тут раздался тревожный звон и замигали красными надписями мониторы системы контроля состояния корабля. Началось разрушение материала корпуса корабля! Разрушался под воздействием неведомого фактора самый прочный материал, созданный человечеством…
Я оглянулся. На лицах находящихся в рубке была написана растерянность. Скоро, очень скоро растерянность перерастет в ужас…
Да. Раздался первый голос:
– Надо поворачивать! Надо уходить!
А звон звучал все настойчивее…
Мелисса закрыла глаза и сидела неподвижно. Я обратил внимание, что селферы, все как один, тоже застыли, подобно каменным изваяниям. Я вспомнил Марс и догадался, что они держат совет, общаясь на ?-волнах. Странно, что сейчас я ничего не «слышал»… Ах да, мне же Майкл еще на Корнезо поставил какую-то защиту! Как жаль…
Время шло, и люди вели себя все беспокойнее. Офицеры были, конечно, народ дисциплинированный, но тихий ропот усиливался, и смысл его был совершенно определенный: «Надо немедленно бежать!» Судя по пока еще сдержанным репликам, кое-кто предлагал резко увеличить скорость и проскочить опасный участок, но большинство считало, что надо повернуть назад…
Наконец Мелисса очнулась, и остальные селферы тоже.
Мелисса встала и повернулась к находящимся в рубке.
– Господа офицеры! – Голос ее звучал спокойно, она не отдавала приказ, она мягко и даже немного задумчиво обращалась к собравшимся.- Мы столкнулись с неизвестным явлением природы, представляющим очень серьезную опасность для космических полетов и тем самым для существования человечества. Да, очевидна реальная угроза для корабля, угроза для жизни и людей, и селферов. Но мы не имеем права сейчас повернуть назад и просто сбежать от опасности. И дело не только в том, что все мы – солдаты, защитники Земли. Мы находимся
