Я подняла руку.
— Минутку. Давайте начнем сначала. Я ничего о вас не знаю, кроме рекомендаций врача с… нетрадиционными взглядами. Как вы можете мне помочь? Кто или что вы?
— Я подрабатываю профессором лингвистики в университете и занимаюсь некоторыми исследованиями помимо — так я познакомился со Скеллехером и женой, Марой. Перевожу тексты с и на — русский, чешский, польский, немецкий и пару других языков. Работаю в смежных областях сравнительной религии и философии. Когда-то специализировался на философии, потом заинтересовался сравнительной религией, начал изучать языки, встретил Мару, и так, одно за другим… Я преподавал и религию с философией, но бюджет урезали и… сами понимаете.
Бен пожал плечами. Я вопросительно взглянула на него.
— Как это все связано с моей проблемой?
Дэнзигер замахал руками, объясняя:
— Ну, когда с головой уходишь в религию и философию, рано или поздно сталкиваешься с загадочными понятиями вроде смерти и души, смысла жизни, бремени, ответственности, сущности — с действительно необъятными, щекотливыми темами. И тогда есть два пути: отбросить их, занявшись тем, от чего не закипают мозги, или нырнуть в неизведанные глубины и попытаться выудить правду. Наверное, мне просто нравится возня со всякими странностями, в конце концов я даже книгу написал. Так что теперь я «свой парень среди призраков».
Я нахмурилась. Еще не хватало стать подопытным кроликом в псевдонаучных экспериментах.
— Значит, вы что-то типа парапсихолога.
Бен покачал головой.
— Я всего лишь странноватый философ. На самом деле никаких призраков я лично не знаю, кроме вон того, Альберта, — добавил он, показывая в угол.
Я оглянулась, ничего не увидела, повернула голову и заметила тонкую, слабую тень прямо в двери. Она была не то чтобы очень плотной, но ее мрачные глаза злобно смотрели на меня. Я вздрогнула.
— Что это? — потребовала я объяснений.
Дэнзигер улыбнулся.
— Альберт. Мы абсолютно уверены, что он снимал жилье в нашем доме во времена «сухого закона» и умер здесь от слишком больших возлияний медицинского спирта. Бедный несчастный пьяница.
Дэнзигер покачал головой и провел рукой по волосам, снимая остатки статического электричества, темные пряди улеглись на место, придав ему вид наполовину увядшего георгина.
— Так или иначе, но вы его видите, и это хорошо. Я не вижу. Я знаю, где он, из-за пятна холода. Мошенники всегда смотрят туда, куда я показываю, и клянутся, что Альберт там.
Дверь открылась, оставив призрака на месте. Высокая изящная женщина с огненно-рыжими волосами зашла в кабинет. У нее были раскосые, зеленые, как у кошки, глаза. Она бы выглядела потрясающе, даже если бы не светилась изнутри. Сомневаюсь, что она хотя бы раз в жизни болела.
Женщина склонила голову, будто прислушиваясь к темному силуэту, потом печально улыбнулась и покачала головой. Говорила она с певучим ирландским акцентом:
— Замечательно, Альберт, но ты загораживаешь проход, верно? Ну-ка кыш.
Она махнула рукой на смутную фигуру, и та отплыла в сторону. Женщина обернулась ко мне, и ее глаза засияли.
— Вы, наверное, Харпер. А я Мара. Вижу, вы познакомились с Альбертом, нашим детектором лжи.
Мара прошла к столу и наклонилась поцеловать Дэнзигера в щеку.
— Привет, родной. Извини, я опоздала. Брайан упрямился. Не нальешь мне чая?
Она плюхнулась на другой конец дивана с печеньем и стаканом чая. Дэнзигер кивнул на мой стакан.
— Пейте чай, пока он горячий, и попробуйте печенье с джемом. Джем кладут прямо в чай.
Я начала колдовать над стаканом, а Дэнзигер сказал, с хмурым видом изучая свое печенье:
— Я кое-что почитал сегодня утром, ориентируясь по тому, что вы рассказали мне вчера. Посовещался с Марой. С вами происходил в последнее время какой-нибудь несчастный случай?
Вздрогнув, я поставила нетронутый чай.
— Да. Я так плохо выгляжу?
Бен откусил печенье и прожевал, глядя на меня из-под опушенных бровей. Ответила Мара:
— Похоже, вам от кого-то досталось.
Я медленно вдохнула.
— Да. От мужчины, дело которого я вела.
— Дело?
— Я частный детектив.
— Черт! — пробормотал Дэнзигер.
Тень Альберта скользнула ему за спину, напоив воздух вокруг обоих снежным туманом. Дэнзигер поежился и спросил:
— Вас ударили по голове?
— Да.
— Вы лишились сознания или?..
За его плечом Альберт стал четче. Сердитые глаза начали больше походить на очки. Я наблюдала, как проявляется призрак, и слова вырвались сами собой.
— Умерла. На две минуты.
Я рассказала о койке в больничной палате, тумане, существе в аллее, созданиях, подозрительно похожих на привидения, духах, тошноте… обо всем. Когда я закончила, Альберт выглядел почти настоящим.
— Ваш призрак окреп, — закончила я.
Мара усмехнулась.
— Нет. Просто вы лучше его видите.
Я повернулась к ней.
— Что?
Она беспечно пожала плечами.
— Призраки существуют между там и здесь. Когда вы открыты тому миру, вы видите их. Когда нет — не видите.
Альберт слегка увял, заговорил Дэнзигер:
— Когда вы прикасаетесь к тому миру, ваши ожидания или готовность верить влияют на восприятие. Вы сопротивлялись, но когда начали рассказывать о своих переживаниях, приняли некоторые факты — пусть и необъяснимые, — Альберт подтвердил своим присутствием, что вы не сошли с ума, ничего не выдумали, и вы стали видеть немного лучше.
Я покачала головой.
— Я не хочу видеть лучше. Не надо мне всего этого.
Мара вздохнула.
— Боюсь, у вас нет выхода, вы не можете отменить свою смерть.
Она, наверное, заметила, как я отпрянула. Выражение ее лица смягчилось, Мара поставила стакан и продолжила:
— Я резковато выразилась, но вы определенно видите Альберта. Удовлетворительных объяснений для этого не так много, плюс то, что вы рассказали. Вы считаете себя сумасшедшей?
— Нет. Мне… не хочется думать, что я свихнулась.
Дэнзигер снова вступил в разговор:
— Если вы не подозреваете нас троих в коллективных галлюцинациях, что статистически маловероятно…
— …тогда это должно быть правдой, или мы все больны на голову, — закончила Мара.
— Ладно, — сдалась я. — Допустим, мы не сошли с ума, и он призрак.
Я ткнула пальцем в мрачную фигуру бесплотного Альберта, который плавал между Марой и Беном, словно меряя комнату шагами.
— Почему мы его видим? Что со мной случилось?
Дэнзигер улыбнулся.
— А вот тут начинается самое интересное. Вы видите Альберта по другой причине, чем Мара. Альберт, как большинство призраков, проявляется, привнося с собой чуточку своего энергетического состояния. Вы обе имеете доступ к энергетическому состоянию, в котором становятся видимыми существа вроде Альберта, поэтому обе его наблюдаете. Но вы, Харпер, способны на большее, вы можете передвигаться в этом состоянии, напрямую исследовать его, действовать в нем, несмотря на то, что самой вам оно не свойственно в норме. Это удивительная редкость. Однако вы не манипулируете энергетическим состоянием — это уже магия. В любом случае все дело в энергии. Вы ощущаете энергетическое состояние Мглы по- иному, нежели Мара, тем не менее, вы обе имеете к нему доступ и обе видите Альберта.
Бен с довольным видом выжидающе уставился на меня. Я его подвела.
— О чем вы? Я не понимаю.
Мара закатила глаза.
— Ах, Бен, перескакиваешь сразу к выводам, опуская промежуточные этапы. Твой профессор математики, наверное, приходил в ужас. — Мара повернулась ко мне. — Ему только дай, и он будет разглагольствовать о метафизике и энергетических состояниях часами.
Дэнзигер принял оскорбленный вид.
— Не так уж я и плох. Но, может, стоит начать с другого конца. С вами что-нибудь подобное случалось раньше?
Я снова взяла стакан и ответила, разглядывая чай:
— Нет.
Причудливые полеты детской фантазии и нервные приступы не считаются. Дэнзигер кивнул, однако Мара сузила глаза и задумчиво смотрела на меня, пока Бен продолжал:
— Ладно. То есть иногда вы просто попадаете во всякие странные места, в живой туман и возвращаетесь назад, а иногда только видите потусторонние вещи?
Мара склонила голову набок и, не успела я ответить на вопрос ее мужа, добавила:
— Иногда вам удается сдерживаться, а иногда нет?
