Индия обернулась и, обхватив себя руками за плечи, встала так, что тень скрывала выражение ее лица.
— Все французские коменданты вызывают вас на дуэль или только эти двое имели удовольствие драться с вами?
Джек вздохнул.
— В отличие от Жоржа Наполеон Пуаро хотел меня убить.
— И за что же? За то, что вы назвали его Наполеоном, или за то, что спали с его женой?
Джек чуть не подскочил на своем рваном грязном матрасе и молча уставился на нее, но как он ни старался разглядеть лицо Индии, ему это так и не удалось.
— Черт возьми, откуда вы узнали? Она сама вам сказала?
— В этом не была нужды.
— Тогда как же?
— Тут и слепому все ясно. Да и чего еще от вас ждать. Конечно, это вы соблазнили жену коменданта.
— Он в то время еще не был комендантом; и вообще вы все неправильно поняли. Это она меня соблазнила.
Индия издала презрительный смешок, в котором читалось нескрываемое недоверие. Джек даже удивился, уж не ревнует ли она? Если бы его голова не болела так сильно, он бы даже улыбнулся при этой мысли, но вместо этого он лишь осторожно повернулся на бок.
— Будьте так любезны, отойдите от этого чертова окна — мне свет глаза режет.
— Расплата за грехи, — проворчала Индия, но от окна все же отошла.
На ней по-прежнему был надет ее странный костюм, но она умылась и убрала свои прекрасные густые каштановые волосы в тугой аккуратный пучок.
— И давно мы здесь? — вдруг спросил Джек.
— Меньше часа. «Барракуда» прибудет после шести, когда начнется прилив.
Джек кивнул: в этой части Тихого океана приливы и отливы сменялись каждые двенадцать часов, достигая пика в полдень и в полночь.
— А как же это Наполеон позволил вам сюда прийти?
— Он сначала не соглашался, но я напомнила ему, что на острове, кроме меня и вас, больше нет британских подданных, и поэтому моя обязанность — позаботиться о вас.
— Не думаю, что подобный аргумент произвел на него впечатление.
— Нет, конечно. — Губы Индии сложились в легкую улыбку, одну из тех, что так ему нравились. Когда она впервые ему так улыбнулась, он подумал, что не такая уж она чопорная и строгая, какой хочет казаться. — Но когда я сообщила ему, что непременно упомяну в своей книге о коррупции и злоупотреблениях во французских колониях здесь, в южных морях, он сразу согласился.
Джек тихо рассмеялся:
— С вами опасно иметь дело, мисс Макнайт!
Ее улыбка померкла, лицо стало серьезным.
— А они вас и вправду повесят?
Джек спокойно встретил ее встревоженный взгляд.
— Да, несомненно.
— За то, что вы потопили судно и команда погибла?
— Именно за это.
— И вы на самом деле это сделали?
Он отвел взгляд и глубоко вздохнул.
— Те ребята… они были моими друзьями, мы вместе служили. И тем не менее… — Джек поморщился и покачал головой, но все же продолжил: — Мне приятно было видеть, как они умирали. Да.
Индия опустилась перед ним на колени на грязный каменный пол, взгляд ее выражал глубокую печаль.
— Незадолго до кораблекрушения они убили вашу жену и нерожденного ребенка, — тихо произнесла она и коснулась рукой его плеча. — Я понимаю — то, что случилось, вызвало в вас мстительное чувство удовлетворения… вот только мне действительно хотелось бы жать: это вы потопили корабль?
Джек обернулся и как-то странно взглянул на нее.
— Если я скажу «нет», вы мне поверите?
— Да, — быстро ответила она.
— Немногие поверили бы.
— Возможно. — Индия не сводила с него вопрошающих глаз. — Итак, вы умышленно потопили корабль или…
Джек нервно сглотнул, словно хотел проглотить застарелую боль, притаившуюся где-то в глубине его сердца.
— Я виноват, да.
Индия потянулась и коснулась кончиками пальцев его губ.
— Я не спрашиваю, чувствуете ли вы за собой вину, Я спрашиваю, потопили ли вы корабль.
Вдалеке слышались удары волн о рифы, листва деревьев шелестела на ветру. Даже здесь, в душной кладовке, Джек ощущал знакомый тропический аромат жасмина, гардении, апельсина, и все это смешивалось с солоноватым дыханием моря. У него странно кружилась голова, мерные удары волн и шорох листвы в пальмовых ветвях, казалось, принесли с собой легкий жизнерадостный женский смех, затем послышались выстрелы, и он почувствовал, будто смертельно холодная вода окружает его со всех сторон.
— Нет, — глухо произнес он, ощущая на своих губах ее пальцы. — Нет, я их не убивал.
Глава 21
Владелец лавки, высокий, невероятно худой китаец по имени Джонни Эймок, при необходимости отпирал и запирал тяжелую дверь кладовой длинным железным ключом. У двери на посту стоял жандарм. Мистер Эймок впустил и выпустил Индию из импровизированной тюрьмы, и все это он проделал, не произнося ни слова. У него была бледная, морщинистая, словно пергамент, кожа, на носу громоздились очки в золоченой оправе. Сколько ему лет, определить было довольно сложно — может, пятьдесят, а может, и восемьдесят.
— Я бы хотела кое-что у вас купить, — сказала Индия, когда Джонни Эймок направился к выходу.
Китаец остановился и молча поклонился, приглашая ее следовать за ним по грязной тропе, ведущей в магазин. Там было так же пыльно и шумно, как и в кладовке, служившей Райдеру тюрьмой. Индия огляделась. Вокруг валялись какие-то перевязанные бечевками тюки, куски проволочной изгороди, котелки и мясные консервы: все это находилось в страшном беспорядке, создавая впечатление хаоса и запустения.
— Прежде всего, — начала Индия и достала из кармана заранее приготовленный список, — мне нужно платье. Нет-нет, не такое, — поспешно добавила она, когда китаец показал ей темно-красное, широкого покроя платье от Матушки Хаббард — именно такие уродливые бесформенные балахоны обычно покупали миссионеры, а потом раздавали островитянкам, чтобы те прикрыли свою наготу. Индия не считала себя модницей, но подобную безвкусную дрянь надеть все же не решилась бы никогда. — А еще что-нибудь у вас есть?
Мистер Эймок смерил ее внимательным взглядом, немного подумал и отвернулся. Порывшись несколько минут в своих грязных коробах, он вынул белоснежную полотняную сорочку, тонкой работы и украшенную впереди вышивкой. Вещь была великолепная, только она отнюдь не предназначалась женщине.
— Но это ведь мужская сорочка…
Мистер Эймок пожал плечами и отложил сорочку в сторону, затем повернулся и вопросительно посмотрел на Индию. Руки его безвольно повисли вдоль тела.
— Неужели у вас ничего другого не найдется?
Он отрицательно покачал головой.
Взглянув на следующий пункт в списке, «новые панталоны», Индия безнадежно вздохнула.
— Сколько стоит сорочка?
Она ожидала, что китаец наконец откроет рот и хоть что-нибудь произнесет, но вместо этого он взял карандаш, нацарапал цифру на грифельной доске, лежавшей тут же на прилавке, и показал ей. Может, этот китаец просто немой?
Однако через двадцать минут, заворачивая ее покупки в коричневую бумагу, Джонни Эймок взглянул на нее пронизывающим взглядом поверх очков и спросил на прекрасном английском языке с небольшим австралийским акцентом:
— Вы подруга Джека?
Вопрос застал Индию врасплох: в этот момент она как раз открывала кошелек и, вздрогнув от неожиданности, рассыпала часть монет, и они со звоном покатились по прилавку.
— Да, — не задумываясь выпалила она. — А что?
Китаец не мигая молча уставился на нее и лишь через некоторое время ответил вопросом на вопрос:
— Близкий друг?
В Ла-Рошели не было свободных домов, так что Индии не оставалось ничего другого, как только принять приглашение коменданта и его жены воспользоваться главным бунгало, которое они занимали.
— Я бы одолжила вам одно из своих платьев, — жеманно произнесла мадам Пуаро, остановившись в дверях маленькой комнатки для гостей, — но боюсь, что оно вам не подойдет — вы ведь намного крупнее меня, n'est pas?[11]
Молодая темнокожая девушка в широком платье в полоску вошла в комнату с ведром теплой воды и вылила его в жестяную сидячую ванну.
— N'est pas, — согласилась Индия, разворачивая бумажные свертки. — К счастью, мистер Эймок нашел для меня рубаху и еще кое-какие необходимые мелочи.
Окинув взглядом покупки, которые Индия разложила на белоснежном покрывале высокой кровати, Франсин Пуаро неодобрительно наморщила свой маленький носик.
— Но ведь это мужская сорочка! И… и белье мужское.
— Я обратила на это внимание.
— Хотя, возможно, это как раз то, что вам нужно, — протянула Франсин, словно пытаясь постичь странности своей гостьи, — брюки-то вы носите.
— Это такая юбка, она двойная. — Индия отвернулась и высыпала на кровать содержимое рюкзака.
