За стенкой что-то глухо рвануло, и хлестко ударила автоматная очередь, с противным визгом рикошетя от стен.
– Спасайся кто может! – завопил невидимый собеседник и рванул прочь с такой силой, словно твердорешил остаться в нашей памяти лишь голосом, звучащим из темноты.
Один за другим прогремели два взрыва, метрах в ста впереди по курсу сквозь треснувшую стену мелькнул свет.
– Поспешим же на помощь борцам со злом,- выхватывая меч; воззвал к нашим душам ангел Эй, в котором проснулся истребитель демонов.
– Пособим витязям,- согласился Добрыня.
А Дон Кихот, смерив взглядом коня, зазор между спиной которого и верхним сводом тоннеля составляет приблизительно две трети метра, хлопнул ладонью по прикрепленному к седлу щиту и с лязгом опустил забрало.
Воссоединения не получилось – взрывы лишь разворотили заросшую от времени пылью решетку, непонятно зачем установленную в канализационном тоннеле, но сама стена уцелела, только подкоптилась немного.
Устроившись у прямоугольной амбразуры, словно перед телевизором, мы стали свидетелями странного по своей бескомпромиссной жестокости боя.
Вытянутое, прямоугольной формы помещение заставлено непонятного назначения металлическими конструкциями, торчащие из них там-сям маломощные лампочки бросают во все стороны неровный свет, мерцающий от перепадов напряжения в сети.
В дальнем от нас углу, спиной к массивной металлической двери стоит крупный мужчина с длинноствольным станковым пулеметом в накачанных руках. Его распахнутую до пупа десантную куртку накрест перехватывают ленты с внушительного размера пулями, от одного вида которых у африканского слона пропала бы охота участвовать в сафари. К поясу прикреплено еще по меньшей мере десяток различных огнестрельных игрушек, среди которых кольт сорок пятого калибра кажется бедным родственником.
Умри! – кричит бравый спецназовец. И бросает гранату в проем между мертвыми агрегатами.
Оттуда, завывая и плюясь во все стороны, выскакивает криволапый мутант – помесь гоблина и люцифуга – самого отвратного вида демона, чей страх перед светом держит его в самых темных подземельях ада. Все какое-то изломанное, кривое тело, узловатые руки с длинными загнутыми когтями, выпученные глаза на покрытой шишками морде, даже не подозревающей о существовании разума. Милая зверушка.
Легко вскинув пулемет, человек нажимает на курок и одновременно швыряет гранату.
Гром и пламя, осколками разворотило металлический бок агрегату. А вот слабосильная лампочка уцелела.
Поток свинца, веером вырывающегося из толстого дула пулемета, сметает хлипкую преграду в виде монстра и испещряет стену кратерами выбоин.
Дружно пригнув головы, мы пропустили некоторую часть сражения и парочку случайных пуль, просвистевших сквозь прямоугольное отверстие.
Кони испуганно заржали, требуя поспешить прочь отсюда.
– Все? – поинтересовалась Леля.
– Чудное оружие,- заметил Дон Кихот.
– Все в руках… – начал было Эй.
– Заживо погребенные. Попытка вторая,- перебила его Ламиира, заставив всех замолчать.
Дикий вой, грохот выстрелов и неожиданная тишина.
– Все?
Чтобы узнать ответ на этот вопрос, поднимаю голову.
Машинного зала не узнать – повсюду тела монстров, подергивающиеся в агонии и рефлекторном стремлении добраться до врага.
Спецназовец, выдернув вонзившиеся в плечо когти, отбросил прочь обрубок лапы монстра и забросил пулемет на плечо. Раскаленное дуло светится красным.
Обозрев место сражения, он достал из-за спины двуствольный обрез и, зарядив его, подошел к ближайшему поверженному противнику.
Контрольный выстрел в голову. Оставивший от этой самой головы лишь грязное пятно на полу.
И дальше, подволакивая порванную ногу, от одного мутанта к другому, медленно, но уверенно зачищая тыл.
Пройдя по диагонали все помещение, спецназовец оказался у металлической двери. Взвизгнули сервомоторы, со скрипом разошлись лепестки-створки, открыв доступ в крохотную комнатушку, ярко освещенную неоновыми лампами, утопленными в пластиковых панелях. Сменив двустволку на гранатомет, боец с нечистью разрядил его в сторону подозрительно чернеющего в стене провала и, ступив на пульсирующее желтыми сполохами цилиндрическое возвышение, исчез.
– Куда это он? – протирая глаза от пыли и вытрясая из волос каменную крошку, спросил Дон Кихот.
– По делам,- предположил я, потирая ушибленный лоб.- Да и нам пора.
– Что-то я проголодался,- высунув пятак из сумки, сообщил черт.- Что за запах? Фу… Лучше еще подремлю.
Чем он и занялся, судя по храпу, приправленному свистом.
Спустя минут двадцать, с тяжелым сердцем миновав закрытый решеткой колодец над головой, подмигнувший отблесками багрового света, я посетовал на отсутствие у коней крыльев.
– И хорошо, что нет,- сказал Добрыня,- а то бы под открытым небом ходить было страшно.
– Так вот почему истребили пегасов…
Наконец-то свет забрезжил не ровными квадратиками сверху, а одним большим пятном впереди.
– Вышли,- обрадовались все.
Вот только куда?
Подавив желание поскорее выбраться из тоннеля, осторожно приближаемся к выходу и, затаившись в тени, изучаем обстановку, поочередно припадая к временно изъятому у ангела-истребителя биноклю.
В центре возвышается хрустальный замок Сатаны, по преданиям, вырубленный из цельного куска адского хрусталя – нетающего льда, в который некогда был заключен нынешний его владелец. Вокруг кольцеобразно расположены производственные секторы. Всего девять. Из-за своей формы и с легкой руки Данте названные кругами ада.
Работа идет своим чередом: чадит топленая смола, пузырится жир на огромных сковородах, кипит в чанах вода. Но странно – не слышно криков грешников. Расстояние расстоянием, но все же…
– Что-то не то? – словно прочтя мои мысли, спрашивает Ламиира.
– Долго меня голодом морить будете? – встревает черт, что-то жуя.- Обед же. И похмелиться не помешает.
Теперь понятна тишина, нависшая над адом. Обеденный перерыв. Работа работой, а положенные шестьдесят минут -дело святое (не в аду будет сказано…).
Грешные души, устроившись в теньке, дымят самокрутками и цедят древесный спирт, который изготавливают из чурок, получаемых для поддержания в печах рекомендованной Министерством просвещения температуры. Которая не выдерживается из-за постоянной недостачи горючих материалов. Но грешники не жалуются на прохладную воду вместо крутого вара, на едва-едва красные кочережки и сковородки, все понимают, что трудно не только им. Что делать – экономический кризис. Вон даже двухметрового роста бесы-надсмотрщики и те из экономии сменили вилы на золотые столовые приборы, которые, как известно с юных лет, страшнее ножа, поскольку оставляют не одну, а четыре дырки. А вот до ложки по убойности недотягивают…
– Пока не помоюсь, о еде и не заикайтесь,- заявила Ламиира.
– Верно! – поддакнула Леля.- В баньку бы…
В раздумье опершись о стену, я обнаружил на ней плакат с вылинявшей надписью:
«Осторожно! Уагшп§! Думная территория. Посещение на свой страх и риск. Заявления о смерти и
