Уилл подхватил меня под руки.
— Харпер!
Щупальце цеплялось за меня, охватывая внутренности будто стальным кулаком. Я выдохнула:
— Выведи меня отсюда.
Уилл схватил меня и побежал прочь. Мы не останавливались, пока не вылетели на улицу, где он поставил меня на ноги с осторожностью коллекционера, устраивающего вожделенный экземпляр.
— Теперь лучше? Тошнит? Может, стакан воды, врача?..
Я рухнула на ступеньки, будто брошенная сумка.
— Нет-нет. Все в порядке. Я просто… мне просто не хватало воздуха. Иди обратно. Я справлюсь.
Я не могла снова приблизиться к этому кошмару. Он слишком легко вытягивал из меня силы.
— Ты уверена? Мы можем уйти, если хочешь.
— Нет, мне важно знать все об органе.
Уилл вздохнул.
— Хорошо. Но с тобой ничего не случится, пока я буду там, правда?
— Да.
Он пару раз взглянул на меня через плечо, прежде чем исчезнуть в дверном проеме. Я сидела какое-то время, тяжело дыша; мне казалось, будто кто-то визжит во Мгле. Едва только звук прекратился, мне стало лучше. Я поднялась на ватных ногах и пошла вокруг фасада дома.
Для моего взгляда окна пристанища органа были темны. Они не проливали и не отражали света. Дом, выглядевший так мило в субботу, теперь походил на декорации для фильма «ужасов», камень, увитый огненными венами и переплетенными лозами Мглы. У меня начали зудеть кости. Я захлопнула воображаемую дверь перед видениями и поспешила обратно к своему насесту на ступеньках.
Ко мне уже вернулись силы к тому времени, как появился Уилл. Он улыбался и болтал с куратором, прощаясь с ней у двери. Она осталась на крыльце.
Я подняла глаза на Уилла.
— Ну?
Он плюхнулся на ступеньки рядом со мной, сложившись как бумажный кран, и скривился.
— В общем… теоретически он подходит под описание, но — Уилл покачал головой. — Он не стоит того, что твой клиент вкладывает в его поиски. Большая часть украшений из кости, которая… нестандартная, в общем. Переделка и ремонт — обычное дело для таких вещей, и все-таки… — Уилл пожевал нижнюю губу и уставился в землю. — Внутренний голос подсказывает мне: здесь что-то не так. Он ведь даже не играет. Тревожная какая-то история. Впрочем, не важно, руководство музея все равно не собирается продавать орган.
— Почему? — спросила я.
Оглянулась на женщину на крыльце. Она покачала головой и ответила:
— Это единственный орган для гостиной производства «Трэчер», который смогли найти, а действующая политика музея не позволяет нам продавать экспонаты, которые соответствуют изначальной обстановке. Начальство с ума сходит при мысли о долговременных сокращениях. Хотя после слов Уилла мне кажется, что без органа нам будет лучше.
Я повесила голову, вымотанная до предела, вздохнула.
— Я знаю, что навязываюсь, но можно мне будет привести еще одного эксперта?
— Конечно, если вы думаете, что это поможет. Особенно если он прикроет задницу руководства.
— Ничего, если мы придем после закрытия? Мой эксперт занят днем.
— О! Ну, свяжитесь со мной, и мы что-нибудь придумаем. Я бы хотела знать наверняка, что мы купили не вопиющую подделку.
Мы оба поблагодарили куратора за потраченное время и покинули музей. Переходя улицу, я обернулась еще раз взглянуть на место прибежища органа. Земля словно покачнулась у меня под ногами, когда я посмотрела чуть в сторону от нормального мира. Мгла раскрылась со щелчком, являя мне злобный клубок горящих линий и форм, кипящий в беспокойном, всхлипывающем тумане. Я рванулась прочь от него, чувствуя едкую боль в груди, и наткнулась на Уилла. Он крепко взял меня под руку и не отпускал всю дорогу до машины. Мы остановились у 'ровера'.
— Ты уверена, что все в порядке? — спросил Уилл.
— Да. Наверное, просто съела что-то не то.
— Ерунда. Мы ели одно и то же, а я чувствую себя прекрасно. — Уилл заметил, как я сжала губы. — Ты не хочешь об этом говорить.
— Верно.
Он вздохнул.
— Ладно. Тогда к делу. Я посмотрю, что смогу раскопать об органе. У меня есть номера и бумаги с аукциона, а у «Трэчер» могут оказаться записи, с которых я и начну. Я дам тебе знать, если найду что-нибудь.
— Спасибо, Уилл.
Он снова оглядел меня и покачал головой.
— Знаешь, сегодня вечером Микки будет мучить меня расспросами о тебе.
Я слабо засмеялась.
— Бедняга Уилл. Его терроризирует шестнадцатилетний парень.
— Эй, в этом шестнадцатилетнем теле сидит шестидесятилетняя еврейская бабушка. Майк не уверен, что ты достаточно хороша для меня.
— О, я уверена, что совсем для тебя не гожусь. Совсем-совсем.
— Гм… совсем, — кивнул он. Потом наклонился и поцеловал меня, чуть прикусив нижнюю губу. Прошептал, не отрываясь от моего рта: — Я не буду спрашивать, в порядке ли ты, потому что иначе ты снова сделаешь каменную физиономию.
Я согласилась:
— Ага.
Он вздохнул и отстранился.
— Хорошо. Но я буду беспокоиться, здесь ты ничего не поделаешь. Будь осторожна, Харпер.
— Да, Уилл.
На сей раз он поцеловал меня в щеку и открыл дверцу «ровера». Я забралась внутрь и пристегнулась. Уилл закрыл дверцу, мгновение смотрел на меня, потом отошел и подождал, пока я выеду со стоянки, прежде чем идти к своей машине.
Не успела я открыть дверь кабинета, как там появился клиент. Я вздрогнула.
— Сергеев. Вы вернулись.
— Вы преуспели в поисках моей мебели.
Я села за стол, выигрывая время.
— Да.
Я говорила на автопилоте, пока мысли метались точно перепуганные обезьянки.
— Я видела в музее орган, подходящий под ваше описание…
— В каком музее? Скажите название. Они должны его отдать.
Какой-то предупредительный инстинкт обезьяньего мозга заставил меня упираться.
— Вам могут и отказать.
Сергеев навис надо мной, источая вонь Мглы и трепет бесцветной энергии, которая меня вовсе не удивила.
— Убедите их, — приказал он. — Орган мой.
— Нет, — ответила я, голос стал тверже, в то время как желудок исполнял сальто. Мгла легла тяжестью на грудь. Я напряглась, не давая ей проникнуть дальше. — Вы можете думать, что имеете на орган моральное право, но владельцев нельзя силой вынуждать к продаже.
— Он мой!
Мои слова падали в густой воздух, будто вода в горячее масло.
— Юридически — нет. Я не умею творить чудеса. Не могу просто сделать его вашим. Я обязана придерживаться закона.
Сергеев заскрипел зубами или, сказала я себе, издал похожий звук.
— Человеческие законы! У кого больше прав на него, чем у меня? Он в каждой кости, в каждом сухожилии. Он мой. Вы должны вызволить его для меня.
Я гневно уставилась на Сергеева; его силуэт расплывался и вновь твердел — серебро и Мгла. Ярость жгла меня.
— Не. Давите. На. Меня.
Он вскинул голову и ответил свирепым взглядом.
— Я ожидал большего. Ты, которая видит мир, могла бы и понять. Я почувствовал тебя и пришел за помощью. Но ты глупая, невежественная девчонка.
Теперь он меня разозлил.
— Я чертовски устала выслушивать оскорбления от таких, как ты. Никто не смеет обзывать меня девчонкой в моем собственном офисе.
— Ты не знаешь, с чем пытаешься играть… девчонка.
Сердце запрыгало в груди точно баскетбольный мяч в сетке. В нос бил резкий запах табачного дыма. Но я слишком рассвирепела, чтобы обращать внимание на тошноту или отдавать себе отчет в своих действиях. Я засунула страх и отвращение в холодный темный угол и собралась с силами.
— Правда? Так почему бы тебе не показать?
Он отступил назад и поднял руку, словно хватаясь за воздух. Миры начали вибрировать и жужжать. Я кинулась сквозь призрачный туман Мглы, чувствуя, как знакомый ледяной визг прорывается сквозь меня, а сияние выжигает изнутри. Я вскочила на ноги — кабинет тонул и пульсировал в мире запотевших зеркал, пылал линиями света и силы. В груди полыхал костер.
Твари Мглы с огненными шлейфами кинулись ко мне и замельтешили вокруг, пытаясь закутать в кокон сияющих нитей. Я ударила по ним, закрывшись краем Мглы, и кинула их обратно в лицо Сергеева.
— Вон отсюда! — крикнула я, замахиваясь в наплывающей Мгле.
Вздутая голубая дуга протянулась через мою гудящую грудь и руки, выгнулась назад, когда я снова подняла и опустила кулаки на облако огненных существ.
