Неожиданно Лили услышала шаги. Кто-то бежал к крыльцу от стоящего на углу экипажа.
Человек подбежал к ним, и молодая женщина облегченно вздохнула, узнав в нем Сьюэлла, преданного слугу Хокхерста.
– Его светлость повредил ногу! – воскликнула она. – Надо немедленно внести его в дом.
Стиснув зубы, Хокхерст, опираясь на Лили и Сьюэлла, поднялся в дом и проковылял в спальню.
Комната была такая крохотная, что большую ее часть занимала кровать, застеленная тем же самым пестрым покрывалом, что было в спальне Лили в Бате. Увидев на стене кинжал, в рукоятке которого сверкали изумруд, рубин и жемчужина, Деймон убедился, что в этой комнате действительно живет Лили.
После того, как молодая актриса и Сьюэлл уложили его на мягкую пуховую перину, Хокхерст уткнулся лицом в подушку, пропитанную тонким ароматом шиповника, вдыхая его полной грудью.
Несмотря на боль в колене, он ощутил, как по всему его телу разливается волна облегчения. Он прекрасно помнил, что в то утро Герой вышел не из этой комнаты.
Лили немедленно послала Сьюэлла за доктором Нолтоном, живущим на соседней улице.
Деймон не стал возражать, хотя он и считал, что ничего серьезного не случилось. Скорее всего дело ограничилось незначительным вывихом и ушибом, но он будет дураком, если не воспользуется столь счастливым случаем сполна.
Засучив узкую штанину, Лили склонилась над ушибленной ногой и побледнела, увидев распухшую, посиневшую лодыжку. Молодая женщина была так встревожена и обеспокоена, что в душе Деймона окрепла надежда, возродившаяся при виде того, какое отчаяние охватило Лили, когда Иона Лоусон бросилась ему на шею.
Пусть она говорит, что в ее сердце не осталось никаких чувств: выражение ее лица красноречиво опровергало ее слова.
Подойдя к стене, Лили сняла украшенный драгоценными камнями кинжал и вернулась к кровати.
Деймон вопросительно поднял брови.
– Скажи, цветок моей души, неужели ты собираешься пронзить клинком сердце беззащитного, поверженного к твоим ногам?
– Нет, я только хочу распороть штанину.
Деймон почувствовал прикосновение холодной стали.
– Это твоя спальня, правда? – спросил он.
– Моя.
Положив кинжал на туалетный столик, Лили закатала штанину.
– Иона Лоусон была бы очень расстроена, увидев тебя здесь, – взглянув на Деймона из-под длинных ресниц, язвительным тоном добавила она.
– Вот так так! Мы, оказывается, ревнуем? – весело усмехнулся Деймон.
– Да, – честно призналась Лили.
– У тебя нет на то никаких причин.
Лили взглянула на кинжал в ее руке с таким видом, словно у нее внезапно возникло желание вонзить его прямо в грудь Деймона.
– Неужели? И ты смеешь это говорить после того, как целовал Иону на глазах у всех?
– Я ее не целовал! – с негодованием воскликнул Деймон. – Это она целовала меня!
– Несомненно, она благодарила тебя за волшебную ночь любви, которую ты ей подарил накануне!
Забывшись, Деймон попытался было вскочить с кровати, но тут же, невольно застонав от боли, опустился назад.
– У нас с Ионой вчера вечером ничего не было, – прорычал он. – Я с ней никогда не спал и не собираюсь.
У Лили задрожал подбородок.
– Полагаю, и домой ты ее тоже не провожал?
– Провожал, но, клянусь, я расстался с ней у дверей ее дома, ограничившись пристойным поцелуем в щеку. Ночь я провел у себя в спальне в Хокхерст-Хауз – совершенно один. Так же, черт побери, как я провожу все ночи с тех пор, как ты уехала из Хокхилла.
На лице Лили отразилась мучительная борьба. Сомнение боролось с надеждой.
Деймон нежно взял ее за подбородок.
– Признаюсь, что, когда Иона попросила проводить ее домой, я решил провести ночь с ней. Однако когда мы подъехали к ее дому, я уже понимал, что у меня нет ни малейшего желания быть с Ионой – или с любой другой женщиной, кроме тебя.
– Но Иона сказала, вы с ней…
Голос Лили дрогнул, и она умолкла.
Деймон ласково провел по ее подбородку большим пальцем.
– Не сомневаюсь, – резко заметил он, – а потом она прилюдно бросилась мне на шею и осыпала
