мысли мне становится не по себе. Что касается ‹крачек›, они тоже превратятся в маргиналов – что им еще остается? Бюрократы, политиканы, законники – любой из них в состоянии зарезервировать себе кабину с капсулой киберсна. И никаким представительством всех социальных групп здесь не пахнет. Даже не надейся, ведь на борт возьмут всего несколько тысяч человек! – Гарроуэй на мгновение умолк, а потом попытался перевести все в шутку. – Противно подумать, какое у них по прибытии на место возникнет общество.
– Но при чем тут мы с тобой, Тригг? Зачем нам взваливать на себя эту ответственность?
– Затем, что люди на Земле заслуживают того, чтобы вновь встать на ноги.
– Брось! Откуда нам знать, что эти усилия снова не навлекут на наши головы ксулов?
Кроум даже передернуло от ужаса и омерзения, но уже в следующее мгновение она разрыдалась и бросилась в его объятия.
Что касается Гарроуэя, то он, по правде говоря, не знал, как ответить на этот ее вопрос.
Глава 17
30 сентября 2314 года, Палуба младшего офицерского состава, Межзвездный транспорт ‹Джон А. Лежен›, 14:30 по Гринвичу
Цепляясь за поручни на переборке, Трэвис Гарроуэй вплыл в свою каюту. Их корабль все еще находился в режиме невесомости. Это позволяло ускорить процесс погрузки снаряжения и погруженного в киберсон личного состава.
Вот уже четыре недели на пункт сбора прибывали морпехи – кто с перевалочной базы на Луне, кто с Марса, все как один упакованные и герметически запечатанные в коконы жизнеобеспечения. Это делалось для того, чтобы свести к минимуму потребление невосполнимых запасов воды и продуктов. Операция ‹Морской огонь›, которая, как первоначально предполагалось, потребует участия лишь нескольких сотен морпехов, сопровождающих пару космических транспортов, за последнее время разрослась до невообразимых размеров. Число погруженных в киберсон морпехов, которым предстояло проделать космическое путешествие на борту ‹Лежена› и второго судна ‹Арчибальд Гендерсон›, теперь достигало тысячи восьмисот человек и продолжало неуклонно расти. Поскольку вращение обитаемых зон корабля было отключено, невесомость давала возможность оперативно загрузить капсулы с телами в соответствующие ячейки, где их пассажиры проведут в глубоком сне десять объективных лет, пока корабль не прибудет в район Сириуса.
В отличие от других морпехов Гарроуэй прибыл на борт транспорта в полном сознании. Ему предстояло проконтролировать ряд организационных моментов, а также исполнить такой бюрократический анахронизм, как заполнение разнообразных бумажек, необходимых тем не менее, чтобы рота ‹Альфа› в составе первого батальона первой штурмовой группы предстала боеспособной боевой единицей, по крайней мере в глазах начальства. Каждые несколько лет поступали предложения, чтобы корпус наконец отказался от всей этой бумажной канители, чтобы все формы, справки, рапорты, планы и запросы оформлялись только в электронном виде. На сегодняшний день попытки претворить в жизнь это предложение вылились в заполнение еще большего числа бумаг. Поклоняющиеся бумажному богу бюрократы теперь со злорадством доказывали, что Армагеддон подтвердил их правоту. Когда рухнула глобальная сеть, вместе с ней погибло и огромное количество переведенных в электронную форму данных, зато архивы, в которых хранились бумажные документы нескольких предыдущих столетий, практически не пострадали.
Один из плюсов назначения на службу за пределы Солнечной системы, по крайней мере для Гарроуэя, заключается в том, что там не придется заполнять никаких бумаг, хотя бы потому, что каждый кубический дециметр пространства на борту транспорта ценится на вес золота.
К счастью, большую часть бумажной работы можно исполнять виртуально, в том смысле, что заполнять формы можно и через ментальный интерфейс. Гарроуэй потому и прибыл на палубу офицерского состава, чтобы подключиться к виртуальному офису. Он подтянулся в кресло, сел, пристегнулся и провел ладонью по контактной панели. Это обеспечило ему моментальный доступ в базу данных корабля, в частности, к файлам, касающимся личного состава их штурмовой группы.
– Привет, комендор-сержант Гарроуэй! – отозвался в его мозгу голос Квинси, как только был установлен контакт. – У меня для вас важное сообщение.
Странно, что оно дожидается его в сети, а не было загружено непосредственно через имлантат.
– От кого, если не секрет?
– От генерала Клинтона Гарроуэя.
Чего-чего, но этого он никак не ожидал. Насколько ему было известно, его дядя сейчас занимался разработкой деталей операции ‹Морской огонь›. Ведь идея в конце концов принадлежала ему. Кстати, совсем недавно пришло подтверждение, что он получил в свои руки совместное командование – в паре с адмиралом Хью Грэшемом. И хотя дядя и племянник несколько раз за последние месяцы обменялись электронными письмами, они ни разу не встречались лично.
– Принято.
– Трэвис! – раздался ментальный голос генерала. – Рад тебя видеть! Подожди, я сейчас подключусь!
И Гарроуэй получил доступ к личному каналу связи своего высокопоставленного дяди. Генерал Гарроуэй вошел в виртуальное пространство, чтобы пообщаться с племянником. В его сознании открылось окно, и по мере того, как оно расширялось, его мысленному взгляду представали все новые и новые детали виртуальной картинки. Дядя восседал в своем кабинете. Обшитые красным деревом стены, на полу толстый ковер, дорогой коммутатор перед настенным экраном, на котором в данный момент застыла идиллическая картинка: тихая гладь лесного озера в солнечный день.
Правда, в данную минуту дядя находился отнюдь не на Земле. Разница во времени между Землей и Марсом составляла более десяти минут, и то, что предстало взгляду Гарроуэя- младшего, было не чем иным, как виртуальной декорацией для приема таких же виртуальных гостей.
Клинтон Винсент Гарроуэй сидел в кресле за рабочим столом, однако тотчас встал, обошел стол и протянул племяннику руку.
– Рад видеть тебя, сынок! Давненько мы с тобой не общались! Я так хотел повидаться с тобой, но сам понимаешь, дела, будь они неладны!
Хотя генерал и обратился к нему словом ‹сынок›, хронологически он был с племянником примерно одного возраста – своеобразный хронологический парадокс, возникающий вследствие длительных космических полетов. Со-гласно личным данным, генерал Клинтон Гарроуэй родился в 2201 году. Его родителями были Джон Эстебан Гарроуэй и Кэт Винтон. Трэвис появился на свет в 2228 году. Он был сыном Катрин, старшей сестры генерала, так что по меркам объективного времени Клинтону уже стукнуло сто тринадцать лет, а Трэвису восемьдесят шесть.
И тот и другой были морпехами, и тот и другой успели побывать в межзвездных экспедициях, что означало длительные перелеты на скорости, близкой к скорости света, во время которых время ползло черепашьим шагом. Так, например, перелет в один конец до Сириуса занимал десять объективных лет, то есть в системе отсчета земного времени. Однако в зависимости от того, насколько скорость судна близка к световой, для тех, кто путешествовал на его борту, проходило всего два-три года. Плюс тот факт, что естественное старения организма существенно замедлял киберсон.
В целом генерал Гарроуэй провел более шестидесяти пяти лет своей карьеры, бороздя просторы космоса, – побывал на Иштаре, в системе Сириуса, и на Посейдоне. Старший сержант Гарроуэй принимал участие лишь в двух операциях за пределами Солнечной системы. Сначала это был полет на Эостре, длившийся двадцать пять объективных лет, затем – десятилетний бросок на Хирон и обратно. В результате благодаря растяжению времени обоим Гарроуэям, и дяде, и племяннику, хронологически было под пятьдесят – независимо от записей в свидетельствах о рождении.
В общем, если пренебречь периодами киберсна, возраст дяди сейчас исчислялся в сорок восемь биологических лет, в то время как племяннику уже стукнуло пятьдесят один – ситуация вполне возможная, однако довольно редкая.
Гарроуэй знал случаи, когда морпехи проводили так много времени в состоянии киберсна, что биологически были моложе собственных детей.
– Рад видеть вас, сэр.
– Только давай без формальностей, Трэвис. По крайней мере в этом кабинете. Сам понимаешь, это не сеанс официальной связи, не совещание. Или… – Генерал наклонил голову и пристально посмотрел на племянника. – Впрочем, почему бы нет. Как идут дела с формированием твоей роты?
– Ну, если не принимать во внимание отсутствие командира, то все нормально. Мы взяли старое подразделение ‹Альфа›, вернее, то, что от него осталось, добавили свежие силы, в том числе несколько новых ребят с Иштара. Но капитан Феттерман не подал рапорт об участии в миссии, а лейтенант Уилки… – Гарроуэй не договорил.
– Знаю. Феттерман потерял во Флориде всю свою семью. Погибли все – его жена, оба мужа, двое детей, родители. Ему сейчас не до нас, сам понимаешь.
– Черт. Я не знал.
– Такие случаи теперь сплошь и рядом. – Генерал покачал головой. – Собственно говоря, его кандидатура все равно не прошла бы для такой миссии, как эта. Семейный статус номер пять.
В графе семейное положение имелись данные на всех близких родственников того или иного морпеха: жен, мужей, родителей. Для межзвездных операций корпус, как правило, останавливал выбор на мужчинах и женщинах с минимальными семейными связями – семейным статусом номер один или два, поскольку, как правило, такие миссии длились двадцать, а то и более объективных лет.
– Беда в том, что хотя сейчас у Феттермана семейный статус номер один, он не в том состоянии, чтобы участвовать в боевой операции. Правда, насколько мне известно, к нам уже откомандировали нового офицера с Земли. Капитан Мелер. Он и займет место Феттермана.
– А как у него по части боевого опыта?
Виртуальный образ генерала задумчиво поджал губы.
– Дальше Солнечной системы не был, хотя и участвовал в боевых операциях. Аргентина в восьмом году, а до этого Харбин.
– И на том спасибо, хотя никакой опыт земных боев не идет ни в какое сравнение с тем, что человек приобретает в космосе.
– А ты думаешь, зачем нам понадобился опытный младший офицерский состав? Кто-то ведь должен давать ЦУ неопытным капитанам.
Что ж, может, оно и к лучшему, если, конечно, этот самый капитан прислушается к советам сержантов и капралов.
– Понял.
– Я хочу, чтобы ты и старший сержант О'Меара взяли его в руки и постоянно держали в поле зрения.
Гарроуэй не сразу понял, о каком таком старшем сержанте О'Меара идет речь. Ах да, это же Кроум.
– Слушаюсь, генерал.
– И еще одна вещь, сынок. Похоже, мы имеем дело с правилом Салливанов. Как ты на это смотришь?
Гарроуэй пожал плечами.
– Никак. Правило Салливанов касается тех, кому есть кого терять, у кого есть семья. А кого терять мне? Кроме кузины Лу и еще пары-тройки троюродных? Насколько мне известно, кроме нас с вами больше никого нет, вы и я. Или я не прав?
В 1942 году пятеро братьев – Альберт, Фрэнсис, Джордж, Джозеф и Мэдисон Салливаны – проходили службу на борту одного и того же судна, крейсера ‹Юнона›. Правда, трое из них пошли во флот с тем условием, что будут проходить службу на одном и том же корабле, что и их старшие братья. Когда в том же году во время одного из морских сражений ‹Юнону› пробило торпедой, она затонула неподалеку от острова Гвадалканал. Погибли все пятеро братьев.
Вопреки распространенному мнению на тот момент не существовало никакого закона или акта Конгресса США, запрещавшего близким родственникам прохождение службы на одном корабле или военной базе. Тем не менее спустя годы на флоте и в морской пехоте стали придерживаться иных, хотя и негласных, правил. Теперь считалось нежелательным, чтобы во время военных действий дети от одних и тех же родителей, равно как родители и дети, несли службу на одном корабле или одной военной базе. Это негласное правило впоследствии стало
