Том позвонил агенту. Следующие несколько дней телефон не умолкал. В конце недели они уже сидели в «Поло» с агентом Тома, Максом Чейзом, и отмечали подписание договора. Том должен был получить пятьдесят тысяч за разработку сюжета. И по его одобрении — еще сто пятьдесят за окончательный вариант сценария.
— Эти деньги пойдут на оплату квартиры в Нью-Йорке, — сказал он. — За вас, Макс… контракт великолепен. И за Дженюари, заставившую меня взяться за эту работу.
— Какой квартиры в Нью-Йорке? — спросил Макс Чейз.
— Я приобретаю квартиру. Мой юрист уточняет детали в присланном нам договоре. Закладные и прочее. Но вопрос практически решен. Насколько мне известно, мы получим ее в июне, Дженюари купит мебель, и я быстро напишу первый вариант. Затем, наверно, мне придется вернуться сюда для обсуждения окончательного сценария.
Макс Чейз улыбнулся:
— Я все предусмотрел. Мне удалось включить в контракт некоторые дополнительные пункты. Я заставил «Сенчери» оплачивать этот коттедж, а также предоставить вам машину на время работы над сюжетом и сценарием. Так что забудьте о Нью-Йорке на время. Вам удобнее писать на Западе. Вы сможете поддерживать контракт с киностудией. Будете знать, кого из режиссеров они пригласят, кто сыграет в фильме… Находясь здесь, сможете высказать свое мнение по этому поводу… не окажетесь перед свершившимся фактом.
Том с усмешкой на лице повернулся к Дженюари.
— Ты вытерпишь еще несколько месяцев в пятом коттедже?
Она кивнула.
— Я скажу Линде, что ухожу из редакции.
— Зачем? — возразил он. — Она может дать тебе задание, чтобы ты не скучала без дела. Линда обрадовалась новости.
— Конечно. Напиши о Дорис Дэй… о Джордже С. Скотте… Дине Мартине… возьми интервью у Барбары Стенвик, узнай, как она относится к ТВ, к сегодняшнему Голливуду… Я слышала, Мелина Меркури сейчас там… найди ее. И собери материал о светском обществе Малибу, где у Тома дом…
Но все оказалось весьма непросто. Связавшись с агентами звезд, она узнала, что многие из них сейчас отдыхают в других местах. После нескольких звонков Дженюари оставила попытки. Ее охватила странная летаргия. Когда действие последнего укола закончилось, она два дня страдала от головной боли и приступов тошноты. Но Том, всегда находившийся рядом, заставил ее перетерпеть это состояние. Сейчас она чувствовала себя хорошо, хотя и испытывала странную растерянность. Дженюари казалось, что ей ампутировали руку или ногу. Она знала, что это ощущение, как и потеря интереса к «Блеску», каким-то образом связаны с Майком. Дженюари поняла, что ее работа была лишь средством привлечения его внимания к дочери… она искала похвалы Майка. А теперь она никогда не услышит ее. Она не могла забыть, как он посмотрел на нее, уходя. Теперь она могла жить только ради Тома… Майк бросил ее… А Том по- прежнему любил.
Первые дни она сидела у бассейна и читала новые романы. Книга Тома по-прежнему занимала первую строку в списке бестселлеров. Сейчас Том был поглощен работой. Дженюари заставляла себя до вечера не заходить в коттедж и не придавать значения тому, что ночью у них ничего не происходило. Конечно, первые две недели он чувствовал себя слишком избитым для секса, и ребра, по его словам, срастались медленно. Но Дженюари ощущала, что между ними стоит его работа. Когда девушка входила к нему, он часто отправлял ее жестом в соседнюю комнату. Он не хотел нарушать свой трудовой ритм даже словом приветствия. Иногда Том жаловался, что телевизор работает слишком громко. Вечером они обедали в номере, и он читал написанное за день.
Сейчас, лежа в постели и прислушиваясь к дождю, Дженюари задумалась о причине своего уныния. Все было так, как и должно было быть. В определенном смысле она работала вместе с Томом, находясь рядом с ним, слушая его. Но что-то отсутствовало. Протянув Руку, она коснулась его плеча. Он что-то пробормотал во сне и отвернулся. Дженюари почувствовала, что к глазам подкатились слезы. Даже во сне он отвергал ее. Почему она внушила себе, что помогает ему? Все это происходило в ее воображении. Она вовсе не помогает ему! Она не нужна Тому! Девушка выбралась из кровати и стала бесшумно одеваться.
Сев за стойку бара, она взяла себе кофе и горячую булочку. Все места за столиками были заняты. Похоже, в восемь утра весь Лос-Анджелес уже бодрствовал. Некоторые посетители читали газеты. До Дженюари доносились обрывки разговоров… стоимость проката… зарубежный показ… план Иди… В теннис не поиграешь из-за дождя. Она оплатила счет, поднялась в вестибюль и вызвала машину Тома. Дождь не прекращался. Автомобили подруливали по одной дороге, а уезжали по другой; Люди шутили о знаменитом калифорнийском солнце. Кто-то произнес: «Это просто густой туман». Дженюари увидела доктора Престона Альперта, садившегося в машину со знаменитым певцом, только что прибывшим из Лондона для записи нового альбома. Боже мой! Он тоже колется? Наконец прибыл ее автомобиль, и она поехала по бульвару Заходящего Солнца в сторону Санта-Моники. Выйдя к безлюдному пляжу, села на скамейку и стала смотреть на дождь.
Вероятно, Том почувствовал ее настроение, — когда она вернулась, он перестал писать и предложил ей выпить с ним. Начав работу, он воздерживался от принятия спиртного, но теперь налил себе двойную порцию, настоял на том, чтобы Дженюари тоже выпила, и повел ее обедать в «Бистро».
Его появление вызвало в зале оживление. Похоже, Тома знали в ресторане все. К их столу постоянно подсаживались актеры и режиссеры — они рассказывали истории, советовали, кому следует отдать ту или иную роль. Дженюари чувствовала себя еще более одиноко, чем прежде.
Том вернулся в коттедж воодушевленным. Когда они легли в постель, он совершил попытку… но ничего не произошло. В конце концов он полюбил ее пальцем. Удовлетворив девушку таким способом и решив, что она заснула, он встал с кровати и отправился в гостиную. Выждав несколько минут, Дженюари заглянула в комнату. Том перечитывал страницы, написанные днем. Она вернулась в постель. Разве он не обещал вначале, что будет работать четыре часа в день, а остальное время проводить с ней? Первые дни он часто подходил к бассейну, чтобы немного поплавать. Но быстро возвращался к пишущей машинке. В чем ее, Дженюари, вина? Куда исчезла радость их общения?
В понедельник снова шел дождь. Дженюари попыталась смотреть мыльные оперы. Во вторник дождь не прекратился. Девушка попробовала читать. В среду начала писать очерк под названием «Густой туман», но из этого ничего не вышло. В четверг наконец выглянуло солнце; Дженюари обняла сидящего у пишущей машинки Тома за плечи.
— Сходим вместе к бассейну… погуляем… сделаем что-нибудь.
— Почему бы тебе не брать уроки тенниса? Том не отводил взгляда от листа бумаги, заправленного в пишущую машинку.
— Том, я хорошо играю в теннис. Мне не нужны уроки.
— Тогда я попрошу Макса Чейза подыскать тебе партнеров.
— Том, я осталась в Калифорнии, чтобы быть с тобой… не ради тенниса.
— Ты и так со мной.
— Да, но ты не со мной.
— Я писатель.
Он по-прежнему смотрел на страницу.
— Господи, это только заготовка для сценария. Не «Война и мир».
— Это моя работа. Ты должна это понимать.
— Мой отец снимал фильмы, но он находил время для близких.
— Дженюари, ради бога, пойди куда-нибудь и развлекись. Купи что-нибудь из одежды в магазине при отеле. Попроси прислать счет в коттедж.
— Мне не нужны новые наряды. Том, еще только одиннадцать часов… Мне одиноко… я чувствую себя брошенной… скажи, что мне делать.
— Я разрешаю тебе делать все что угодно, только оставь меня в покое.
— Я возвращаюсь в Нью-Йорк, — тихо промолвила она.
Том повернулся, его лицо стало жестким.
— Зачем? Чтобы упасть перед ним на колени?
