Он, похоже, удивился. Стянул ей руку резиновым жгутом, начал готовить раствор. Дженюари поморщилась, когда игла вошла в вену. Откинулась на подушку. Такого укола ей еще не делали. У нее кружилась голова; Дженюари точно парила в небе. Сердце билось отчаянно… ей будто сдавили горло… она поднималась все выше и выше. Потом ей почудилось, что она попала в воздушную яму… бездонную… ее охватила паника. Спустя мгновение падение прекратилось; живительный солнечный поток пронизывал все тело Дженюари. Врач прилепил к руке кусочек пластыря, и девушка опустила рукав рубашки.
— Сколько я вам должна?
— Это подарок.
— Что?
— Избранница Тома Кольта заслуживает бесплатного витаминного укола.
— Спасибо… большое спасибо.
— Как долго вы оба здесь пробудете? — спросил врач.
— Еще неделю. Он очень много работает. Ему предстоит дать несколько интервью, затем два дня в Сан-Франциско, возвращение в Нью-Йорк, и он…
Дженюари замолчала.
— Вернется к своей жене?
Она собиралась сказать этому неприятному человеку, что они покупают квартиру. В этом заключалась опасность укола — человек испытывал эйфорию, становился болтливым, излишне доверчивым и расположенным к людям.
— Я, пожалуй, пойду обратно в коттедж, — сказала девушка.
Врач кивнул.
— Такому человеку, как мистер Кольт… много работающему… необходим курс инъекций. Дженюари улыбнулась.
— Он не нуждается в них. У него есть «Джек Дэниэлс».
— Ты знаешь, что я помогаю певцу?
Она подошла к зеркалу и сделала вид, будто причесывается. Его вкрадчивые манеры раздражали ее. Но она боялась настроить его враждебно… он мог понадобиться ей снова.
— Я также обслуживаю одного знаменитого композитора; он получает инъекции ежедневно. Ко мне ходят люди с телевидения. У Тома Кольта весьма мужественная внешность, но любой человек его возраста нуждается в витаминах, если он живет в таком ритме — пишет книгу, рекламирует ее, занимается любовью с молодой девушкой.
В его серых остекленевших глазах мелькнула похоть.
Дженюари захотелось вышвырнуть его из номера, но она повернулась и заставила себя улыбнуться.
— Я предложу ему, — сказала она. — А теперь… мне надо одеваться.
Он уложил шприц в чемоданчик и покинул комнату. Подождав, когда он исчезнет из виду, Дженюари бросилась в коттедж. Том еще не вернулся. Она чувствовала себя восхитительно. Укол доктора Престона Альперта оказался более сильным, чем инъекция его брата. Она налила себе бокал бербона. Том обрадовался бы, увидев ее пьющей бербон. Господи, бутылка почти опустела. Когда Дженюари взяла ее в свой номер, она была заполнена на три четверти.
Подойдя к бару, девушка открыла новую бутылку. С мыслью о Томе поднесла ее ко рту и сделала большой глоток. Дженюари подташнивало, но жидкость прошла в желудок. Девушка отхлебнула еще спиртного. Внезапно вся комната поплыла. Дженюари поняла, что сильно опьянела. Это показалось ей забавным. Она начала смеяться. Девушка смеялась до тех пор, пока слезы не покатились по ее щекам. До коликов в животе. Она хотела остановиться… но не могла. Дженюари казалось, что ее тело стало легче воздуха. Когда зазвонил телефон, она еще смеялась.
Дженюари посмотрела на часы. Почти восемь. Это, должно быть, Том… Сейчас он станет объяснять, почему так задержался. Она протянула руку, но тут же передумала. Нет. Она прождала весь день. Пусть Том и телефонистка приложат некоторые усилия, чтобы отыскать ее. Она знала, что они будут делать. Позвонят в бар «Поло», потом обратятся к портье… Ладно. Она позволит им найти ее. Дженюари сняла трубку.
— Алло… оператор, это мисс Уэйн. Мне звонили? Она снова стала смеяться. Ситуация забавляла ее. Возникла пауза — оператор осуществлял соединение. Наконец девушка услышала голос Майка.
— Дженюари…
— Майк!
Ее смех усилился. Это был Майк… а не Том. Она продолжала смеяться. Не могла остановиться. Хотела, но не могла.
— Дженюари, в чем дело? Что тебя рассмешило?
— Ничего.
Она перегнулась пополам.
— Ничего. Просто мне только что сделали укол, я выпила бербона и чувствую себя восхитительно… Она снова захохотала.
— Какой укол?
— Витаминный. Это просто чудо.
Смех отпустил ее. Дженюари казалось, что она летит на облаке. Витамины одолели бербон. Постель была облаком, летевшим по небу…
— Дженюари, ты здорова?
— Да, мой ненаглядный папочка… я никогда не чувствовала себя лучше. Никогда… никогда… никогда…
— С кем ты сейчас?
— Я одна. Жду Тома.
— Скажи мне, — произнес он. — Почему брать это интервью послали именно тебя? С каких пор ты стала ведущим репортером «Блеска»?
Она снова засмеялась. Майк говорил таким серьезным и строгим голосом. Знал бы он, как она счастлива. Как счастливы должны быть все. Она желала ему счастья. Хотела, чтобы он тоже испытал ощущение полета.
— Майк… ты счастлив?
— О чем ты говоришь?
— О счастье. Это единственное, что имеет значение. Ты счастлив с Ди?
— Не беспокойся обо мне. Что ты там делаешь? О каких уколах говоришь?
— О витаминных. Божественные, волшебные витамины. О, Майк, здесь такие пальмы, они красивее, чем во Флориде. Коттедж номер пять — мой дом. Ты когда-нибудь жил в пятом коттедже «Беверли Хиллз»? Уверена, что жил… вы очень похожи. Он ведь жил в нашем «люксе» в «Плазе».
— Я хочу, чтобы ты немедленно покинула Лос-Анджелес, — сурово произнес Майк.
— Это исключено. А после Лос-Анджелеса я отправлюсь в мою большую новую квартиру с садом на террасе, выходящей на реку, и…
Внезапно она забыла, что хотела сказать.
— Что я сейчас говорила? — спросила она'
— До свидания, Дженюари.
— До свидания, мой великолепный папа… мой бог… мой красавец… мой…
Но он уже положил трубку.
Когда Том в девять часов вошел в коттедж, Дженюари лежала на кровати без одежды. Посмотрев на девушку, он улыбнулся.
— Вот это я называю достойной встречей. Она протянула к нему руки, но он покачал головой, сев на край кровати.
— Я ужасно устал. Поездка оказалась нелегкой. Я попал в настоящий бедлам.
— Ты хочешь сказать, что устал играть с ребенком? Он засмеялся.
— Я подержал его на руках ровно двадцать минут. Потом малыш срыгнул, няня бросила на меня сердитый взгляд и унесла ребенка. Я видел сына еще только раз, когда его выкупали.
— Тогда что ты делал все это время? Он, встав, снял пиджак.
