Ошибка '2012'. Джокер

Времени до приезда Забелина оставалось толь­ко помыться. Оксана открыла кран в душе и стала ждать, чтобы потекла тёплая вода. Тщетно. Она по­неволе вспомнила, как целый день сегодня мечта­ла об арктических ледниках, и усмехнулась. Будь­те осторожны с желаниями, они ведь могут и сбыться...

Тихон между тем тоже времени не терял. Поужи­нал отечественными консервами «Васька» (других после истории с «Вискасом» Оксана ему не покупа­ла), вылизал баночку, огляделся и прямым ходом направился на балкон. Когда Оксана, яростно рас­тираясь полотенцем, вышла из ванной, её питомца в комнате не было. Наверно, отправился в местные дельты, гонять диких гусей. А может, медведей, как советовал тот дядька в автобусе... Всё оказалось куда прозаичней. Откуда-то с улицы послышались пронзительные кошачьи вопли. Оксана выглянула в окно и успела увидеть белого кота, исчезавшего в зарослях шиповника. Минуту спустя на балконе по­явился Тихон. Уселся на деревянные перила и при­нялся невозмутимо умываться.

— Гад хвостатый, — сказала ему Оксана. — Ко­нан-завоеватель.

Тишка зыркнул на хозяйку изумрудным глазом: фи, дескать, было бы о чём говорить, лёгкий проме­над, маленькая разминка после дать ней дорога... то ли ещё будет! Варенцова показача ему кулак, запер­ла номер и отправилась вниз.

Потрёпанная «Нива» подполковника («Чем дачыне в лес, тем правильней машины, — подумала Оксана. — Да уж, не „Мерседес'...») скоро покинула асфачьт и покатилась по немощёной улице. Пещёр- ку с трёх сторон окружали болота, однако сама она стояла на плотном песке, то есть грязи и раздолбан­ных колёсных следов здесь не бываю по опреде­лению. Осталась позади ублюдочная урбанизация центра, и улица оказачась именно такой, о какой подсознательно мечтача Оксана. С цветущими вет­ками, свисающими из-за высоких заборов. С креп­кими рублеными домами на участках, простирав­шихся до самого леса... В общем, то, что получается, когда над деревней хотя бы ненадолго прекращают экспериментировать. Вот улица изготовилась плав­но перетечь в просёлочную дорогу, и Оксана успела решить, что её повезут куда-то ещё дальше, на уеди­нённый хутор, но Забелин остановил машину возле самого крайнего дома. Двое мальчишек в сопровож­дении солидного небрехливого пса уже растворяли ворота.

Дом, гараж, грядки, большая теплица, обширный курятник, опрятный сарай, из которого слышалось басовитое хрюканье...

«Ну да, — подумалось Варенцовой, — всех чинов и звёзд не заработаешь, а своё — оно и есть своё. Куда от такого уезжать, в какие столицы?..»

В доме, к радостному изумлению Оксаны, обна­ружилась настоящая русская печь. Не какая-нибудь декоративная, а самая что ни есть работящая, с тёплыми кирпичными боками и огнедышащим гор­нилом, из которого хозяйка как раз извлекала ухва­том объёмистый чугунок. На столе уже красовались помидоры с огурчиками (наверняка ведь со своего огорода), капуста, хлеб, сало, грибочки, селёдка в глиняной миске, исходила паром варёная картош­ка... Поодаль, укрытые полотенцами, ждали своего часа пироги. Толщиной с кулак. Таких пирогов на газу, хоть сдохни, а не испечёшь.

— Давайте, Оксана Викторовна, присаживай­тесь, — указал Забелин не на стул, а на добротно, как и всё в этом доме, слаженную скамью. — Пере­кусим, чем Бог послал.

Оксана села, взяла у хозяйки по имени Марьяна запотевшую стопочку, ещё раз оглядела стол и вдруг поняла, что ради неё они тут не особо-то и выделы- вались. Ничего такою, что нельзя было бы оператив­но принести с огорода или из погреба. Нормаль­ный — с пирогами по случаю выходного дня — обед. Но кто бы знал, почему вдруг захотелось послать подальше любое городское застолье с его закусками из баночек с фирменными наклейками, покупным тортом и готовыми салатами из ближайшего супер­маркета?..

Чокнулись. Оксана не удержались и алчно подо­двинула поближе селёдку.

Само по себе приглашение прямо с дороги на обед у начальства ей было очень даже понятно. Не­бось не каждый день присылают подполковника из Питера на капитанскую должность. По поводу при­бытия которого звонит аж сам начальник управле­ния... Конечно, Забелин решил, не теряя времени, определиться, что сие означало: подвох, проверку, предупреждение, сведение счётов? Подковёрные ин­триги — как ветер и дождь: можно их не любить, но не считаться с ними нельзя. Не то схлопочешь себе что-нибудь посерьёзней простуды. И посему Забе­лин наверняка заблаговременно изучил её файл, по­том понаблюдал со стороны возле ментовки и нако­нец, видно сделав первые выводы, пригласил пооб­щаться напрямую. Оксана на его месте, наверное, поступила бы так же. Особенно если было бы, куда приглашать...

...А селёдка, между прочим, оказалась не какой- нибудь там «атлантической пряного посола». В ду­шистом масле плавала нежная, жирная скумбрия, какую не достанешь ни в каком магазине элитных деликатесов. Кто не ел её с картошкой и крупными кольцами лука, тот вообще недостоин рассуждать о вкусной и здоровой еде. Хоть за руку себя хватай, чтобы не подцепить вилкой ещё один, ну самый-са- мый распоследний кусочек...

Марьяна заметила интерес гостьи и с улыбкой подложила из большой банки ещё. Оксана покрас­нела и опять потянулась к заветной миске.

О служебных делах Забелин заговорил с Варен- цовой только в «Ниве», на обратном пути. Дел хва­тило ровно до двери гостиницы: территория огром­ная, в отделе недокомплект, клюквенно-морошечные болота побольше иного европейского государства, остальное — чащобы едва не хуже болот, летом — только на вертолёте. А там, куда худо-бедно добра­лась цивилизация, — там, естественно, воруют. И но линии Минюста, и в войсках, и в МВД. Только контрразведывательное обеспечение и спасает.

— Ясно, — сказала Варенцова. Забелин ей нра­вился,— Ну что ж, будем вливаться. Спасибо за всё!

Вообще-то с Забелиным всё было ясно, если бы не маленькое «но». Не слишком ли много икон? На торпеде «Нивы», на веранде, в одной комнате, в дру­гой. Интересно, есть ли в служебном кабинете? На истово, фанатично верующего он что-то не очень похож. Может, чёрта боится? Русалок, лешего? На краю-то леса живя...

— Вы, Оксана Викторовна, отдыхайте, — сказал ей подполковник. — Поутру поедем к начальству.

Представитесь Зеленцову, заглянем в кадры, решим вопрос с вооружением и денежным довольствием... Да и у меня гам кое-какие делишки. Ну всё, до завтра...

— Супруге кланяйтесь, — улыбнулась Оксана. Проводила взглядом растворившуюся в сумерках бе­лую «Ниву» и пошла к себе за стальную дверь. В ру­ке у неё был полиэтиленовый кулёк с гостинцами для Тишки. Кусок рыбного пирога, домашняя смета­на, варёная щучья голова-

Марш-бросок по тропинке, неведомо кем протоп­танной параллельно шоссе, дался Краеву на удивле­ние легко. Сумка у него была не тяжёлая, маленькие колёсики, рассчитанные вообще-то на гладкие иолы аэропортов и вокзалов, преспокойно одолевали кам­ни и корни. Солнце уже готовилось отлого погру­зиться за горизонт, обещая но-настоящему светлую северную ночь, когда Олег миноват дорожный ука­затель и за ним — последний километр леса. Вели­кая всё же штука — мышечная радость! Ощущая не­известно откуда взявшееся желание жить, Краев об­ратился к дядьке из местных, что-то проверявшему под капотом белой потасканной «Нивы»:

— Добрый вечер, уважаемый! Не подскажете, где бы тут у вас остановиться на несколько дней?

Произнося это, он посмотрел на самого себя со стороны, глазами пещере кого жителя, и чуть не рас­хохотался. Не турист, не грибник — интеллигентно­го вида гражданин с дорожной сумкой и компью­терным кейсом, выходящий пешочком из леса... за которым, всего-то в сотне вёрст, лежит единствен­ный источник приезжих — железнодорожная стан­ция... Ну и куда ж ты, милок, семимильные сапоги подевал?

Между тем дядька захлопнул капот, вытер руки и просто сказал:

— Садись, подвезу до гостиницы.

Краев благодарно забрался в автомобиль. «Вот уж правду люди говорят: чем дальше от столиц, тем лучше народ...» Дядька в самом деле отвёз его в центр, да ещё и позвонил кому-то с дороги:

— Анна Ивановна, подойди, сделай милость, ещё постояльца везу.

Когда они затормозили у двухэтажного деревян­ного здания, где на втором этаже горели за окнами одинаковые люминесцентные лампы, там уже вовсю хлопотала немолодая администраторша. Владелец «Нивы» кивнул им обоим и укатил, не слушая кра- евских благодарностей, Анна же Ивановна быстрень­ко заселила Олега в номер двадцать четыре.

— А где тут у вас... — начал было он, имея в виду поесть, но договаривать не пришлось.

— Ты, желанный, как выйдешь, направо за уго­лок и по улице опять направо, «Морошка» назы­вается, я Светочке позвоню, чтобы не закрывала пока...

Вообще-то первым пунктом в личных планах Краева числился душ, но, раз уж Светочку попро­сили не закрывать, пришлось быть своим планам хозяином: захотел — выполнил, захотел — поменял. Олег бросил сумку, на миг усомнился, стоило ли оставлять ноутбук, но Анна Ивановна заверила, что у них тут «никогда ничего», он решил поддаться и побежал в кафе налегке.

Светочка оказалась необъятных размеров тёткой с обильными веснушками на круглых щеках. Краев как-то сразу понял, что её полнота происходила не от неумеренного поедания казённых продуктов, но исключительно от душевной щедрости и доброты. На столе мигом появились салат «оливье», да не в крохотной вазочке, а в здоровенном салатнике («Ты клади себе, желанный, проголодался небось...»), и яичница с ветчиной, ещё пузырившаяся на толстой чугунной сковороде. Краев, успевший приготовить­ся к умерщвлению плоти без Тамаркиных разносо­лов, ощутил в добавление к мышечной радости ещё и радость желудка и окончательно захотел жить. Что толку помирать прежде смерти, гадая, какую гадость подкинет завтрашний день? Здесь и сейчас было конкретно хорошо...

Светочка что-то мурлыкала, протирая столики у окна. Краев наворачивал салат, запивая яблочным соком, и то, что несколько часов назад он убил че­ловека, занимало его мысли меньше всего. Когда си­туация окрашивалась в чёрно-белые краски по прин­ципу «не ты, так тебя», он был не особенно склонен впадать в комплексы, которые почему-то принято называть интеллигентскими, и рассуждать о непре­ходящей ценности человеческой жизни. С ублюдка­ми, которые наставляют автоматы на беззащитных пассажиров, следовало разговаривать на единствен­ном понятном им языке. А уж насилие над женщи­ной — это конкретно от дьявола...

В общем, назад в гостиницу Краев шагал весёлый и бесшабашный и на ходу размышлял, а не вставить ли Светочку в свой новый роман.

«Если только там мой компьютер не спёрли...»

Не с пёрли.

Краев включил его, пробежал глазами послушно высветившиеся строчки и, сразу забыв про намечен­ный душ, вдохновенно застучал по клавишам.

Давно уже ему так здорово не работалось.

Голова была как стёклышко.

Удивительно быстро он написал целую страницу, легко довершив никак не получавшуюся главу, хо­тел было двинуться дальше, но скоро понял, что дело требовало размышлений.

Поднялся, начал расхаживать по тесноватому но­меру... Бедные тюлевые занавесочки, между стёкла­ми мумии цокотух, рамы в почерневших трещинах краски... Ну и прочие мелочи, по которым, не заме­чая, скользил его взгляд. Размышляя над сюжетом, он всегда видел перед собой нечто вроде серого по­ля, на котором осенявшие его идеи прокладывали ветвящиеся русла, наполняли их водой, проливали солнечный свет, выращивали по берегам зелень... И вот уже начинала жить и обрастать непреложны­ми закономерностями маленькая, но такая реальная страна...

Внезапно остановившись, Краев подумал о том, что данная конкретная страна может и не дождаться странников на своих бумажных дорогах, и ему стало обидно.

Как-то сразу почувствовав себя всеми брошен­ным и одиноким, он поддался неожиданному поры­ву и вытащил подарок Рубена. Якобы сакральную запчасть к волшебной флейте судеб. Нагубник, без которого в эту самую флейту сколько ни дуй, ничего не получится. Теоретически и нагубник без флейты должен был быть точно так же бесполезен... Рубен, правда, что-то говорил об удаче, которую он мог принести... На всякий случай Краев повертел его в руках, затем потёр, словно вызывая джинна из бу­тылки, но только почувствовал себя мартышкой из басни, той, что примерно такими же методами осва­ивала очки. Хмыкнул, вытер губы, глубоко вздохнул и... подул. Раз, другой, третий...

Как и следовало ожидать, ничего не произошло. Небо не упало, ангел не прилетел. Краев вздохнул и только тут осознал, что, оказывается, почти всерь­ёз на что-то надеялся.

— Да, похоже, граната не той системы, — прого­ворил он вслух, сел, убрал подарок подальше в сум­ку... А когда поднял глаза, привлечённый внезап­ным движением за окном, то на форточке увидел кота. Рыжего, матёрого, самостоятельного и очень хищного даже на вид. Подобные коты встречаются не каждый день, и Краев его сразу узнал. Ну как же — пили с ним