облегчение. Но он тут же прорычал:
— Где ты была, черт тебя возьми?
— Далеко.
— Хватит шутить! — Затем совершенно другим тоном, внезапно проникнувшись искренним чувством, он спросил: — Послушай, детка, я чуть с ума не сошел. Где ты была?
Ее ответ не удовлетворил его, пожалуй, он не поверил.
— С каких это пор ты мчишься из города, чтобы присутствовать на похоронах?
— Анна моя лучшая подруга.
— Хорошо, но ведь тебя не было черт знает сколько времени. Что там стряслось? Кто-то из могильщиков оказался неотразим?
— Все как один, — сладким голосом ответила она. — Говоря откровенно, в жизни не видела сразу столько красивых мужчин в одном городе. — На самом деле она даже не разговаривала ни с одним мужчиной моложе пятидесяти.
— Джен, — мягко попросил он. — Могу я сейчас приехать?
— Тони, уже три часа.
— Я мог бы быть у тебя через пять минут. Она притворилась, что зевает.
— Прости, но я приняла снотворное.
— Тогда завтра? Днем? В три у меня запись, но в четыре я буду свободен.
— У меня дневное представление. Завтра же среда, забыл?
— Хорошо, приеду к тебе сразу же после выступления.
— Нет. Ты же знаешь, я не снимаю грим между дневным и вечерним представлениями. И от моей прически ничего не останется.
Он простонал:
— Ну хорошо, хорошо! Я заеду за тобой и поужинаем вместе.
— Там видно будет… — Она положила трубку. После дневного представления Дженифер не поехала домой. Все время до вечернего представления она заставила себя просидеть в кино. Перед самым представлением она велела швейцару сказать Тони, если тот заедет за ней, что она уже ушла. Она сидела в гримерной до тех пор, пока швейцар не пришел опирать помещения. «Да, мистер Полар действительно приезжал, и я передал ему именно то, что вы просили». Дженифер дала ему пять долларов и ушла домой.
Когда она вошла в свой номер, телефон заливался длинными трелями. Она не стала снимать трубку. Аппарат трезвонил каждые двадцать минут. Всякий раз она связывалась с коммутатором — звонил мистер Полар. В пять часов утра она сняла наконец трубку.
Тони был в ярости.
— Ты где была?
— Ходила в кино между представлениями. — Она нарочно говорила так, чтобы это звучало неправдоподобно.
— Ну конечно! А вечером? Что-то ты быстро оттуда слиняла.
— Я была в театре. Швейцар, должно быть, ошибся.
— И разумеется, провела весь вечер дома?
— Э-э…
— Так вот, к твоему сведению — я звонил каждые двадцать минут, начиная с половины двенадцатого. Ты пришла только сейчас! — Голос у него был торжествующий.
— Я, должно быть, спала и не слышала звонков.
— Ну, еще бы! Вероятно, с одним из бостонских хлыщей, с которым на похоронах познакомилась.
Дженифер повесила трубку первой и откинулась на подушку, удовлетворенно улыбаясь своей очаровательнейшей улыбкой. Срабатывало! Она прошла в ванную и взяла с полочки пузырек, до краев наполненный красными капсулами. Вот уж повезло, так повезло! В Лоренсвилле она с невинным выражением на лице поведала старенькому доктору Роджеру о своих трудностях со сном. Он был ослеплен ее лучезарной улыбкой и отнесся к ней с пониманием и сочувствием. От похорон у многих появляется бессонница. На другой день он сам явился с пузырьком, набитым двадцатью пятью капсулами секонала!
Опять настойчиво зазвонил телефон. Тони теперь не отстанет. Она позвонила на коммутатор отеля и велела ни с кем больше не соединять, сказав, что сегодня ночью она не отвечает ни на какие звонки. Для большего спокойствия она заперла дверь на задвижку. Затем открыла пузырек с пилюлями. Достала две. Одна помогала — но две! Это было самое восхитительное ощущение на свете. Она мягко опустила голову на подушку. Томное оцепенение начало распространяться по всему ее телу. О боже! И как только она жила без этих великолепных красных «куколок»!
Еще два дня играла она с Тони в кошки-мышки. Каждую ночь она с обожанием смотрела на пузырек с секоналом. Без этих «куколок» у нее не получилось бы ничего. Она бы целыми ночами не спала, курила, металась… и самообладание покинуло бы ее.
В пятницу вечером, когда она приехала в театр, у входа ее поджидал Тони. Он грубо схватил ее за руку.
— О'кей. Твоя взяла, — рявкнул он. — Я на машине. Мы едем в Элктон сегодня же… сейчас.
— Но у меня выступление, а завтра еще дневное представление.
— Я сейчас пойду и скажу режиссеру, что ты заболела.
— Но они же прочитают о нас в газетах, если мы сбежим туда. С меня взыщут неустойку, возможно, даже через профсоюз «Эквити».
— Ну и что? Ты будешь миссис Тони Полар. Ты ведь не собираешься продолжать выступать в этом шоу, а?
(Ну конечно нет! Что она, с ума сошла? И потом, Генри все уладит. Вот именно!)
Она схватила его за руку.
— Иди и скажи, что я больна, Тони. По правде говоря, я и впрямь начинаю ощущать какую-то слабость…
Дженифер была счастлива. Тони — ошеломлен. Они поженились! Сообщение попало в газеты Элктона. Улыбаясь, они позировали перед местными фоторепортерами и делали заявления для АП и ЮП. Наконец они уехали оттуда и остановились в небольшой гостинице на окраине Нью-Йорка.
Сейчас, когда Тони сидел на кровати, глядя, как Дженифер распаковывает вещи, ошеломление, вызванное общим возбуждением, начало проходить. Он вдруг испугался.
— Мириам убьет меня, — медленно проговорил он. Подойдя к нему, Дженифер обвила его руками.
— Ты не ребенок, Тони. Ты — мой муж.
— Ты должна заступиться за меня, когда мы будем ей говорить, — бормотал он.
— Я твоя жена, милый, я всегда буду за тебя заступаться.
— Но она просто сойдет с ума от ярости, Джен. — У него в глазах появились слезы. Он вдруг зарылся головой в подушку и разрыдался. — Боюсь… как же я боюсь…
На мгновение Дженифер застыла на месте. Волна отвращения захлестнула ее, вызвав даже приступ тошноты. Она ощутила в себе безумный импульс повернуться и бежать отсюда… но куда? И к чему именно? Никто не поймет. Подумают, у нее что-то не в порядке с мозгами. Ей нужно постараться, чтобы все выглядело пристойно. Тони — звезда, а у талантливых людей часто бывает идиосинкразия. Может, в этом- то все и дело: просто он повышенно эмоционален по сравнению с другими мужчинами.
Сев на кровать, она взяла его голову в ладони.
— Все будет в порядке, Тони, — успокаивающе сказала она.
— Но Мириам сойдет с ума. Станет кричать. — Он посмотрел на нее. В глазах у него стояли слезы. — Это ты виновата. Ты заставила меня сделать это.
— Я же сказала, что заступлюсь за тебя перед Мириам.
— Честно? Правда, заступишься?
— Да, — она погладила его по голове. — Тебе просто нужно помнить, что я — твоя жена.
Тони протянул руку и коснулся ее груди. Медленно вытерев слезы, он заулыбался и посмотрел на нее с хитроватым выражением на лице.
— И теперь я могу делать с тобой все, что захочу? Она выдавила из себя слабую улыбку.
