— Я буду каждый день ходить к себе и мять постель, — сказала девушка.
Том засмеялся и покачал головой.
— Тут все спят с кем попало, звезды, не таясь, заводят внебрачных детей… Неужели ты полагаешь, что кому-то есть дело до того, где ты проводишь ночи?
— Мне — есть, — ответила она.
Издатель предложил Тому плотное расписание на ближайшие два дня. Интервью за завтраком и ленчем, шоу Мерва Гриффина, обзор новостей на ТВ, семичасовая утренняя передача. Дженюари сопровождала Тома, повсюду, с блокнотом в руке играя роль репортера из «Блеска».
В субботу Том отправился в Малибу к своему сыну, а Дженюари послал загорать у бассейна. Красивый молодой человек, присматривавший за кабинками, поставил для нее на солнце удобное кресло. Он принес девушке лосьон для предотвращения ожогов и журналы. Но она не могла расслабиться. Через час ее охватило беспокойство. Она заставляла себя сидеть у бассейна; ей не помешает немного загореть. Том восхищался цветом ее кожи, когда они познакомились. Она сжала пальцами подлокотники. Дженюари испытывала потребность ухватиться за что-то прочное. У нее разгулялись нервы. Девушка сказала себе, что причина этого — в отъезде Тома. Но скоро она ощутила боль в позвоночнике и голове. Знакомые симптомы… пора звонить брату доктора Альперта.
Она направилась в свой личный номер. Он был красивым, но человеку, вошедшему в него, сразу становилось ясно, что тут никто не живет, хотя в ванной и висели халат и платье. Интересно, что думает горничная. Дженюари закурила сигарету, сняла трубку и попросила соединить ее с доктором Альпертом. Телефонистка сказала, что врач должен вернуться к шести часам из Малибу. Господи, все уехали в Малибу!
Было только три часа. Как дотянуть до конца дня? Она легла на кровать в надежде, что молоточки, стучащие в голове, затихнут. В четыре часа склонилась над ванной, подставив затылок под струю холодной воды. Ждать осталось два часа. Она отправилась в коттедж. Переоделась в слаксы и рубашку. Дрожащими руками плеснула в бокал бербон. Заставила себя отпить спиртное; ее едва не вытошнило. Бербон всегда так помогал Тому; может быть, он избавит ее от головной боли. Она сделала еще один глоток. Горло у Дженюари горело, но боль в голове немного ослабла. Девушка положила бутылку в сумку-мешок и возвратилась в свой номер. Вытянувшись на кровати, стала потягивать бербон. В комнате было тихо, спокойно. Обидно иметь такой номер и не использовать его.
— Извини, комната, — произнесла она вслух. — Не обижайся… мой возлюбленный живет в коттедже.
Она продолжала пить бербон. Он притуплял боль, но девушка чувствовала, что пьянеет. Она не хотела, чтобы Том застал ее в таком состоянии. Может быть, ей поможет теплая ванна. В любом случае она убьет время. Дженюари заставляла себя лежать в воде до тех пор, пока кожа ее пальцев не начала морщиться. Выйдя из ванны, освежила макияж и посмотрела на часы. Четверть шестого. Она подняла трубку и снова услышала, что доктор Альперт вернется к шести часам.
Ее голова разболелась еще сильнее, чем прежде. Дженюари казалось, что у нее распухли миндалины. Господи! Теперь она, вероятно, действительно нажила себе анемию. Она сегодня за весь день ничего не съела, только утром выпила с Томом кофе. Доктор Альперт предупредил ее, что она должна есть. Она похудела. Слаксы сваливались с бедер.
Следующие полчаса показались ей вечностью. Дженюари бросило в жар, и она включила кондиционер. Потом ее охватил озноб, и она выключила аппарат. В пять часов сорок пять минут оставила врачу еще одно сообщение с просьбой срочно отзвонить. В четверть седьмого его снова не оказалось в номере. О боже, что, если он вовсе не вернется? Вдруг он решил провести весь уик-энд в Малибу? У нее кончились сигареты, и она принялась за окурки. Том должен был возвратиться к семи. Она хотела к его приезду чувствовать себя превосходно. Жена Тома, вероятно, очень красива. Она ведь была актрисой. Дженюари налила себе еще спиртного. Какой там актрисой! Нина Лу играла в эпизодах! Только и всего! Немолодая женщина, исполнявшая второстепенные роли. У нее, Дженюари, нет оснований для беспокойства. Но даже женщина, снимавшаяся в маленьких ролях, может быть весьма привлекательной. Посмотри, сколько таких актрис стали телезвездами. Но это глупо… Том поехал посмотреть на ребенка. Но что можно делать целый день с восьмимесячным малышом? Он ведь много спит, разве не так?
К половине седьмого она докурила последний приличный бычок. Аптека находилась внизу, но Дженюари боялась покинуть номер и пропустить звонок. Она попросила посыльного принести ей пачку и дала ему доллар на чай. В шесть сорок пять снова попыталась связаться с доктором Альпертом. Занято! Она сидела у телефона, барабаня пальцами по столику. Почему у него занято? Разве она не просила врача срочно отзвонить ей? Через пять минут повторила попытку.
— Да? — прозвучал в трубке спокойный, сонный голос.
— Это доктор Престон Альперт?
— Кто звонит? — негромко и тягуче спросил он.
— Дженюари Уэйн.
— По какому вопросу?
— Господи! Вы — доктор Альперт?
— Я спрашиваю, по какому вопросу вы звоните?
— Я — пациентка доктора Саймона Альперта. Он сказал мне, что вы находитесь здесь, помогаете…
— Это вас не касается.
Голос внезапно стал твердым, жестким.
— Что вам угодно?
— Мне нужен витаминный укол.
— Когда вам делали его последний раз?
— В пятницу утром.
— И вам так скоро требуется новая инъекция?
— Да, доктор… очень… честное слово… Он помолчал.
— Сегодня я буду говорить с моим братом. Позвоните мне завтра в девять утра.
— Нет! Пожалуйста… мне сейчас требуется укол. Понимаете, я работаю в редакции журнала «Блеск». Пишу здесь статью о Томе Кольте, и…
— О Томе Кольте?
Похоже, имя писателя произвело на врача впечатление.
— Да. Я должна постоянно иметь свежую голову, все подмечать и запоминать… я не владею стенографией.
— О… понимаю… хорошо… я узнаю у брата, какие витамины вы получаете. Мистер Кольт остановился в пятом коттедже, да?
— Да… но я в другом месте… в номере 123.
— Так вы не та девушка, которая живет с ним?
— Никто с ним не живет!
— Дорогая моя, если вы действительно интервьюируете его, вы должны знать, что он здесь с юной красоткой… она годится ему в дочери. Весь отель это знает.
Она замолчала. Потом произнесла:
— Спасибо. Но я перестану быть красивой, если, вы сейчас не придете сюда. Ради бога… уже без пяти семь.
— Я иду к вам.
Спустя десять минут он постучал в ее дверь. Врач с первого взгляда не понравился Дженюари. У высокого, с густыми русыми волосами и носом, напоминавшим клюв ястреба, Престона Альперта была плохая кожа и длинные, бескровные, костлявые пальцы с чистыми ногтями. Она бы предпочла иметь дело с его братом. В докторе Саймоне хотя бы чувствовалась какая-то теплота. Он, возможно, не имел такого стерильного вида, как Престон, но был приветливым, ласковым. Брат Саймона напоминал холодную продизенфицированную рыбу. Пока он готовил шприц, Дженюари закатала рукав. Не глядя на нее, врач сказал:
— Ложитесь на бок и спустите брюки.
— Мне делают внутривенную инъекцию.
