— Так значит — оттепель на любовном фронте?
— Определенно.
— Ну ладно, — кивнула она, — спокойной ночи.
— Спокойной… А что?
— Была у меня одна мыслишка…
— Какая? Хорошая?
— Ну… хотела предложить тебе место под бочком.
— Правда?
— Угу.
— Согласен. — Я обвил руками ее талию.
— Прочь руки от суверенной территории. — Она выскользнула из объятий и, поцеловав меня в щеку, ушла к себе.
Тяжело вздохнув, с чувством исполненного долга я нырнул в постель.
Что-то холодноваты нынче ночи…
Утром следующего дня я почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы перейти к решительным действиям по устроению собственного семейного счастья.
Привел себя в более или менее фотогеничное состояние, для чего пришлось принять ванну, сбрить недельную поросль на лице, почистить зубы и расчесаться.
Проделав все вышеперечисленное, я предстал перед зеркалом во всей красе.
— Повезет же кому-то — отхватить такой лакомый кусок.
Дуэт за спиной многозначительно хмыкнул.
Из кухни донесся звон, затем хлопнула дверь, и повеяло ароматом пряностей.
В животе заурчало, и я послушно направил свои стопы к источнику запахов.
— Доброе утро. — Ната чмокнула меня в щеку и указала на сковородку, вертя в руках яйцо:
— Ты какую будешь: глазунью или как?
— Глазунью.
— Сколько?
— Три.
— Айн момент.
Пока она разбивала яйца поверх шкварчащих ломтиков сала, я нырнул в холодильник.
Через минуту на столе не осталось свободного места: сплошь одни тарелки.
— Кстати, — сказала Наташа, проворно макая наколотым на вилку ломтиком хлеба в желток, — с утра я связалась со своей девочкой и скачала тебе на винт всю собранную за ночь информацию.
— С-а-и-а, — прошамкал я с полным ртом.
— А?
— Я говорю — спасибо.
— А…
— И много?
— Не очень. Но места на винте, свободного разумеется, осталось еще меньше, поэтому я слегка его почистила.
— Что?!
— Не паникуй.
Она изящно отправила в рот колечко помидора и стрельнула в меня хитрым взглядом.
— Ну да, стерла, наверное, что-нибудь нужное?
— Да не трогала я твой фотоархив…
— Какой?
— Баб твоих голых!
— Ы-ы, — только и смог я сказать, чувствуя, как краска заливает щеки.
— Игрушку стерла.
— Какую?
— Mortal.
— Это можно. У меня «инсталяшка» на диске есть.
— Так что о Коше твоем «метров» восемнадцать набежало. Просмотри, что надо — милости просим, остальное — «Delete», и ручкой на прощание.
— Что бы я без тебя делал?
— Есть ты можешь самостоятельно, — принялась загибать пальцы блондинка, — на горшок — тоже…
— Мур-р-р, — раздалось за спиной, отчего я чуть не слетел со стула. Нервным каким-то стал, дерганым… от любого шороха вздрагиваю.
На кухню чинно вошел кот Василий.
И это враг царской власти? Бунтарь и поэт?
Наташа тотчас наполнила блюдечко молоком и поставила коту под нос. Он мурлыкнул и принялся старательно лакать.
Неужели это тот же представитель рода кошачьего, что употреблял со мной на пару брагу в кабаке? Артист, однако… не тот жанр искусства он выбрал, ох не тот…
— Ладно, мне пора. — Ната поднялась. — Оставь модем в режиме ожидания. Я буду время от времени скидывать найденную информацию.
— Спасибо. — Я поклонился и поцеловал ручку.
— Аркаша, Аркаша, — сказала подруга, приобняв меня, — смотри, не влезь в неприятности. — Она посмотрела мне в глаза. — Я прошу…
— Все будет хорошо.
— Если что… сразу звони.
— Непременно. Нужно же будет обмыть мое чудное исцеление.
Пока Натка переодевалась, я разделался с «глазуньей».
Васька многозначительно скосил глаза, и я положил ему кусок холодной курятины. Он заметно повеселел.
«Как там Прокоп? — мелькнула мысль. — Догадался перейти на самообслуживание или сидит голодный?»
Спустилась Наташа. Я залюбовался ладной фигурой. Точеные ножки в черном нейлоне, коротенькая юбочка-резинка, концентрирующая внимание на округлой рельефности ягодиц, и топик, под которым груди выписывают сосочками восьмерки, бросая дерзкий вызов силе земного притяжения. Она даже успела накрасить губы и нанести тени.
У ворот бибикнул клаксон авто.
— Это за мной, — пояснила подруга и, оставив на моей щеке след помады, а в воздухе стойкий аромат духов, выпорхнула прочь.
Бежевая «ауди» резво рванула с места, подняв в воздух облачко медленно оседающей пыли.
Оставшись в одиночестве, я немножко посидел, приводя мысли в порядок. Затем из кухни донеслись странные звуки, и я поспешил туда.
Оказалось, ничего страшного — просто проголодавшийся Прокоп утоляет естественные потребности.
— Значит, так. Вы сидите здесь, а я наверх — просмотрю досье и сразу назад. Настало время действовать. Времени и без того ушло слишком много.
— Иди, — согласился кот.
Прокоп же ограничился кивком, не найдя в себе силы прервать хоть на мгновение процесс поглощения пищи.
Приступив к ознакомлению с имеющейся информацией, я первым делом отсеял явно левые файлы — те, где встречается слово «бессмертный». Их оказалось больше половины. То есть из более чем двадцати тысяч текстов в «корзину» отправилось тринадцать с хвостиком. Но чтобы просмотреть оставшиеся, мне понадобится месяц. Вот уж не думал, что скелетообразный женишок столь популярная личность…
