— Вы мне нисколечко не помогли, парни, — обвинил он присутствующих.
— Я пытался, — пожал плечами Генри. — Но я знал, что это бесполезно. — Он посмотрел на Лайона и Анну. — Ладно, идите поешьте. Я останусь с Гилом и разработаю сценарий экзекуции.
Когда они стояли в ожидании лифта, Лайон предложил:
— Зайдем в тот ресторанчик напротив?
— Я не хочу есть.
— Устала?
— Нисколько, — глаза ее сияли.
— Я бы подышал немного. А ты как, не отважишься бросить вызов нью-хейвенской зиме? Они пошли по пустынной улице.
— Как они поступят с Тэрри Кинг? — спросила Анна.
— Поднажмут и вынудят уйти, — изо рта Лайона шел парок.
— Но как?
— Приходи завтра на репетицию, если ты не слишком впечатлительна.
Она поежилась.
— Ну, по крайней мере, у Нили появится шанс.
— Ты была замечательна. Хотел бы я иметь такого друга, как ты.
Она вдруг пристально посмотрела на него.
— Лайон, а кто же я по-твоему? Думаешь, я гуляю с тобой в эту холодную декабрьскую ночь просто потому, что мне нравится мерзнуть?
— Я гуляю потому, что я в самом деле твой друг, Анна. И еще — я смотрю на вещи реалистически. Нью-Хейвен подойдет к концу, а некий огромный бриллиант на твоем пальце останется, и один славный парень к нему в придачу. Ты слишком хороша для скоротечной любовной интрижки в командировке.
— Значит, больше ничего не будет?
— А разве между нами могло быть что-то большее?
— Может быть все, что ты захочешь, Лайон. Не говоря ни слова в ответ, он повернулся и повел ее обратно в отель. Они не разговаривали, пока не пришли к нему. Номер у Лайона был точно такой же блеклый и старомодный, как и у нее. Лайон помог ей снять пальто. С минуту он нежно смотрел на нее, потом протянул руки. Она бросилась навстречу ему, навстречу его губам, холодным от ночного мороза, но ставшими упругими и требовательно-жадными, когда они встретились с ее губами. Ее руки обвились и сомкнулись вокруг него. Анна сама поразилась настойчивой страстности, с которой она ответила на его поцелуй: словно всю жизнь ждала, чтобы ее поцеловали именно так. Она прильнула к нему, мысленно все больше и больше растворяясь в волшебной прелести этого поцелуя.
Когда она оторвалась от него, в глазах у нее стояли слезы.
— Ах, Лайон, спасибо тебе за то, что дал мне поверить…
— Поверить?
— Я… я не могу объяснить… просто обними меня. — Она вновь заключила его в объятия. Он опять поцеловал ее, и она молила бога, чтобы этот поцелуй длился вечно. Все ее тело трепетало от одной только радостной мысли, что к ней прикасается он.
Внезапно Лайон резко отстранился от нее. Он держал ее на расстоянии вытянутой руки. Голос у него от волнения сел, но говорил он с нежностью.
— Анна, я очень сильно хочу тебя, но ты должна сама решать. — Он посмотрел на ее перстень. — Пусть это означает для тебя то, что ты сама пожелаешь. Но если все это действительно окажется только временно, для Нью-Хей-вена, я пойму тебя.
— Лайон, я не хочу, чтобы у нас была всего лишь любовная интрижка в командировке.
— Сядь, Анна. — Он бережно подвел ее к краю кровати. — Если бы я думал, что ты хочешь только этого, я бы вообще ничего не начал. И если бы мне была нужна девочка только на выходные, то здесь нашлось бы из кого выбрать. И мне не пришлось бы долго добиваться той, на ком бы я остановил выбор. Вокруг этой премьеры в Ныо-Хейвене царит какая-то странная надрывно-истерическая атмосфера. Сегодняшняя ночь пройдет, наступит понедельник… В понедельник ты вернешься в Нью-Йорк. Там будет совершенно иной мир, и эти два выходных будут казаться сном. Я хочу, чтобы ты знала, если это произойдет… я пойму тебя.
— А ты сам? — спросила она. — Для тебя здесь тоже могла бы быть эта надрывно-истерическая атмосфера? Он рассмеялся.
— Боже мой, Анна, да знаешь ли ты, сколько у меня уже было этих Нью-Хейвенов, Филадельфии и Бостонов? Сегодня всего-навсего еще одна точно такая же ночь. За одним чудесным исключением: рядом со мною — ты.
Протянув руку, она коснулась кончиками пальцев его лица.
— Я люблю тебя, Лайон.
— И об этих словах я тоже не буду тебе напоминать.
— Ты не веришь мне?
— Наверное, сейчас ты действительно так думаешь. По-моему, такая девушка, как ты, не ляжет в постель с мужчиной, если не убеждена, что любит его.
— Я никому в жизни не говорила таких слов, Лайон. Я действительно люблю тебя.
Он отошел и закурил сигарету. Когда он обернулся, на его лице застыло решительное выражение.
— Сейчас я провожу тебя в твой номер. — Подойдя к стулу, он взял ее пальто.
Она опустилась на краешек кровати.
— Лайон… я не понимаю..
— Не будем спешить с этим. Посмотрим, как ты отнесешься к этому в понедельник… в Нью-Йорке.
— Отнесусь точно так же.
— Я не могу воспользоваться такой возможностью. Она медленно поднялась.
— Ты в самом деле хочешь, чтобы я ушла? — Она все видела перед собой, словно в тумане.
— Боже мой, Анна, как раз этого я хочу меньше всего. Но ради тебя… я…
— Лайон… я хочу остаться, — робко проговорила она. Он с любопытством посмотрел на нее, словно оценивая значение ее слов. Вдруг лицо осветилось одной из его неуловимых улыбок, и он сорвал с себя пиджак. Приблизившись, он протянул к ней руки.
— Иди же сюда, прекрасная, славная моя девчонка. Я пытался вести себя благородно, но моя крепость пала, ты не оставила от нее камня на камне.
Анна чувствовала, как ее губы растягиваются в попытке улыбнуться. Он нежно обнял ее и отпустил. Что же теперь? Вот он развязывает галстук. А что же полагается делать ей? Она действительно хочет лечь с ним в постель, но ведь, наверное, существуют какие-то нормы поведения в такой ситуации. Не может же она просто начать стаскивать с себя одежду, как девица из стриптиза. О боже, но почему она не надела свою новую комбинацию и не спросила у кого-нибудь, как полагается вести себя в подобных случаях? Он уже снимает рубашку. Ей нужно что-то делать, не стоять же вот так…
Он расстегнул ремень на брюках и небрежно показал на дверь в ванную.
— Хочешь раздеться там?
Она молча кивнула и бросилась в ванную. Закрыв за собой дверь, оставшись одна, она разделась. Что же теперь? Не может же она вот так голая выйти в комнату. Сколько она грезила именно о такой минуте, когда она отдаст себя мужчине, которого полюбит. Но ведь не так же, не в маленьком номере отеля в Ныо- Хейвене! В своих мечтаниях она представляла себе роскошную двуспальную кровать, ее воображение рисовало, как в тончайшей прозрачной ночной рубашке она неслышно проплывет по воздуху в объятия своего мужа. Вокруг будет царить полумрак, и она эфирным созданием скользнет под покрывало навстречу нежным объятиям своего возлюбленного. Дальше этого в своих грезах она никогда не заходила и не рисовала себе настоящий половой акт; она мечтала лишь о своих чувствах и романтически-возвышенной обстановке, сам же возлюбленный виделся ей смутно, с размытыми чертами. И вот теперь у него есть лицо… а у нее и в помине нет прозрачной ночной рубашки. Она стоит голая, дрожа и щурясь от резкого света, не зная, что же ей делать.
— Эй, там! Мне здесь ужасно одиноко, — раздался голос Лайона.
Лихорадочно осмотревшись, она схватила большое купальное полотенце и, завернувшись в него, робко
