тяжело дыша.
Он крепко сжимал ее в объятиях. Они оставались вместе, и Рейчел прислушивалась к удивительному ощущению спокойного удовольствия после бурного взрыва страстей.
Когда дыхание Джерома стало ровным, он перевернулся на спину и с усмешкой спросил:
– Ну как, тебе понравилось «кататься по постели»?
– Но я даже не представляла, что это будет так прекрасно! – воскликнула она.
Он засмеялся и притянул ее к себе. Ей нравилось лежать рядом с ним, ощущать его тепло. Она провела ладонью по его груди. Она чувствовала, как сильно любит его, и готова была покрывать это лицо и тело бесчисленными поцелуями.
– Осторожно, иначе мне придется снова кататься с тобой по постели.
– В самом деле? – спросила она, страстно желая вновь пережить этот восторг. – Вы хотите сказать. Что мы можем это повторить?
– Конечно.
– А когда? – спросила она с надеждой.
– Даже скорее, моя сладкая, чем я предполагал.
Занавески в спальне были отдернуты, и Джером проснулся от яркого солнечного света, льющегося в окна. Он посмотрел на прекрасную женщину, которая спала на подушке рядом с ним.
Он любил ее ночь напролет, но так и не насытился ею. Страсть, с какой она отвечала ему, была страстью невинной и неопытной девушки и от этого возбуждала еще сильнее.
Затем он вспомнил, как оказался в этой постели, и всякие нежные чувства тут же испарились. Она обманом заманила его в ловушку, унизила, опозорила, довела до того, что он потерял рассудок от желания.
Ни один мужчина не смог бы противостоять такому соблазну. Но он настолько обезумел, что забыл обо всех своих принципах.
Никогда прежде он не соблазнял невинных девушек и презирал мужчин, которые это делали. Теперь он сам был одним из них. Отвращение к себе самому переполняло его настолько, что слабел даже гнев на спящую рядом с ним женщину, которая свела его с ума.
Вчера она сказала, что не будет настаивать, чтобы Джером на ней женился, но, разумеется, она солгала.
Теперь она будет клясться и божиться, что он ей это обещал.
Будь он проклят, если женится на ней! Даже воспоминание о любовных радостях не изменит его решения.
Глава 16
Рейчел лежала полная воспоминаний о прекрасной ночи, проведенной с Джеромом. Ах, было столько нежности и любви. Их взаимное желание было так страстно, что она была уверена, теперь Джером наверняка захочет на ней жениться.
Еще не открывая глаз, она протянула руку, надеясь, что сейчас он обнимет ее, прижмет к себе, но его не было рядом.
Она вздохнула и окончательно проснулась. Место на постели рядом с ней пустовало. Рейчел оглядела комнату. Джером стоял возле окна полуодетый и смотрел вдаль. Очевидно, почувствовав, что она проснулась, он обернулся.
Она улыбалась ему, но его лицо оставалось мрачным, а рот был упрямо сжат в узкую полоску.
– Ну, что ж, надеюсь, вы собой очень довольны.
Все в ней застыло от ужасного предчувствия. Что случилось? Ее нежный, внимательный возлюбленный вновь преобразился в надменного герцога Уэстли.
Все испарилось, как будто никогда и не существовало. Ее непрочное счастье разбилось, как хрупкая ваза, оставив ей лишь осколки воспоминаний, которые отныне вечно будут терзать и ранить ее.
– Вам лучше одеться, – холодно сказал он. – Сюда могут прийти в любую минуту.
Герцог подобрал с пола свою рубашку и надел ее. Застегивая пуговицы, он поглядывал на Рейчел, лежащую в постели под одеялом, натянутым до подбородка.
– Одевайтесь, черт бы вас побрал! Или вы хотите, чтобы вас застали в костюме Евы в первый день творения?
Как всегда неправильно истолковав ее поведение, он с презрением бросил:
– Поверьте, вам ни в чем не придется убеждать ваших родственников. Все необходимые доказательства они найдут на простынях.
Рейчел не вникала в то, что он говорил. Она просто не могла стоять обнаженной под этим ледяным взглядом. Она сказала чуть слышно:
– Пожалуйста, отвернитесь. Его глаза вспыхнули от гнева.
– Какая запоздалая скромность, моя дорогая! После этой ночи на вашем теле не осталось ни одного сантиметра, который бы я не изучил весьма подробно.
Ах, нет, ночью все было по-другому. Тогда он был любящим, нежным и ласковым. Теперь перед ней стоял высокомерный незнакомец, и ей казалось невозможным предстать перед этим ненавидящим взглядом.
