— Я пришла не играть. Мне просто нужна Гвен.
— Если вы о тощей Гвен, — снова начала женщина в джинсах, — ее сегодня не будет. Она сказала, что пойдет на фильм в 'Гранд илюжн'. Просила меня сыграть за нее.
— Ладно, попробую там. Как мне ее узнать? — осведомилась я.
— Она очень худая, все ребра можно пересчитать.
Один из мужчин в джинсах возразил:
— Да не так чтобы сильно.
Вмешалась женщина в зеленом платье:
— Так, так. Она похожа на призрак супермодели, скончавшейся от анорексии.
Они захихикали.
— Хорошо, — сказала я. — Буду искать тень Кейт Мосс. Спасибо.
Не успела я отойти на десяток шагов, как они опять заспорили.
— И все равно, по-моему, бессмысленно кидать оцепенение в зеленого крылатого дракона…
Интересно, как бы им ответила Мара. Я поднялась обратно по лестнице и вынырнула на улицу, все еще в поисках Гвен.
Наполовину кинотеатр, наполовину кофейня, 'Гранд илюжн' — северный «якорь» авеню. Южный «якорь» северо-восточного отрезка Юниверсити-уэй — административные здания Вашингтонского университета. Тут меньше чем за десять кварталов можно пройти всю гамму от делового стиля до модного трэш-шика, если по дороге вас не собьет агрессивный скейтбордист.
Когда я добралась до кинотеатра, фильм уже шел. Две парочки студенческого возраста, которые болтали и потягивали кофе в кофейне, были единственными людьми в поле зрения. Я уставилась на кассу, пытаясь решить, как поступить дальше.
Молодая женщина в длинной юбке из батика и темно-синем свитере окликнула меня сзади.
— Здравствуйте, — проговорила она низким голосом. — Вы хотели купить билет? Фильм начался где-то в восемь, так что первая часть уже почти закончилась.
— Я ищу кое-кого, она должна была прийти сюда сегодня. Ее зовут Гвен, и она очень… стройная.
Женщина грустно улыбнулась.
— Вы, наверное, имеете в виду леди Гвендолин Анорексийскую. Она зашла около получаса назад. Если хотите, можете подождать ее в кофейне.
Я взяла чашку кофе и села за столик лицом к двери в кинозал. Двадцать семь минут спустя фильм закончился, и зрители хлынули в кофейню. Найти среди них Гвен труда не составило.
Она была как две капли воды похожа на Леди из Шалотта с картины Джона Уотерхауса. Даже носила длинное белое платье с ниспадающими рукавами. Волосы волнами струились до бедер, и казалось, что эта Лилейная дева годами не ела ничего, кроме капустного листа и капельки росы. Однако, несмотря на талию не шире карандаша, она не выглядела скелетом, просто чуть усохшая.
Когда она вошла в зал, я выступила вперед представиться.
— Простите. Вы Гвен?
Мгла неслась за ней по пятам. Кожу защипало от холода. Оставив без внимания ее бесцветную улыбку, вокруг нас сгустился темный туман.
— Меня зовут Гвен. — Голос был такой же тонкий, как она сама. — Зачем вы меня искали?
— Ваше имя мне дал молодой человек, Камерон Шедли. Понимаете, о ком я? — спросила я.
— Я знаю о Камероне Шедли.
— Значит, вы никогда с ним не встречались?
— О, мельком, еще в его дневной жизни. Мы так и не подружились. Его больше нет с нами.
— Зависит от того, кто такие «мы», — заметила я. — Он мой клиент. Я частный детектив.
— О! Я не знала, что нам оказывают услуги люди вашей профессии. Вы не одна из нас.
— Верно. Я дневная.
Гвен хихикнула.
— Давайте я возьму чай, — пробормотала она и уплыла к кассе.
Через несколько минут Гвен вернулась. Она крутила в руках фарфоровый чайник и чашку, но не пила.
— Не знаю, поможет ли вам то, что вы услышите от леди Гвендолин Анорексийской. От меня вообще мало пользы.
То, с какой легкостью она назвалась собственным прозвищем в третьем лице, сбило меня с толку.
— Может, вы и ошибаетесь на сей счет, — предположила я. — У Камерона небольшая проблема с Эдвардом, и он попросил меня вмешаться. Но я хочу вначале побольше узнать об Эдварде. Вы ведь с ним знакомы?
— С Недом? Нед безответственен, но хорошо маскируется. Наверное, это нетрудно, когда у тебя дюжина шестерок, которые берут на себя мелкие детали.
— Давно вы его знаете?
— Всю свою не-жизнь. Он создал меня.
В голосе Гвен не было злобы, да и вообще никаких эмоций. Она говорила своим слабым, размеренным тоном, словно о постороннем человеке.
— В 1969 году я была беззаботной маленькой потаскушкой — занимайся любовью, а не войной, ну, вы понимаете. А Нед был… ну, Недом. Я не знала тогда, но он как раз завоевал Сиэтл, в общем, сорвал большой куш. Я — его ошибка.
Гвен замолчала и отпила из кружки, больше вдыхая запах, чем глотая чай.
— Как так? Разве в вампира обращают не осознанно? То есть случайно это не происходит, верно?
Ее голос парил будто лепесток.
— Верно. Я имею в виду, он ошибся, выбрав меня, да и момент неудачный. Планирование с дальним прицелом — не его конек. Он авантюрист, вот где его стихия.
— А вы?
— А что я? Я никто. В таком маленьком сообществе, где каждый член на счету, меня едва замечают. Я смотрю фильмы, потому что люблю киношных людей и сопереживаю им; они никогда не стареют и не умирают или не превращаются в чудовищ, сохранив вечную молодость. Они такие милые. Даже плохие парни. Мне нравятся киношные люди.
— А как же ваши друзья по ролевым играм?
— Они не друзья, они черви. — Гвен медленно моргнула. — О! Я грубо выразилась.
— Я не стыжусь быть червем. Но если вам они не нравятся, зачем проводить с ними время?
— Они меня не раздражают. Интересна сама игра. Я уже три года в нее играю, и люди меняются. Так чудесно представлять, что жизнь и смерть, приключения и честь имеют значение. Гораздо лучше, чем просто дрейфовать в неизвестности, когда все равно. Иногда даже лучше фильмов. Это почти как жить. И я значу куда больше, чем когда-либо.
— Что еще вы можете сказать об Эдварде?
— Немного.
— А о 'ТПМ'?
— 'ТПМ'? Один из его мелких проектов. Не знаю, что из него вышло. Нед любит играть с вещами, зданиями, бизнесом и тому подобным. Это игра. Для Неда большая часть мира — игра. Он любит выигрывать — даже обманом, но не нарушая собственных правил. У него есть правила, знаете, они просто не те, что у всех остальных. Вот и все.
— Тогда расскажите мне о вас с Эдвардом.
— Обо мне с Эдвардом. Хотела бы я, чтобы когда-нибудь были 'мы с Эдвардом'. Но всегда был только Эдвард. А потом только я. Наверное, я не слишком развлекала его как игрушка. Он бросил меня. Впрочем, я, кажется, неплохо справляюсь.
— Вы сказали, он выбрал неудачное время.
— Он был так занят, что роль ответственного наставника ушла на десятый план, — пробормотала Гвен. — Часто предоставлял меня самой себе. В конце концов, я осталась одна. Он заботится обо мне, когда вспоминает, но очень редко. Бедняга Камерон… Неду он больше не нравится. Он все для него усложняет. Камерон должен научиться дрейфовать, как я. Так безопаснее. Не возражаете, если я пойду? Вторая часть начинается. Жан Ренуар. Я люблю Ренуара. Такие милые и странные картины.
Гвен встала и уплыла, скрывшись в полутьме кинозала.
Я посидела и допила кофе. Насколько я поняла, к этой истории скорее приложили руку Джон Карпентер и Феллини, чем Ренуар.
Я пошла обратно вдоль авеню сквозь все еще густые толпы студентов, нищих и драгдилеров. Кое-где кучки людей, сцепившихся в беседе, перегораживали тротуар, вынуждая обходить их по дороге. Несмотря на крики представителей моды, что гранж мертв, я с трудом отличала студентов среднего класса от бездомных детей улицы. Всклокоченных бород, одежды грязных цветов и жирных волос было в изобилии. Готы и выпускники частных школ выделялись как сарычи и павлины в стае воробьев. А по шуму им мог позавидовать любой птичий базар во время весенней миграции. У меня звенело в ушах, пока я, свернув с Юниверсити-уэй, преодолевала несколько длинных кварталов до круглосуточного итальянского ресторана.
Было почти десять тридцать, и желудок начинал шуметь по поводу пропущенного ужина. Я заказала еду и выпила еще кофе. Задумалась о Гвен. Ее присутствие во Мгле почти не ощущалось; она едва оставляла рябь и вовсе никак на меня не влияла. Это ли имел в виду Карлос? Усохнет ли Камерон до такой же унылой тени, воспоминания, которое не рассеивается только потому, что еще само себя не забыло?
Я вздохнула. По крайней мере, Гвен оказалась не так уж бесполезна, как полагала. Она тоже результат плохого наставничества, глупый риск для сообщества. И она подтвердила связь Эдварда с «ТПМ» в дни зарождения компании. Насколько глубоко он вплавлен в структуру корпорации и может ли использовать ее богатство и влияние на свое усмотрение? Я боялась ответа не меньше, чем нуждалась в нем.
После ужина я потратила немного времени на вампира мужского пола во Фремонте. Я оставила его разозленным на Эдварда, но ничего конкретного не добилась. Когда я уходила, другое знакомое ощущение коснулось моей спины. Жар и холод. Я отдалась чувствам, увидела, как мир подергивается пеленой под тенью Мглы. Обернулась, поискала взглядом.
Эллис стояла в дверях, через которые я только что вышла.
— Погрязли в трудах?
— Не то слово, — ответила я, сдержав дрожь отвращения, когда меня обволокла лихорадочная вспышка жара и холода от ее неприкрытой чувственности.
Эллис одарила меня гневным взглядом.
— Недостаточно.
Я почувствовала, как усилилось давление, и ее голос зазвенел с новой силой.
— Надо выступить против него напрямую. Вы должны атаковать, а не пощипывать за бока, как мышь.
Я оттолкнула приказ Эллис и ощутила, как он метнулся обратно в клубящееся облако между нами. Я подавила облегчение, на коже выступил пот; я задыхалась, словно только что взяла с места на короткую дистанцию.
