— Если вы именно так понимаете брачные узы, то ваш выбор меня не удивляет. — Джек подал ей еще один кусок рыбы и спросил: — А как на все это смотрят ваши родные?
— Согласно воззрениям преподобного Хэмиша Макнайта, жене следует почитать своего мужа как Бога, а любые попытки женщины обходиться без покровительства мужчины противоестественны и отвратительны.
— Насколько я понимаю, вы не оправдали надежд отца.
— Вот это уж точно. Правда, он ничего не знает, потому что уже умер.
— Простите.
— Мы никогда не были особенно близки. — Индия хотела, чтобы ее голос звучал небрежно, даже, может быть, дерзко, однако, встретив сочувственно-внимательный взгляд Джека, она поняла, что выдала себя.
— А ваша мать? — мягко спросил он. — Она согласна с преподобным отцом?
Индия почувствовала, как губы ее сами собой сложились в грустную улыбку. Покачав головой, она тихо сказала:
— Это мама дала мне имя Индия.
— Понятно.
— Мама так мечтала посмотреть мир, — продолжала Индия с болью в голосе. — Думаю, потому она и выбрала моего отца. Он все время говорил, что хотел бы стать миссионером где-нибудь в Африке или в Полинезии.
— Но так и не собрался?
— Нет. Маме не повезло. Она ни разу не ездила дальше Лондона.
— Она тоже умерла?
Индия кивнула.
— Мне было пятнадцать лет, когда это случилось.
— А моя мать умерла, когда мне было тринадцать, — просто сказал Джек, и в его голосе, в том, как тяжело он вздохнул, слышалась боль потери.
Они помолчали, глядя на костер, затем нетвердой рукой Индия взяла блюдо и принялась за еду. Никогда раньше она не думала о своем спутнике как об обычном человеке, познавшем материнскую любовь, не думала, что он все еще грустит о матери спустя столько лет. Оказывается, Джек Райдер всего лишь обычный человек, уязвимый и совсем не толстокожий. Но Боже, как легко, как удобно было бы по-прежнему считать его негодяем, чье преступное прошлое скрывает лишь мерзкие тайны…
— А ваш отец? — спросила Индия, помолчав. — Он жив?
Внезапно Джек улыбнулся.
— Да что ему станется. Проживет еще лет сто, — сказал он грубовато, с плохо скрываемым волнением в голосе, и Индия подумала, каково это — чувствовать привязанность к отцу и вспоминать о нем тепло, а не с болью и злостью? Вслух же она спросила:
— Он живет в Австралии?
— Да, на ферме, в Квинсленде.
Индия недоверчиво посмотрела на него. Юркие языки пламени плясали над костром, освещая его обнаженные плечи.
Джек усмехнулся:
— Вы, кажется, удивлены?
— Довольно необычное детство для офицера британского флота.
Джек пожал плечами и потянулся за апельсином — они собрали несколько по пути с рыбалки.
— У меня четверо старших братьев, и я с детства мечтал о море.
— А у меня нет ни братьев, ни сестер, — вдруг сказала она.
— Я так и думал. — Он бросил ей апельсин, и Индия, поймав его, стала сдирать с него толстую кожуру. Воздух наполнился терпким ароматом.
— Как вы догадались?
— Это заметно.
Ей захотелось разговорить его, понять, почему он так проницателен во всем, что касается ее. Вкусная еда, огонь и почти сухая одежда сделали свое дело — она согрелась и подумала, что Джек был совершенно прав, настояв на своем. Теперь ей было хорошо и покойно, она вытянула ноги к огню и не спеша лакомилась апельсином. Странное это дело, но приятное — сидеть вот так в ночи посреди джунглей и ощущать свою плоть закутанной лишь в тонкую шерсть юбки. С каждым вздохом грудь ее касалась грубой ткани мужской рубахи. Никогда раньше Индия не чувствовала себя так свободно и естественно — словно, скинув корсет и нижние юбки, она разом избавилась и от оков цивилизации.
Эта мысль неожиданно напугала и взволновала ее. Индия украдкой взглянула на мужчину, молча гревшегося у огня: рука его безвольно свисала с колена, голова повернута, отсутствующий взгляд устремлен в необозримые морские просторы, залитые лунным светом. Отметив его резко очерченный профиль, сильный подбородок, прямой нос, широкие скулы и поражающие своей живостью необычайно синие глаза, она вдруг задумалась о его возрасте. Поразмыслив, Индия решила, что ему, должно быть, около тридцати или чуть больше и вся его жизнь состоит из одних только тайн. Как бы ей хотелось приоткрыть завесу, узнать, отчего время от времени в его синих, как небо, глазах зажигается огонек боли и гнева, скрываемый ленивой улыбкой.
Джек обернулся и поймал ее взгляд. Между ними, потрескивая, полыхал огонь; ветер шелестел густой листвой деревьев.
— Я так и не поблагодарил вас, — внезапно произнес он.
Индия недоуменно тряхнула головой:
— За что?
— За то, что не бросили меня там, у ущелья. Вы спасли мне жизнь. Спасибо.
Индия расплылась в улыбке:
— Ну вот, теперь мы квиты.
В его глазах мелькнул ответный блеск.
— В самом деле?
— Думаю, да. — Согревшись, она убрала от огня руки. — Расскажите мне, как затонул ваш корабль. В чем вас обвинили? Как вообще все это произошло?
После этих слов все вмиг изменилось, словно и не было между ними волшебной атмосферы доверия. От него так явственно повеяло холодом, что Индия поежилась и почувствовала себя навязчивой и бесцеремонной.
Джек вскочил, пламя отбрасывало причудливые тени на его ставшее жестким лицо.
— Ложитесь-ка лучше спать, — резко произнес он. Индия застыла на месте, задрав голову и глядя ему в лицо. Сердце ее сжалось от внезапно нахлынувшего разочарования.
— А вы?
— Обо мне не беспокойтесь. — Он повернулся и скрылся в ночи, оставив ее одну, наедине со своими мыслями и тоскливым щемящим чувством одиночества, впервые показавшимся ей невероятно тягостным.
Глава 14
Джек сидел неподвижно, устремив взгляд в бескрайнюю пустоту океана. В полночной мгле залитое лунным светом море казалось безжизненным и бескрайним, но он знал, что его пустота иллюзорна. Там, в темноте разбросаны тысячи безымянных островков, и среди них один дорогой его сердцу — Ракайа, с вершинами вулканов, с плодородными долинами в густых зарослях лесов, с тихими лагунами, обрамленными коралловыми рифами. Стоит только закрыть глаза, и перед его мысленным взором тут же появятся пальмы, раскачивающиеся от теплого ветра, и прекрасное личико Тианы. Ему никогда не забыть мертвенно-бледное выражение покоя на любимом лице.
С тех пор он перестал наяву закрывать глаза. И все же ночью от болезненных воспоминаний ему некуда было деться — их горьковато-сладкий привкус постоянно преследовал его, мирные образы любви и веселья сменялись печальными картинами неизбывного горя. Когда боль становилась нестерпимой, Джек топил свои воспоминания в бутылке вина или до бесчувствия накачивался кава-кавой. Но иногда — как сейчас, например — он, наоборот, пришпоривал свою память, и тогда неминуемой карой в него входила ослепляющая, разъедающая мозг боль. Память снова и снова жестоко истязала его, оставляя лишь слабость и опустошение.
Запрокинув голову, он широко раскрытыми глазами вглядывался в звездную темень над головой. Неужели с тех пор минуло десять лет? Десять лет! Вполне достаточно, чтобы убежать от прошлого. Интересно, что сказала бы на это мисс Макнайт и что бы она сделала, расскажи он ей правду? Как странно, что он вдруг подумал о ней…
Голова болела нестерпимо, просто раскалывалась. Где уж тут уснуть!
Джек полной грудью вдохнул теплый тропический воздух джунглей и медленно выдохнул. Ночь будет долгой.
* * *
Оставшись одна, Индия решила не терять времени и сделать заметки в блокноте, пока не вернулся Райдер, но не успела исписать и полстраницы, как начала клевать носом. Слова расплывались, карандаш выскользнул из расслабленных пальцев… Индия подумала о том, что надо бы поискать Джека, но вместо этого уронила голову на раскрытую книгу и заснула.
Разбуженная пением экзотических птиц и теплыми лучами солнца, Индия не сразу вспомнила, где находится, а припомнив, резко села и стала в панике оглядываться по сторонам.
Ни души!
Она вскочила, пошатнулась и оперлась о ровную каменную стену пещеры. Схватившись рукой за сердце, она в ужасе взирала на колеблющуюся, словно живую массу зеленых джунглей, отделявшую ее от крошечного французского поселения на побережье далеко-далеко внизу.
— О Боже! — пролепетала она.
Поблизости послышался веселый свист, напомнивший ей мелодию песни «Я заберу тебя домой, Кейтлин»[Популярная в 70 — 80-х гг. XIX в. ирландская песенка. ], и из темной чащи показался Джек Райдер со связкой бананов на плече.
— Я подумал, что вы захотите подкрепиться перед дорогой, — сказал он, опуская бананы на землю. — Они, правда, еще зеленые, но спелых-то не достать вовсе — их слишком быстро поедают крысы. — Присев на корточки у потухшего костра, Джек лениво улыбнулся и только в этот момент заметил, что Индия словно вросла в землю, раздираемая чувством облегчения и негодования. — Да что это с вами? Неужто вы подумали, будто я ушел и бросил вас здесь?
Индия отлепилась от стены и постаралась принять беззаботный вид, что было непросто.
— И почему же вы не ушли?
