– Мне хотелось бы узнать, почему вы так ненавидите мужа вашей тетушки?
– Мне не хватит слов, чтобы рассказать, какой это жестокий человек, Себастьян Додд.
– Проклятие! Так ваша тетка замужем за этим безумцем? – Потрясенный, Джастин резко остановился. – Неудивительно, что она кажется такой несчастной.
Джина тоже остановилась и удивленно посмотрела на него.
– Так, значит, вы с ним знакомы и разделяете мою антипатию к нему?
– Мне всегда казалось, что он – человек со странностями. Недавно же я убедился, что он сумасшедший.
Она посмотрела на него с пониманием.
– Наши оценки полностью совпадают. И что же привело вас к такому выводу?
– За прошедшие два-три года он стал каким-то странным. Наш последний разговор с ним примерно два месяца назад вызвал у меня большое беспокойство. Он подозревал всех вокруг, был уверен, что все плетут против него заговоры. И меня очень насторожили его безумные глаза. Чем больше мы говорили, тем он становился все более странным. Почему ваш отец разрешил вашей тетушке выйти за Додда?
– У моего отца не было никаких полномочий помешать этому браку.
Джина огляделась вокруг, как будто убеждаясь, что их никто не услышит. Рядом никого не было, но она все равно понизила голос так, что Джастину пришлось напрячь слух, чтобы ее услышать.
– Я ведь, кажется, говорила вам, что мой отец не ладил с родителями?
Джастин кивнул.
– Мой дедушка никогда не умел принимать правильные решения. Умирая, он назначил своего лучшего друга сэра Томаса Кемптона и своего старшего сына Кристофера опекунами своей дочери, ответственными за ее долю наследства до тех пор, пока она не выйдет замуж с их согласия.
Джастин знал, что Кемптон был пустоголовым старым дураком, совершенно не разбиравшимся в людях.
– А когда Кристофер умер? Ваш отец и тогда не имел права слова?
– Дедушка распорядился, что если один из опекунов умрет, то вся ответственность переходит к оставшемуся в живых. – Джина двинулась по коридору, Джастин не отставал от нее. – Он думал, что Кемптон, который был его ровесником, умрет раньше, но вместо этого его сын последовал за ним через полгода после его смерти.
– Оставив Маргарет на попечение Кемптона? – спросил Джастин. Джина кивнула.
– У нее было несколько поклонников, но никто из них не был настолько богат, чтобы удовлетворить запросы Кемптона, так что он всем им отказал.
Джастин и Джина дошли до главного холла с его арками и пасторальными фресками. Две служанки занимались здесь уборкой, и Джина замолчала. Она заговорила снова, только поднявшись на один пролет лестницы.
– Когда моей тете было двадцать четыре, Кемптон устроил ее брак с Доддом. Мой отец возражал, потому что недолюбливал Додда и считал его человеком не совсем уравновешенным.
– Но Кемптон не прислушался к его мнению?
– Нет, Додд был богат, как Мидас, а для Кемптона только это имело значение. У папы не было законных оснований, чтобы противодействовать этому браку.
– И каковы же были чувства Маргарет?
– Ну, это было десять лет назад, и...
– Боже правый, так она моложе меня! – удивленно воскликнул Джастин. – А я думал, она много старше.
– Она сильно постарела за последние два-три года. Когда она выходила за Додда, он еще не проявлял никаких признаков безумия и, говорят, был довольно обаятелен. Если даже это было и не так, моя тетя, добрейшее существо, способна видеть только лучшее в каждом человеке.
Джастин не удержался, чтобы не заметить с иронией:
– В отличие от ее своенравной племянницы.
Джина ничего не ответила на это его замечание.
– Тетя Маргарет согласилась выйти за Додда и посвятить все свои силы тому, чтобы сделать этот союз счастливым. Но с таким человеком даже такая терпеливая женщина не смогла этого добиться.
– У них ведь есть дети, правда?
– Да, две девочки, им сейчас семь и шесть лет, а три года назад родился сын. Дети стали для нее предметом постоянных переживаний. Мальчик родился уже после того, как Себастьян начал сходить с ума. Через месяц или два после рождения маленького Сета отец начал сомневаться в своем отцовстве и незаслуженно обвинил Маргарет в измене.
– Возможно, обвинение было не таким уж незаслуженным. – Не успел Джастин это произнести, как тут же пожалел о своих словах. Он сам с удивлением осознал, что настолько привык обвинять женщину во всех семейных проблемах, что произнес это почти автоматически.
Джина обожгла его таким гневным взглядом, что его лицо загорелось от стыда.
– Если бы вы знали мою тетю хоть немножко, вы бы никогда не позволили себе подобного высказывания!
