Возможно, ты первая готова воплотить все те угрозы, которыми сыпала.
Я двинулась к выходу. Эллис схватила меня за руку, окатив жаром и черным холодом.
— Ты что, даешь задний ход?
Я вырвала руку, удивив нас обеих.
— Почему бы и нет? Что тебя остановит?
— Я сказала, что не трону тебя, если ты будешь делать, как я велю.
— Я и делала, а от тебя в ответ одни жалобы. Значит, я облажалась, верно? Забудь.
Эллис зарычала. Я повернулась к ней и заглянула в глаза, отпихивая Мглу изо всех сил, надеясь, что поступаю правильно.
— Ладно. Тогда обещай, что не причинишь мне вреда, если я помогу тебе добраться до Эдварда. Пока я не стою у тебя на пути, ты меня не трогаешь. Обещай.
Безграничный холод буравил меня, пока Эллис решала. Когда она заговорила, ее голос звучал низко и с резонансом:
— Я обещаю, что не причиню тебе вреда, если поможешь мне добраться до Эдварда и не станешь мешаться под ногами.
Я улыбнулась и пошла к выходу, пока она не передумала. Эллис смотрела мне вслед; я чувствовала ее взгляд спиной всю обратную дорогу.
28
Во вторник зарядил дождь. Даже чувствуя себя слабой и окостеневшей, я бегала, пока впервые за долгое время в груди не заболело по чисто физическим причинам. Тело было в порядке, но во всех других смыслах я разваливалась на части. Я бежала, изумляясь своей выносливости, и думала, как часто за последние несколько дней мне в голову приходила мысль просто остановиться. И я злилась на жалость к себе и сомнения в своих силах. Я все еще боялась, все еще была слаба и страдала от неуверенности в эпицентре неизведанного, однако, если стоять на месте, конец возможен только один. Двигаясь вперед, я, по крайней мере, могла надеяться, пусть даже мои шансы малы.
Я бежала. Пот и дождь смывали с меня глупость и отчаяние. Хотелось бы остаться под чистым ливнем, пока вода не унесет все без остатка, но я сделала выбор, и его надо придерживаться.
Из офиса я позвонила куратору 'Мэдисон Форрест хаус' и убедила ее, что мне надо взглянуть на орган вечером. Она согласилась впустить нас в девять, хоть и не выразила особой радости. Еще один звонок, и Мара тоже согласилась прийти.
Я добивала кое-какие прозаические дела, занимая ум работой, когда меня прервал звонок Уилла. В его голосе слышалась усталость.
— Привет, Харпер. Я откопал кое-что на твой орган 'Трэчер'.
— Быстро ты.
— За последние несколько лет многие данные компьютеризировали, а я знаю, кому позвонить в Европе. Короче, я не в курсе, зачем орган понадобился твоему клиенту, но это подделка.
— Точно? Он выглядит старым.
— Местами даже слишком. Номера на каркасе и деталях механизма не совпадают. За зеркалом и над трубами есть несколько дополнительных панелей, которые старше остова и вообще не должны там быть. Согласно данным «Трэчер», каркас остался от инструмента, поврежденного во время пожара в Амстердаме в 1923 году. Каркас списала страховая компания и продала оптовому сбытчику мебели. Возможно, он и установил детали механизма, снятые с другого органа, который датируется 1902 годом. Но наверняка не скажешь.
— Что входит в 'детали механизма'?
— В данном случае только клавиатура — остальное бы не подошло. Что бы ни говорил тебе твой клиент, скорее всего он врет. Орган на время исчез и появился снова на швейцарском аукционе в 1957-м, где его купил последний зарегистрированный владелец, Г. Сергеев из Берна. Я попытался его найти, но все, что мне удалось откопать, это газетная заметка о его смерти в 1960-м. Не похоже, чтобы у него были родственники, которые могли бы унаследовать орган, и я не знаю, что происходило с инструментом после 1960 года до его отправки из Осло.
Судя по одежде и речи, мой призрачный клиент умер еще до пятидесятых годов, так что он наверняка не тот покупатель из Берна.
— В некрологе говорится, от чего скончался владелец?
— Там статья, не некролог. Его сбил троллейбус. Больше ничего особенного нет. Только обрывок справки с имущественного аукциона о происхождении органа, но это полнейшая фикция. В ней утверждается, что первоначальный владелец — одна семья, Мэндоны, но им он принадлежал только тридцать три года самое большее, так что фамильной собственностью стать вряд ли успел. И еще одна странность: Мэндоны умерли от асфиксии, задохнулись от утечки газа в доме. Получается пять владельцев, погибших от несчастных случаев.
Интересно, сколько еще хозяев органа встретили неожиданный конец? И что происходило с инструментом, когда он был утерян? Уилл нарушил мое молчание.
— Харпер? Ты тут?
— Да. Задумалась. Спасибо, Уилл, ты очень помог.
Уилл ответил мрачно:
— Хорошо, потому что теперь я хочу попросить тебя об одолжении.
Я заволновалась.
— Конечно. Что надо сделать?
— Фальшивая справка навела меня на мысль о некоторых подозрительных моментах в моей работе, ну я их и проверил. Теперь мне надо поговорить с полицией.
— Что за моменты?
— Давай пока не будем об этом. Но у меня такое впечатление, что ты знаешь, к кому бы я мог обратиться. Верно?
Мне не пришлось долго раздумывать. Я дала ему номер детектива из департамента полиции Сиэтла — самого честного копа из всех мне знакомых.
— Спасибо.
— Перезвонишь мне потом?
— Конечно.
Он повесил трубку, думая о своем.
Я гадала, что же так расстроило Уилла, но плотнее заняться вопросом времени не было. Я собрала вещи и отправилась к Дэнзигерам — мне хотелось поговорить с Марой до встречи с Карлосом.
Часом позже мы с Марой сидели в гостиной. Привыкнуть к перемене Мглы было не просто, и я удачно провалила то же самое простое упражнение осознанного входа-выхода. Я недовольно хлопнула рукой по дивану, преодолевая головокружение.
— Проклятие! Почему я не могу войти, когда хочу? Я проваливаюсь и выныриваю наружу в самый неожиданный момент, но когда пытаюсь, ничего не получается.
— Ты до сих пор сопротивляешься.
— Просто она выглядит настолько по-другому. Иные ощущения.
— Так ведь на самом деле Мгла не менялась. Изменилась ты. Когда ты не задумываешься, никаких преград нет. Проблемы появляются, когда между тобой и Мглой становится твой разум.
— Я не могу не думать.
Мара подалась вперед и поймала мой взгляд.
— Ты можешь не бороться. Ты должна. Мы в очень многом ошибались, но здесь я уверена. Ты должна признать, что Мгла существует и что она часть тебя. Сопротивляясь ей, ты с каждым рывком словно затягиваешь узел на удавке. Расслабься, тогда ослабится и веревка. Я вижу, как это происходит.
Я озадаченно нахмурилась.
— Если присмотреться, я различаю узел в твоей груди. Он привязывает тебя к Мгле. Чем сильнее ты борешься, тем туже он затягивается. Если ты просто оставишь его в покое, он расправится, и ты станешь больше принадлежать Мгле.
— Я не хочу принадлежать Мгле!
Мара вздохнула. Дрожащие копья медово-золотого света пробежали по ее волосам и осветили стену позади.
— Мне жаль, Харпер. У тебя больше нет выбора. Прими то, что есть, остальное приложится. Тогда тебе будет легко — или по крайней мере легче. Входить и выходить, отталкивать и заглядывать — даже то, о чем мы не в состоянии помыслить, — будет получаться автоматически, как ходить или плавать.
Она взглянула на начавшийся заход солнца, проглядывающего сквозь дождь на улице.
— Тебе суждено быть частью этого мира, и ты сможешь пользоваться своими силами только когда примешь его.
Я отвернулась взглянуть на сырой закат, потерла руками лицо, сметая хмурое выражение, поселившееся на нем. Напряжение и усталость давили на плечи. Я прислонилась щекой к спинке дивана, глядя, как солнечные лучи, пробивающиеся сквозь тучи, становятся розовыми. Трепещущие желтые и белые нити узла, на котором стоял дом, огненным барьером мерцали между нами. Низкое, бесцветное облако вверху походило на штормовой туман Мглы.
Я слышала, как Мара встала и вышла из комнаты. Я слишком устала, чтобы следовать за ней. Доски пола запели, когда она вернулась и встала рядом со мной.
— Скоро надо будет идти. Я кое-что приготовила тебе на вечер. Надеюсь, поможет.
Я подняла на нее глаза. Мара протягивала маленький кожаный мешочек на длинном шнурке. Он напомнил мне о таком же, выглядывавшем из-под воротника доктора Скеллехера.
— Что это?
— Амулет против тьмы. Должен приглушить безобразие органа. Мелочь, но не помешает. Повесь на шею.
Я пожала плечами, взяла амулет и повесила на шею. Мешочек плюхнулся мне на свитер прямо поверх боли в груди. Я ахнула — ощущение было такое, словно глотнула свежего воздуха после ночи в прокуренном баре.
Мара улыбнулась.
— Полезная штука?
— Да-а.
— Чудно. Только убери его с виду. Думаю, твоему некроманту он не понравится.
— Почему?
— Он ведь и сам немного чудовище, верно?
— Может, мне стоит носить амулет постоянно.
