– Я так и думал. Он что, был раньше вашим учителем?
– Откуда вы знаете? – удивилась она. – Когда-то мой отец нанял его для меня.
Ее проклятый отец вполне заслуживал быть повешенным!
– Уверяю вас, папа убедился, что он один из лучших.
– Неужели? – Образы Джины и ее «учителя», занимающихся любовью в различных необычных позах, вызвали в Джастине все нарастающий гнев. Уж он заставит ее убедиться, что этот хваленый «учитель» далеко не «самый лучший».
– Ну да. Вы будете поражены, как многому Гарет научил меня.
Джастин был не просто поражен. Взбешен! Каким дураком считает его Джина, если думает уговорить его нанять своего бывшего любовника, чтобы тот развлекал ее, когда Джастина не будет поблизости!
– Я не собираюсь нанимать никакого учителя. Я не такой уж неопытный болван, каким вы, видимо, меня считаете.
– Боже, но я совсем не думала о вас такого, милорд, хотя вы, очевидно, не очень хорошо понимаете женщин.
– Напротив, я понимаю их слишком хорошо. И с вашей стороны было бы разумно не забывать об этом в своих переговорах со мной.
Гнев Джастина боролся с его влечением к ней. После ее намерения нанять «учителя» его желание взять ее в любовницы начало ослабевать. Но все равно он мечтал поцеловать ее полные, соблазнительные губы, ласкать ее стройное тело, перебирать шелковистые волосы. Одно ее присутствие действовало на него возбуждающе.
Но в данный момент он был уверен только в одном: он устал от всех этих бессмысленных разговоров. Пора показать ей, как они могли бы наслаждаться друг другом, если бы она не приняла его за идиота и не стала навязывать ему своего любовника в качестве учителя.
Более того, он заставит ее полностью забыть о проклятом учителе.
5
Внезапно суровые глаза Рэвенстона смягчились, приобретя теплый, золотистый оттенок. Джорджина не ожидала такой реакции на свой визит. Его поведение совершенно сбило ее с толку.
Рэвенстон не только не был безразличен к судьбе своей сестры. Его щедрое предложение снять дом для Лэни и обеспечить всем необходимым, произвели на Джорджину глубокое впечатление. Она также весьма одобряла его желание защитить сестру от критики света. Ведь общество прежде всего осудит женщину.
Джорджина не сомневалась, что еще немного, и ей удастся уговорить Рэвенстона отказаться от идеи снять дом и позволить его сестре жить в Пенфилде. Очевидно, что уговорить его нанять для Лэни бывшего учителя самой Джорджины будет намного труднее, но Джорджина надеялась, что со временем и это получится.
Она посмотрела на Рэвенстона. Резкие черты лица и густые черные волосы делали его лицо мужественным. Темные глаза горели странным огнем, который зажег в ней ответное тепло.
Внезапно он нагнулся к ней и поцеловал в губы. Она слишком растерялась от неожиданности, чтобы протестовать, а его губы ласкали ее легко, словно розовые лепестки, колеблющиеся под вечерним ветерком. Она никогда раньше не испытывала ничего подобного. Глубоко внутри ее зародилось странное будоражащее волнение.
Джорджина никогда не думала, что этот сильный суровый человек может быть таким нежным. С изумлением она поняла, что жаждет быть еще ближе к нему, хочет, чтобы он заключил ее в свои объятия.
Как будто прочитав ее мысли, Джастин обнял ее, и она оказалась в кольце его рук. От него исходил какой-то необычный пряный запах, волнующий Джорджину. Какой приятный контраст в сравнении с ужасным тяжелым запахом мускуса, которым пользовалось большинство мужчин!
Кончик его языка дразнил ее губы, и она испытывала совершенно неизведанные ощущения. Тихий вздох слетел с ее губ. Джастин воспользовался тем, что она приоткрыла рот, и тут же проник языком внутрь. Джорджина вздрогнула от неожиданности. Ее никогда раньше так не целовали. Она готова было отстраниться, но его руки только крепче сжали ее.
Чувства, которые он пробуждал в ней, были такими волнующими и приятными, что Джорджина не могла, да и не хотела сопротивляться им. Конечно, она выскажет ему потом свое возмущение, но сейчас...
Его рот стал более требовательным. Ее охватило странное возбуждение. «Джастин умеет доставить женщине необычайное наслаждение», – вспомнились ей слова Нэнси. Не успев ничего сообразить, она уже робко отвечала на его поцелуй.
Рэвенстон наконец оторвался от ее губ, чтобы страстно прошептать:
– Такие сладкие губы...
Он поцеловал кончик ее носа и проложил дорожку из поцелуев по щеке. Его зубы нашли мочку ее маленького уха и стали осторожно покусывать. Затем он провел по краю ее уха своим языком, и она удивилась, что это его прикосновение отдалось сладкой болью где-то внизу живота. Его большой палец как бы сам собой – конечно же, случайно! – коснулся ее груди. Его рука скользнула ниже и остановилась на талии.
– Вы не носите корсет?
– Я не люблю корсет. В нем так неудобно, что я обхожусь без него. – Она заметила искру неодобрения в его глазах и спросила: – Почему вы так на меня смотрите?
– Я просто удивлен. Большинство женщин ни за что бы не вышли из дома без корсета.
Джорджина нахмурилась.
