— Осторожность всегда разумна, Гейбриел, — начал отец Юстас примирительным тоном. — Как говорит Библия, гордыня есть…
— Вот и будь разумным, дядя. Прямо сейчас. — Гейбриел мрачно взглянул на него.
Пожав плечами, Юстас бросил извиняющийся взгляд на Жаклин, сделал между ними крестное знамение и направился к двери.
— Если кто-нибудь из вас, — сказал он с порога, — вынудит меня сегодня служить заупокойную, я позабочусь о том, чтобы вы оба провели сто лет в чистилище. Это как минимум. — И дверь за ним захлопнулась.
— Отец Юстас прав, — сказала Жаклин. — Надевайте, иначе я уступаю вам без боя и вы никогда уже не узнаете, смогли вы улучшить мою технику или нет.
— Я рискну. Кроме того, мисс, я немного изучил вас. Уступать не в вашем характере. Может, придадим этому некую корысть? — спросил Гейбриел, подходя ближе. — Пари?
— И что у меня есть такого, что вы хотели бы выиграть? — Она медленно обошла его, ища слабые места. — В прошлый раз, обезоружив меня, вы, кажется, думали, что имеете право разрезать мою одежду и расстегнуть мою рубашку. Полагаю, на этот раз вы думаете, что я поплачусь своей невинностью. — Ей тут же захотелось откусить себе язык.
Он вскинул брови:
— Интересная мысль, но — увы! Редкий дар невинности — это нечто такое, чем нельзя расплачиваться. Подобным сокровищем можно лишь одарить, иначе оно вообще не доставит удовольствия никому из нас. — Он безнравственно улыбался, поворачиваясь вслед за ней. — Тем не менее я бесконечно рад, что ваши мысли идут в этом направлении.
Она тихо прорычала и сделала яростный выпад. Он парировал удар и легко отскочил.
— Нет, мисс. Вы опять пренебрегаете защитой. Столь необузданная страсть похвальна, чего не скажешь о вашем самообладании.
Гейбриел провел серию легких ударов, которые чуть не свалили ее с ног, хотя она все же успевала их парировать. Его следующую атаку Жаклин отбила более расчетливым и эффективным способом.
— Намного лучше, — самодовольно ухмыльнулся он. — Я очень рад, что нашел такую способную ученицу.
— Возможно, это вам следовало бы поучиться, милорд, — сказала она с таким искусным ударом, что он едва успел его отразить. — Ваша ставка?
— Прикосновение к корпусу — победа. Если мне удастся преодолеть вашу защиту, я потребую правдивого ответа лишь на один вопрос.
Жаклин прищурилась. Что-то в его тоне, каким он сказал «преодолеть вашу защиту», вызвало у нее совершенно неподобающие мысли.
— И что это может быть за вопрос?
— В чем же тогда интерес? — Его улыбка могла бы соблазнить даже святую. — Незнание этого есть часть пари. Вы принимаете?
Жаклин осторожно кивнула.
— А если победа будет за мной?
— Что вы хотите больше всего?
«Тебя», — потребовала греховная часть ее существа. Возник образ… непредсказуемого, очень мужественного лорда Дрейка, прижимающего ее к древней каменной стене… с поднятой до талии юбкой. Жаклин избавилась от духовного распутства и заставила себя нахмуриться. Почему из всех мужчин она должна была проиграть эту битву со страстью именно проклятому пирату?
— Если я выиграю, — обуздав свой голос, сказала она, — я хочу, чтобы вы никогда больше не добивались личного разговора со мной.
— Допустимое пари. Кроме того, разговор весьма переоценен, — ответил Гейбриел. — Есть много дел, которыми мы сможем заниматься друг с другом, вообще не разговаривая.
— Вы умышленно понимаете меня неправильно, — заявила она.
— Нет, я понимаю вас лучше, чем вы думаете, мисс. Этого она больше всего и опасалась.
— Тогда начнем всерьез. — Гейбриел Дрейк отсалютовал шпагой. — Защищайтесь, мисс Рен. Какое бы удовольствие я ни получал от общения с вами без разговоров, но это состязание я проигрывать не собираюсь.
Глава 10
Жаклин с трудом сдержала начавшийся штурм. Только благодаря колоссальной сосредоточенности ей удалось в последний момент отбить конец его рапиры, грозивший незаметно скользнуть под ее защищающую шпагу.
— Превосходно сделано, — заметил он после особенно хорошо выполненного ложного выпада и быстрого укола.
— Пока нет, — процедила она. — Ваши кишки еще на месте.
Гейбриел засмеялся:
— Я люблю кровожадных маленьких распутниц, Жак.
Она стиснула зубы. Пират старается отвлечь ее разговорами, когда его опасный клинок требует от нее абсолютного внимания.
— Хотя не уверен, что мне нравится называть вас Жак, — продолжал он, так спокойно поворачиваясь вместе с ней, будто они танцевали на балу менуэт. — Тем более при вашей груди. Вы даже отдаленно не похожи на Жака.
— Моя грудь не ваше дело. Меня зовут Жак. Жаклин. Возможно, милорд, вы должны ограничиться мисс Рен. Хотя в случае моей победы вам не придется вообще называть меня, поскольку вы не будете со мной разговаривать. Если только на людях.
Жаклин осыпала его градом ударов, которые заставили обоих тяжело дышать.
— Нет, Жаклин тоже не подходит, — сказал он, игнорируя ее слова, пока отражал удары. — Для женщин вашего типа это имя застегнуто на все пуговицы.
— Моего типа? Что под этим подразумевается?
— Жаклин — холодное, жесткое имя, а вы, даже пытаясь этого не показать, намного мягче, чем хотите признаться. — Он замолчал. Конец его рапиры качался перед ней, как гадюка, поднявшаяся для броска. — Кто-нибудь уже называл вас Лин?
— Никогда.
— Значит, я буду первым. Лин. — Он ласкал это имя голосом, и странное тепло разлилось у нее в груди. — Я хочу быть у вас первым. Во всем.
Она не успела заметить его молниеносное движение, но ее шпага вдруг пролетела через комнату и упала к ногам одного из рыцарей.
Жаклин осталась беззащитной, видя перед собой конец рапиры, означавший его победу. Она вскинула подбородок.
— Джентльмен позволил бы мне подобрать шпагу, чтобы мы продолжили.
— Без сомнения, джентльмен так бы и поступил. Но эта рыцарственная мысль никогда бы не пришла в голову пирата, — заверил он. После чего подошел, обнял за талию и крепко прижал к своей груди. — Я победил.
— Здесь не было туше, — запротестовала она. — Ваша рапира не коснулась моего корпуса.
Он распахнул ее защитную стеганую куртку, обнажил шею и прижался губами к нежной коже над ключицей. Она дрожала, как осина на ветру.
— Я не говорил, что это должно быть прикосновение шпаги. — Он выпустил оружие и по-хозяйски положил руку на ее правую грудь. — Туше, Лин.
Она проиграла. Не помня себя от гнева, она размахнулась и ударила его по щеке. Он удивленно моргнул, потом схватил ее за запястья, поднял руки над головой и прижал ее к каменной стене. Он поступил именно так, как она себе воображала, только в реальной жизни его поступок был менее романтичным и намного более пугающим.
И намного более возбуждающим.
При таком положении рук ее груди поднялись над лифом выше обычного, и она подозревала, что один или оба затвердевших соска обозначились под брюссельским кружевом выреза. Фижмы, которые не позволяли юбке прилегать к голым бедрам, давали ей ощущение свободы движений, но теперь Жаклин остро сознавала, что, за исключением чулок с подвязками у колен, она под широкой юбкой совершенно голая.
— Ваши угрызения совести не остановили вас перед тем, как вы ударили своего лорда?
— Не более чем ваши удерживают вас от изнасилования своей хозяйки замка.
— То есть вы думаете, что я собираюсь вас насиловать? — Жадный взгляд, каким он смотрел на ее шею и грудь, приводил именно к такому заключению. — Хорошая мысль, и все же нет. Я беру женщину, когда она сама хочет, чтобы ее взяли. А вы к этому близки, Лин.
— Мое имя Жаклин.
— И только для меня вы Лин, — сказал он почти с нежностью. Затем потерся носом об ее шею и приблизился к уху. Она попыталась отстраниться, но рука, сжимавшая ее запястья, была тверда. — Успокойся, девушка, и мы скорее закончим. Время для вопроса.
— Тогда продолжайте.
Она почти забыла, что ее расплатой был правдивый ответ на какой-то неизвестный вопрос. Его теплое дыхание вызывало дрожь удовольствия, но Жаклин заставила себя не двигаться.
— Это насчет того, что произошло в саду…
— Полагаю, вы хотите узнать, почему я убежала.
— Ответ на это я уже знаю. — Он слегка отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза, пока его свободная рука двигалась по краю выреза, остановившись, когда пальцы нащупали сосок. Он стал медленно обводить большим пальцем ее чувствительную кожу. — Вы испугались.
Она язвительно рассмеялась, отчего ее груди затряслись, и, увидев, как сверкнули у него глаза, она выругала себя за то, что ухудшила дело. Его рука скользнула под корсаж и вернулась с одной ее грудью в теплой ладони. Он медленно опустил голову к твердому соску и лизнул его.
Жаклин задохнулась от страстного желания, внезапно ставшего острой болью. Она поймала себя на том, что выгибает спину, чтобы преподнести жаждущую грудь его рту. Она уже готова была умолять, чтобы он сделал все, что угодно, лишь бы прекратил ее мучения.
Вопрос. У него был к ней вопрос. Это могло ее спасти.
— Что вы хотите узнать? — выдавила она сквозь зубы. — Ваш вопрос…
Это заставило его оторваться от сосков, и она едва не вскрикнула. Если он сейчас же не продолжит, она сойдет сума. По крайней мере, хотя бы его рука успокаивала ее грудь, а рот был так близко, что его дыхание щекотало ей нижнюю губу.
— Я хочу знать почему, — хрипло сказал он. — Почему, когда я вас отпустил, вы сами поцеловали меня?
«Потому что я сумасшедшая. Потому что не унаследовала от матери умения правильно разбираться в мужчинах. Потому что…» Десятки ответов возникали в голове, все совершенно правдоподобные, но лишь один из них верный.
— Потому что я не могла удержаться.
