когда мужчина использует наивное, бесхитростное создание, чтобы удовлетворить свою страсть!
Джек грубо рассмеялся, его белые зубы блеснули на загорелом лице.
— А вам не приходило в голову, что все может быть как раз наоборот: темнокожая женщина использует белого мужчину для удовлетворения своей страсти?
— Не смешите меня!
— Я и не думал. — Его взгляд буравил ее из-под нахмуренных бровей. — Вот что действительно страшно, да? Какой ужас! А что, если это бесхитростное создание окажется более нежным и чувственным, чем белая женщина? Вы никогда не смиритесь с мыслью, что белый мужчина может предпочесть страстную темнокожую островитянку рафинированной белой женщине, которая ведет себя в объятиях мужчины словно дохлая селедка.
Джек так внезапно отпустил ее, что Индия, отступив назад, инстинктивно провела рукой там, где только что были его пальцы.
— Я не дохлая селедка! — выкрикнула она в его удаляющуюся спину.
— В самом деле? — холодно спросил Джек. — Черт, вы же сами сказали, что вам было скучно и противно. Вы даже одежду не сняли. — Он шел по тропинке не оглядываясь, и Индия послушно следовала за ним.
— Чем, собственно говоря, мы должны восторгаться? — внезапно спросила она. — Что привлекательного в том, что по тебе кто-то ползает, тискает тебя да еще слюнями обмажет с ног до головы? Может, эти ваши темнокожие любовницы просто хорошо притворяются?
В ответ Джек разразился громким заливистым смехом; голова его запрокинулась, яркий луч солнца, проникший сквозь густую зелень, озарил светом бронзовую кожу его лица.
— О нет, — возразил он, с улыбкой взглянув на нее. — Эти уловки — дело рук белой женщины. Островитянки прямо говорят, когда им что-то не нравится.
— Правда? И вам кто-нибудь из них говорил, что вы не оправдали ожиданий?
— Пока нет, — широко улыбаясь, ответил он. Индия ощутила прилив бессильной ярости, смешанный со жгучим нарастающим любопытством.
— И поэтому вы считаете себя хорошим любовником?
— Я просто это знаю.
Она остановилась посреди дороги и, уперев руки в бока, произнесла:
— Вот как? Тогда докажите!
Глава 15
Внезапно остановившись посреди тропы, Джек без тени улыбки посмотрел на нее.
— Что вы сказали?
— Вы слышали. — Индию била дрожь, сердце стучало как сумасшедшее, но она по-прежнему не мигая насмешливо смотрела ему в глаза. — Покажите, на что вы способны. — Она выставила вперед подбородок. — Поцелуйте меня.
Джек вложил мачете в ножны и, подняв обе руки, повернул их ладонями вперед, будто отражая атаку или капитулируя.
— Ну уж нет! — Он отрицательно покачал головой. — Я вам не какой-нибудь подопытный кролик, чтобы позволять ставить на себе эксперименты.
Индия тут же одарила его самой надменной улыбкой, на какую только была способна.
— Да вы просто боитесь!
Джек нахмурился, его глаза превратились в узкие щелочки. Он приблизился к ней вплотную, так что его бедра смяли полы ее шотландской юбки. Его оголенная, блестящая от пота грудь была так близко, что заслоняла собой все вокруг. Индия сама не знала, как устояла на ногах. Улыбка медленно сползла с ее лица. В его невероятно синих глазах мелькнуло хищное выражение, он свирепо смотрел на нее, не давая отвести взгляд, его тонкие ноздри раздувались, на загорелой щеке обозначилась складка.
Наконец он криво усмехнулся, и у Индии засосало под ложечкой.
— Ладно, так тому и быть. — Джек обхватил рукой ее голову и с силой притянул к себе. Ее грудь больно вдавило в его могучий, каменный, почти обнаженный торс. Он придвинул ее бедра к своим, и Индия почувствовала твердую выпуклость — несомненное, волнующее и пугающее доказательство его возбуждения. На один короткий миг кровь бешено застучала у нее в ушах, оглушая и лишая воли.
— Не забывайте, вы сами попросили! — назидательно произнес Джек, затем склонился и поцеловал ее.
Губы у него были твердые и вместе с тем нежные. От этой нежности Индию бросило в жар волшебного, неприкрытого, почти животного желания. Ошеломленная, она приоткрыла рот и беспомощно застонала. Его горячий язык ворвался внутрь, даря ей пьянящее чувство. Она словно растворилась в его поцелуе, растворилась в нем самом, в его запахе, в пронзительной чувственности и интимности, с которыми он ласкал ее губы.
Ее руки, безвольно висевшие вдоль тела, сами собой поднялись. Она трогала его грудь и плечи, сначала неуверенно, затем страсть взяла верх, и пальцы Индии впились в его плоть под грубой тканью рубахи. Она почувствовала, как сжимаются его пальцы у нее на затылке.
Запрокинув ей голову, Джек жадно впился в ее губы, лишая рассудка, не давая опомниться. Она не могла ни дышать, ни шевелиться. Для нее существовали лишь его губы, приникшие к ее устам.
Потом Индия ощутила его руки на своем лице. Джек нежно держал ее голову, словно это было сокровище, и покрывал поцелуями ее глаза, нос и щеки.
— Боже милостивый! — выдохнул он, не отрываясь от ее дрожащих губ и снова и снова терзая их. Потом вдруг отпустил ее и отступил на шаг. Глаза его потемнели, щеки пылали, на шее проступила пульсирующая жилка. Он растерянно смотрел на нее.
Индия не чувствовала ничего, что напоминало бы досаду или огорчение, хотя и должна бы: ведь то, что она только что испытала, никак не вязалось с ее представлениями о том, как это должно было происходить. А вот на лице Джека не было и тени триумфа, одна только растерянность и настороженность.
— Простите меня, — с трудом произнесла она, словно заново училась говорить. — Не надо было мне вас дразнить.
— Думаю, мы оба немного погорячились, — наконец сказал Джек, тяжело дыша. Грудь его странно подергивалась при каждом вздохе, как будто ему не хватало воздуха.
Индия покачала головой и вдруг смутилась: ей стало неловко от близости этого человека. Никогда прежде с ней не случалось ничего подобного.
— Нам нужно идти, — неуверенно сказала она. — Если мы хотим выйти к морю до наступления темноты, нам следует поторопиться.
— Да, идемте, — кивнул Джек, и они двинулись в путь.
«Это всего лишь поцелуй. Поцелуй, и больше ничего», — убеждала себя Индия, но чувствовала, что все теперь для них изменилось, и они оба об этом знают.
* * *
Солнце уже клонилось к закату, когда они вышли к пресному озеру, сразу за которым располагался небольшой лесок, а за ним слышался тихий плеск воды — лагуна была совсем близко. Вдалеке, налетая на рифы, катились к пляжу огромные волны.
Присев на корточки, Индия наклонилась к воде, зачерпнула прохладную влагу и умыла лицо. Озеро было кристально прозрачным и синим, по берегам его цвели белые лилии и желтые гибискусы клонились от вечернего ветерка. Птицы перекликались в ветвях миртовых деревьев и папоротника.
Индия невольно замерла, пораженная первозданной красотой этого места.
— Черт возьми, — проворчал Джек за ее спиной.
Впервые после того инцидента на тропинке она открыто взглянула на своего спутника — он вскинул голову и щурясь смотрел на небо. Его темные спутанные волосы давно требовали стрижки, щеки и подбородок покрывала двухдневная щетина, обнаженный бронзовый торс был изрядно испачкан и блестел от пота. Индия смотрела на него и вспоминала, как он прижимал ее к своей груди, а у нее внутри разливалось странное тепло, и как ей вдруг захотелось делать с ним ужасные, непозволительные вещи.
Индия отвела от него взгляд и быстро вскочила.
— Мы почти пришли. Что еще стряслось? — тревожно спросила она.
Райдер взмахнул рукой, указывая на залитую солнечным светом водную гладь, на поникшие лилии и гибискусы и на пальмовую рощу за озером.
— Вы что, сами не видите? Перед нами озеро.
Индия рассмеялась. Озеро, конечно, не маленькое, но они, безусловно, успеют обогнуть его до наступления ночи.
— Ну так пойдем в обход, и все дела, — предложила она.
Теплые сильные руки Джека опустились ей на плечи, и он развернул ее лицом к южному берегу озера.
— Видите пальмы и миртовые деревья вон там, над осокой? — Его рука простерлась сторону северного края озера. — И там тоже? Слышите лягушачий хор? Это болото. Ступите на него, и вас мгновенно засосет. Если мы пойдем в обход, то потеряем два часа, а времени у нас нет — скоро ночь, — кивнул он в сторону пылающего предзакатного неба на западе, и его рука медленно, почти нежно скользнула по ее плечу.
— Но не можем же мы ночевать на болоте! — воскликнула Индия и прихлопнула комара, назойливо жужжавшего у нее в ухе.
Джек улыбнулся, вокруг его глаз собрались морщинки.
— Плавать умеете?
Индия обернулась к сияющей глади воды. Как бы ей хотелось немедленно содрать с себя мокрую от пота одежду и отдаться в объятия этой прохладной, живительной влаги. От этой мысли у нее даже засосало под ложечкой, но она взяла себя в руки и сказала:
— Однажды, когда я путешествовала в Малайских горах, мы наткнулись на большое озеро в предгорье, обойти которое было просто невозможно — там со всех сторон отвесные скалы. Тогда мой проводник соорудил плот из банановых стеблей.
Джек хмуро взглянул на нее.
— Из банановых стеблей? — задумчиво повторил он.
— Да. Проводник связал их лианами. Я села на передний край плота, а он поплыл, толкая все это сооружение перед собой. — Индия помолчала. — А вы сами-то умеете плавать?
— Умею, и очень даже неплохо.
— Что ж, значит, у нас все получится. Я тогда промокла насквозь, так что, когда мы переправились на другой берег, мой проводник добыл огонь двумя палочками. Он вставил конец одной палки в углубление другой и быстро-быстро их потер. Когда пошел дым, он подложил туда сухих листьев и стал размахивать дымящимися деревяшками над головой до тех пор, пока не появилось пламя.
— Я предпочитаю спички, — сухо произнес Джек и обнажил мачете.
Пока он рубил толстые стебли, Индия собирала лианы и очищала их от листьев. Помогая ему связывать стебли, она вдруг, словно что-то почувствовав, подняла глаза и поймала на себе его странный, напряженный взгляд.
