Еще ближе располагались две ослепительные точки – так близко, что вся структура целиком не была видна под этим углом. Звездные врата повисли одиноким серебристым обручем – космическое обручальное кольцо диаметром двадцать километров.
Гарроуэй смотрел в его отверстие, пытаясь представить искривленные линии пространства и времени, что извивались где-то в его центре, и не смог.
Многие морпехи, собравшиеся сейчас на общей палубе, вскоре пройдут через это кольцо… и, возможно, не вернутся.
Так что брифинг был малоприятный, что и говорить. Мужчины и женщины собрались и, подключившись к каналу связи, внимали, а мысленный голос тем временем вещал им про детали операции, боевые задачи, риск, возможные ответные действия со стороны врага. И все это время они старались не думать о том, что эти риски и ответные действия могут стоить жизни всем здесь присутствующим.
Большинство – Гарроуэй знал это по собственному опыту – сделает вид, что это не про них, что лично они бессмертны, и если это должно случиться, то случится с кем-то еще.
Те, кто постарше, воспринимали такие вещи по-философски. Уж если это случится, главное, чтобы быстро, без мучений.
Космические битвы накладывают свой отпечаток на такую тонкую вещь, как человеческая психика. Девяносто процентов полученных ранений заканчивались летальным исходом – в противоположность десяти на Земле. В вакууме смерть наступает быстро.
Так бывало почти всегда – всплеск энергии, хлопок вырвавшегося наружу воздуха, а за ним – черный саван шока и удушья, убивавший мозг еще до того, как тот успевал почувствовать боль. По крайней мере с таким концом все давно успели примириться.
Куда мучительнее другое – ждать.
– С момента прибытия в систему Сириуса двадцать два дня назад, – продолжал тем временем голос Ли, – наши военные специалисты и офицеры по связям с внеземными видами работали в тесном контакте с Номмо.
Гарроуэй вновь перевел взгляд на изображение звездных врат, паривших в космическом пространстве рядом с ‹Леженом›. Даже не верится, что где-то внутри этого изящного кольца на протяжении тысячелетий пряталась от ксулов целая цивилизация – подобно крысам, затаившимся среди бесчисленных ходов внутри наностен.
Гарроуэй поискал глазами астероидные ковчеги Номмо, которые якобы находились где-то поблизости от кольца; их строительство, по идее, подходило к концу. Но вместо них он увидел другие корабли эскадры – этакие крошечные грибы на фоне Врат – и ничего даже близко похожего на превращенный в ковчег астероид.
– Наши друзья Номмо, – продолжал голос Ли, – научили нас, вернее, научили наших ИскИнов управлять Вратами, узнали, как получить доступ к астронавигационным компьютерам, как входить в сеть и как интерпретировать данные, полученные с корабля ксулов, вторгшегося в Солнечную систему. Кроме того, они научили нас производить настройку Врат, что позволяет попасть в любую из нескольких тысяч возможных точек пространства.
Гарроуэй отметил про себя, что полковник Ли не присутствует в зале лично, а лишь подключен к каналу связи. Таким образом, он обращался одновременно ко всему контингенту морской пехоты в составе экспедиционного корпуса, то есть к тем, что находились на борту ‹Гендерсона›, а не только к морпехам на борту ‹Лежена›.
Тысяча восемьсот морпехов застыли в ожидании объявления целей экспедиции, согласие на участие в которой они дали десять лет назад – если вести счет по земным годам. Тысяча восемьсот морпехов приготовились узнать, какая их ждет смерть.
В сознании Гарроуэя открылось окно, в котором возникла картинка, наглядная иллюстрация к словам полковника.
– Используя данные, полученные с корабля ксулов во время их вторжения в Солнечную систему, Номмо сумели определить возможный курс их движения к нам и даже вероятное место их происхождения. Это звездная система, которую наши астронавигаторы назвали Край Ночи. Двадцать дней назад мы отправили туда сквозь Врата партию зондов-разведчиков – постепенно, небольшими группами, чтобы по возможности избежать обнаружения их вражеской стороной.
В сознании Гарроуэя открылось очередное окно, в нем рой зондов, похожий на легкий дымок – этакое облачко микроспор, парящее над шляпкой гриба. Постепенно они начали рассеиваться, устремляясь все дальше и дальше в глубины космоса, и вскоре уже никакой часовой не узнал бы в них вражеских лазутчиков.
Подчиняясь заложенной в них программе и ИскИну, осуществлявшему общий контроль за их миссией, они разлетелись в стороны концентрическими окружностями, и изображение с каждого из них составляло крошечную частичку общей картинки – этакая гигантская телескопическая линза около десяти километров в поперечнике.
Гарроуэю уже доводилось работать с такими зондами. Эти космические разведчики и их более примитивные предшественники были известны землянам вот уже три сотни лет. Сначала их использовали для того, чтобы следить за военными действиями на Земле, а позднее и в космосе. Каждый такой зонд невелик, чуть более полуметра в длину, и приводится в действие небольшими, но мощными квантовыми экстракторами энергии. Правда, поскольку вместо инерционной массы в них используется свинец, выброс из дюз относительно невелик. Это позволяет им маневрировать медленно, зато в более длительные промежутки времени. Зонды имеют защитное нанопокрытие, поглощающее электромагнитное излучение во всех диапазонах – от радиоволн до рентгеновских лучей, – и почти ничего не отражающее, что делает их практически невидимыми для ксулов, по крайней мере их создатели очень на это надеялись.
Работали они общей массой. Разрешение каждого сенсора – они были настроены на широкий диапазон электромагнитного излучения, включая радиоволны, инфракрасное излучение и видимую часть спектра, – относительно небольшое и ограниченное. Но взятые вместе тысяча таких сенсоров объединяли сигналы в один посредством процесса, известного как интерферометрия, и в результате получалась поистине всеобъемлющая картина. На протяжении столетий как радио, так и оптические телескопы использовали множественные зеркала с тем, чтобы добиться высокой степени разрешения, невозможного, будь у них только один источник.
– Наши космические лазутчики сделали то, что от них требовалось. Нами получены и размножены результаты сенсорного сканирования полностью всей системы Края Ночи. Постепенно зонды с загруженными в них данными, один за другим на низкой скорости начали возвращаться назад к Вратам. Самые первые из них уже вернулись в систему Сириуса.
В сознании Гарроуэя возникла еще одна картинка – сначала размытая, нечеткая, в которой трудно было что-либо понять уже потому, что это было совершенно чужое небо. Гарроуэй сумел разглядеть галактику – призрачно-бледную, необъятную, голубоватую спираль. Вид на нее открывался откуда-то сверху, с одного из ее рукавов. Центр был слегка вздут и имел красноватый оттенок.
– Наш Квинси вместе с другими системами ИскИнов слегка подчистил эти изображения, – продолжал Ли. – Прошу вас взглянуть на них повнимательнее. И вы увидите, что нас ждет.
Стоило наложить поверх картинки компьютерное изображение, как все тотчас становилось на свои места. Угол камеры слегка переместился, выхватив вдалеке оранжевую звезду и крошечные концентрические эллипсы нескольких планет – эклиптика этой системы наклонена под острым углом к плоскости галактики. Сама звезда была старой, очень старой, типа К-0, то есть значительнее более красная и более остывшая, чем Солнце.
А еще до нее было далеко. Судя по всему, звездные врата этой системы вращались по орбите вокруг центральной звезды на расстоянии примерно пяти световых часов, то есть примерно таком, что и Плутон от Солнца. С такого удаления центральная звезда казалась не более чем яркой звездочкой на небе, которая видна лишь потому, что по чистой случайности располагалась чуть выше плоскости галактики, одинокая оранжевая искорка на фоне черноты космоса.
Надо сказать, что система оптических сенсоров создает в высшей степени разнообразный и мощный инструмент, при помощи которого ИскИны могут получить на расстоянии пяти световых часов – то есть пяти миллиардов километров – изображение отдельных планет. С правого поля ментального окна в сознании Гарроуэя начали поступать данные – масса, диаметр, вращение и другие подробности.
Планета оказалась чуть больше по размеру, нежели Земля, то есть сто тридцать пять тысяч километров в диаметре, однако притяжение на ее поверхности составляло лишь девять десятых. Большой размер и низкая сила тяжести предполагали более низкую плотность массы планеты и скудость в ее составе металлов. Центр системы, двойная звезда из числа самых старых в галактике, состоял исключительно из водорода и гелия. Крайне маловероятно, чтобы на орбите вокруг нее вращались планеты из твердого вещества. По сравнению с относительно молодым Солнцем эта звезда почти не имела в своем составе металлов и других тяжелых элементов. Отсюда – общая бедность на металлы.
Несмотря на это, искомая планета служила домом продвинутой цивилизации. При крупном увеличении, полученном при помощи мощных линз, было видно, что вся ее поверхность в огнях – яркие скопления, по всей видимости города, от которых подобно паутине во все стороны протянулись мерцающие нити. На расстоянии трех диаметров в плоскости экватора планету окружали три ярких кольца, соединенных с поверхностью точно такими же светящимися нитями. Гарроуэй тотчас узнал в них старую идею космических лифтов – дешевого и надежного способа перемещения на орбиту с помощью сверхпрочных кабелей, уходящих от экватора вверх в околоземное пространство. Такие кольца должны вращаться на геосинхронной орбите, с тем чтобы каждая точка кольца строго соответствовала той или иной точке на поверхности. На Земле планы строительства таких лифтов обсуждались начиная с середины двадцатого века, однако войны и болезни не дали им осуществиться.
Судя по всему, ксулы с такой проблемой не сталкивались. Планета, представшая взгляду эскадрильи зондов-разведчиков, была буквально оплетена сетью огней.
Это в буквальном смысле был единый светящийся шар, если, конечно, люди правильно понимали ксулов с их групповым разумом. Гарроуэй попытался представить, сколько отдельных интеллектов соединено между собой этой все-планетарной паутиной огней, россыпь которых накрыла собой всю поверхность планеты.
Бессмысленный вопрос, решил он про себя. Сколько ИскИнов могут одновременно обитать в одной-единственной компьютерной сети? Это то же самое, что попытаться рассчитать, сколько ангелов могут одновременно танцевать на острие иглы.
– Как мы и ожидали, – продолжал голос полковника Ли, – наш противник – цивилизация, далеко, на многие тысячи лет ушедшая вперед по сравнению с нами в плане развития технологий. Правда, насколько далеко – этого мы пока не знаем, да и вообще, судя по всему, это бессмысленный вопрос. Зато нам точно известно из данных Номмо, что ксулы стерегут свою межзвездную империю как минимум два миллиона лет, то есть в четыре раза дольше, чем существует биологический вид homo sapiens. Имеются намеки на то, что ксулы или их предшественники ведут свой род почти сто миллионов лет.
К счастью для нас, их общество, если к ним применимо такое слово, основано на модели статического роста. Они не меняются, им не свойственны инновации, за исключением крайне медленных, тех, что происходят на протяжении длительных периодов времени. Вот почему они в лучшем случае опередили нас на несколько тысячелетий.
‹Разница будет не столь уж велика, – язвительно подумал про себя Гарроуэй, – когда дело дойдет до битвы между людьми и ксулами›. Учитывая их мощь, их источники энергии, их технологии, даже если те и превосходят земные аналоги всего на несколько тысячелетий, для землян все это будет сродни магии – кажется, так кто-то когда-то сказал про любую более или менее продвинутую технологию.
Пара тысяч морпехов должны бросить им вызов не где-нибудь, а в их собственном доме.
‹Все это, – подумал Гарроуэй, – попахивает откровенной авантюрой›.
В конце концов довод, что, мол, врага можно одолеть и с помощью допотопных технологий, можно вывернуть и так, и эдак. Если вы дикое животное и вас преследует вооруженный хищник, то какая вам в принципе разница, огреют вас камнем по голове или испепелят лазерным лучом. В любом случае вы мертвец. Так что обогнали вас ксулы на тысячу лет или на миллион, разница невелика. Магия – она и есть магия.
– Позвольте мне воспользоваться данной возможностью, чтобы подчеркнуть, – продолжал тем временем полковник Ли, – ксулов можно одолеть. Мы это доказали уже дважды. Они не всевластны. Они не боги. Они не только допускали ошибки, но и продемонстрировали нешуточное умение запороть все к чертовой бабушке.
На эти слова морпехи ответили дружным смехом.
– Они стары. Они закоснели в своих привычках. Они реагируют на угрозу медленно, я бы даже сказал нехотя. Все это создает для нас значительное военное преимущество в этом конфликте.
Гарроуэй подумал, что полковник Ли напустил многовато тумана, хотя и в благих целях. Боевой дух его роты ‹Альфа› был – нет, не на нуле, но и не на высоте. Чего нельзя было не заметить. Нет, конечно, его морпехи пойдут туда, куда им будет приказано, если нужно, сделают все, что только в их силах, если надо, пожертвуют жизнью… но если их подталкивать слишком сильно, они способны сорваться. Многие еще не оправились после психологической травмы, нанесенной Армагеддоном. Люди по-прежнему переживали по поводу того, что последовало за падением астероида. Ли напоминал морпехам, что в их силах одержать победу – ведь даже у таких врагов, как ксулы, найдется уязвимое место.
Какой бы ситуация ни казалась им сейчас.
– Интерферометрия зондов позволила нам сделать снимки вражеских кораблей на орбите вокруг второй планеты системы, – продолжил Ли, и на экране компьютерная графика начала
