Она опустилась рядом с ним на диван.
– Прочтите мне, пожалуйста.
Девушка слегка наклонилась, чтобы видеть текст, и он почувствовал легкий и приятный запах мыла, исходящий от ее кожи, еще влажной после душа. Глубоко вздохнув, он начал читать на английском:
ПРИКОСНОВЕНИЕ ПАЛЬЦЕВ
Мы разговариваем в тесной мастерской, Подбирая слова, пробираясь между столами, Среди разнообразных призов в виде статуэток С золотыми пластинками, которые Слепо смотрят на кружащихся мух. «Вот материал Для вашей статьи в газету: чудеса, создаваемые Китайскими работницами, – говорит директор фабрики. – В Европе эту работу выполняют только Специальные шлифовальные станки, но наши Работницы вручную шлифуют Все точные детали». Вокруг женщины склонились над работой, Их пальцы снуют под лампами дневного освещения. Моя фотокамера ловит в фокус одну женщину, Уже в годах, бледную, в черной Домотканой блузе, пропитанной потом. Стоит Удушающая летняя жара. Ловя нужный ракурс, я Поражен, что возбужден и прикован взглядом К стальному стержню, который Лили шлифует Кончиками пальцев, Нежными и вместе загрубевшими, Словно каким-то невиданным Шлифовальным приспособлением. – А кто этот журналист, о котором здесь говорится? спросила Кэтрин.
– Потом объясню, когда закончу читать.
Нет, на самом деле Лили ко мне и не прикоснулась. Тем более она, бывшая самой красивой Левачкой на вокзале, в июле 1970 года. Мы, первая группа «грамотной молодежи», Отправлялись в деревню. «О чтобы пере – пере – перевоспитаться, Мы будем учиться у бедняков и середняков!» Голос председателя Мао с заезженной пластинки Хрипло разносился над вокзальной площадью. Лили вдруг пустилась в пляс рядом с локомотивом, Размахивая вырезанным ею из красной бумаги Сердцем с чудесным рисунком, изображающим Юношу и девушку с иероглифом в Руках, означающим «верность» – верность Председателю Мао. Весна культурной революции пульсировала в ее пальцах. Волосы ее струились на фоне Темного глаза солнца. Прыжок, юбка ее
