кажется, что наконец можно отдохнуть и отдышаться…». В дневниках – записи, говорящие о неприязни к мужу Анны Андреевны: «…больше месяца я провел совершенно одиноким и ни с кем не говорил о текущих делах, Михайлова и папу я не считаю. С Михайловым я никогда не говорю, папа же не имеет обыкновенно хороших и точных известий и, кроме того, слишком человек другого времени и оппортунист, чтобы верно оценивать событие… Наша знаменитая конституция – наглый и дерзкий обман, это ясно: в ней, кажется, нет даже крупицы зерна, из которого могло бы вырасти освобождение… Но все же я рад теперь: главное отвратительное и несправедливое зло – война – прошла, как ужасный кошмар, от которого все задыхались».
1906-й год принес Сомовым новые печали: 28 мая, в 4 часа 30 минут, почти через год после смерти старшего сына, скончалась Надежда Константиновна. В письме к Е.Н. Званцевой Константин Андреевич писал: «…она тоже всех любила. Последние два месяца она была совсем мученицей, без слов и без движения, почти не узнавая никого из нас, с не сходящим с лица выражением ужасного страдания. Мы все давно к этой смерти приготовились, она была для мамы освобождением, и все-таки это прощание навеки ужаснее, чем когда думаешь о нем, но не переживаешь его. Жаль тоже папу, который говорит, что с мамой он похоронил всю свою жизнь, он очень слаб и постарел еще больше…».
А.Н. Бенуа прислал Сомову теплое письмо в котором писал: «Смерть Надежды Константиновны глубоко нас огорчила. Твоя мать слишком во многом напоминала мне мою маму… Быть может, в характере и была значительная разница, так как Надежда Константиновна была нервная и несколько вспыльчивая, тогда как моя мать была удивительно сдержана. Но в какой-то особой умной нежности, в священном отношении к дому они были похожи. Кроме того, она меня трогала своим живым отношением к нам. Мне кажется, что ты многим, многим обязан ей…».
Брат и сестра, окружив отца теплой заботой, летом увезли его в Мартышкино. Константин Андреевич и Анна Андреевна после смерти матери еще больше сблизились. Добрейшая сестра старалась отвлечь брата и старого отца от мрачных мыслей, пыталась как-то скрасить их одиночество. Каждую субботу Константин Андреевич обедал у Анюты на Офицерской, возвращаясь домой в воскресенье вечером.
Еще в 1901 году К.А. Сомов рассказал сестре о своей встрече зимой с А.А. Блоком. Точной даты их знакомства нет. Жена Блока, Любовь Дмитриевна, описывая зиму 1901 года, отмечает: «Прибавились встречи (с Блоком) у Боткиных… Бывал молодой Сомов, который пел старинные итальянские арии». Общались ли они в этот период? Блок знал работы Сомова. В статье «Литературные итоги 1907 года» поэт отмечает «прелесть сомовского фронтисписа», имея в виду альманах «Северные цветы» за 1902 год. «Мир искусства» приглашал поэта на журфиксы. Блок ценил отзывы и советы К.А. Сомова. В письме В.Я. Брюсову от 13 января 1907 года поэт вскоре после премьеры постановки «Балаганчика» замечает: «Постановка меня радует. Художники (и даже Сомов, очень недовольный театром Комиссаржевской вообще) очень хвалят». Ему чрезвычайно нравились все сомовские работы. «Кузмин, – писал Блок жене 26 мая 1907 года, – мне прислал свои книжечки – очень красивые. Обе они – „Приключения Эме Аебефа“ и „Три пьесы“ – с рисунками Сомова»; «Сегодня пришли „Старые годы“, „Искусство и печатное дело“ (на полчаса упился сомовскими очарованиями)».
Сомов бывал у Блоков довольно часто. «Милый и дорогой Александр Александрович, – писал он поэту 12 ноября 1908 года. – Я был очень обрадован, получив Ваш подарок, книгу „Земля в снегу“, с милой, чудесной подписью! Очень тронут Вашей постоянной ко мне добротой и милой памятью обо мне! Крепко жму Ваши руки. Сердечно Ваш К. Сомов». Наконец, письмо без даты, вероятно, того же года: «Дорогой Александр Александрович, тысячу раз благодарю за дорогой для меня подарок! Любящий Вас К. Сомов». Однако любовь, если она, конечно, была, прошла довольно быстро.
Но пока теплые отношения существовали, и в апреле 1907 года (не по инициативе Сомова) художнику предложен заказ написать портрет А. Блока. Заказчик – журнал «Золотое руно». Константин Андреевич рисовал портрет с охотой, а Блок не менее охотно позировал. Поэт сообщал матери: «Сейчас Сомов рисует, а Кузмин занимает»; «Сейчас Сомов показал нам мой рот и нижнюю часть лица – очень мне нравится»; «Сомов уже подкрашивает меня». На всех сеансах присутствовала приятельница поэта, актриса В.П. Веригина. Она писала: «Блок ухитрялся, позируя и сохраняя неподвижность губ, разговаривать со мной со своим обычным остроумием. Сомову очень нравились наши диалоги». 7 мая Блок получил открытое письмо, в котором говорилось: «Дорогой Александр Александрович!.. Ваш портрет уже под стеклом. Передайте Вашему фотографу, что он может его снять, когда ему будет удобно, можно у меня в мастерской, в которой портрет стоит, или я могу привезти портрет к фотографу. Назначьте сами день и час. Ваш К. Сомов».
Вначале портрет Блоку понравился, но затем под воздействием всеобщего ропота он решительно меняет мнение, излагая его в деликатной форме: «А портрет мой все ругают – самые разнообразные люди – близкие и чужие. Пожалуй и я склонен думать, что там преувеличены некоторые черты».
А.А. Блок. Портрет работы К.А. Сомова. 1907 г.
Портрет А. Блока, написанный К.А. Сомовым, вызвал злобную критику в адрес художника. Анна Андреевна, которую он знакомил с мнениями о своей работе, как могла, утешала брата. М.А. Бекетова, тетка поэта, утверждала, что портрет работы Сомова «дает превратное представление о Блоке», что на его мать он произвел «тяжелое впечатление, т. к. выражение рта и глаз неприятное и нехарактерное для поэта»; «Вместо мягких кудрей на портрете тусклые шерстяные волосы». Однако в соответствии с мнениями художников, знавших Блока, портрет работы Сомова весьма схож с оригиналом – художник выдвинул на первый план трагическую маску Блока, его замкнутость, неприступность, погруженность в себя. Е.В. Журавлева решительно утверждает, что «портрет Блока принадлежит к числу лучших графических портретов Сомова».
Какой-то злой рок стал тяготеть над семейством Сомовых. Третья ужасная беда за столь короткое время ворвалась в их прекрасный и дружный дом. В 1909 году Андрея Ивановича, возвращавшегося из Эрмитажа пешком домой, сбил на Дворцовой площади с ног и тяжело ранил в голову городской экипаж. Ранение оказалось серьезным, он умирал. Анна Андреевна привезла с дачи детей для прощания с умирающим дедом. В дом пришел растерянный кучер экипажа, сбившего Андрея Ивановича, он бросился на колени перед умирающим, бессвязно что-то говорил о своей семье, детях, со слезами просил прощения. Андрей Иванович, превозмогая боль и слабость, стал сам его утешать и успокаивать. Анна Андреевна и Константин Андреевич неотлучно были у постели отца.
В 1910 году семья Михайловых переехала с Офицерской улицы в сомовский родовой дом, заняв квартиру на третьем этаже.
Константин Андреевич привязался к детям сестры, особенно к младшему, Евгению. Он часто брал его с собой в походы по антикварным магазинам, в гости к художникам и на собрания своих друзей, «смехачей», как именовал их А.Н. Бенуа. Обычно собирались Александр Николаевич Бенуа, Вальтер Федорович Нувель (для Константина Андреевича – Валечка). Их дружба завязалась еще в гимназии К. Мая. К «смехачам» относились также А.П. Нурок, С.П. Яремич и М.В. Добужинский. Все они чудно умели разыгрывать друг друга, мистифицировать других, могли с серьезным видом доводить гостей до приступов гомерического смеха.
В России постепенно стали забывать кошмар и позор японской войны и народных волнений. В беседах со Столыпиным император Николай II как-то признался: «Мне не удается ничего из того, что я предпринимал, Петр Аркадьевич. Мне не везет…». Император родился 6 мая, в день святого праздника Иова Многострадального. «…Поверьте мне, Петр Аркадьевич, – продолжал император, – у меня более чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность, что я обречен на страшные испытания, но я не получу моей награды здесь, на земле… Сколько раз применял я к себе слова Иова: „Ибо ужасное, чего я опасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне“».
Временно наступило затишье.
На Фонтанке, в доме № 11, в петербургской квартире Сергея Павловича Дягилева проходили «Вечера современной музыки». Организаторами музыкальных вечеров были Нувель и Нурок. А.П. Нурок – хороший композитор, а В.Ф. Нувель вел в «Мире искусства» музыкальный отдел. Эти камерные концерты проходили закрытыми и посещались лишь по особым приглашениям. Там исполнялись произведения молодых композиторов – Скрябина, Рахманинова. Впервые прозвучали и новинки зарубежных музыкантов (Франка,
