– Какая?
– Она была более известна.
– Тем больше причин ей ничего не сообщать окружающим.
– Пэйцинь, ты просто неподражаема!
– Нет, я самая обычная женщина. Мне просто повезло с мужем.
Поднялся легкий ветерок.
– Ах, Гуанмин, я так отчетливо помню те дни в Сишуанбаньне. Лежа одна по ночам, я вспоминала, как ты поспешил мне на помощь в школе первой ступени, и готова была расплакаться. Я говорила тебе об этом или нет?
– Ты не перестаешь меня удивлять. – Юй сжал руку жены.
– Твоя рука в моей руке, – сказала она, и глаза ее сверкнули, – вот и все, о чем я прошу в Саду Роскошных зрелищ! Я так счастлива сидеть рядом с тобой и думать о судьбе несчастных героинь романа.
На старинный дворец спускался туман.
– Посмотри, что написано на Лунной двери, – сказала Пэйцинь.
14
Утром в субботу старший инспектор Чэнь пришел в управление раньше обычного. Старый привратник, товарищ Лян, высунулся из будки у железных ворот:
– Тут вам кое-что пришло, старший инспектор Чэнь! «Кое-что» оказалось электронным почтовым переводом на три тысячи юаней – солидный аванс за перевод из издательства «Лицзян». Одолжив деньги Лу Иностранцу, Чэнь написал Су Ляну, главному редактору. Он упомянул о своем повышении и новой квартире, которая требует дополнительных расходов. Но три тысячи юаней все равно стали приятным сюрпризом. К переводу Су приложил короткую записку:
«Поздравляю!
Учитывая сегодняшний уровень инфляции, мы решили, что справедливо будет дать автору – особенно такому маститому, как ты, – наибольший возможный аванс.
Что касается твоих волнений по поводу нового назначения, они беспочвенны. Если ты откажешься от места, за него с удовольствием ухватятся какие-нибудь молокососы. И кому от этого будет лучше? Вот что я твердил себе, соглашаясь занять пост главного редактора.
Мне понравилось твое стихотворение в „Вэньхуэй дейли“. Слышал, ты наслаждаешься „ароматом красных рукавов, который побуждает тебя к ночному чтению“.
Помимо того, что Су являлся главным редактором издательства, он еще был старинным другом Чэня.
Чэнь позвонил Ван, но ее в кабинете не оказалось. Положив трубку, он понял, что у него нет никакого предлога для того, чтобы звонить ей. Просто после того, как он прочел записку Су, ему вдруг захотелось услышать ее голос. Наверное, после упоминания об «аромате красных рукавов», хотя об этом лучше не заговаривать. Ван решит, что он опять думает о расследовании. Но это не так.
Юй на сегодня взял выходной. Чэнь решил посвятить день рутинной работе. Он уделяет слишком много времени Гуань. Сейчас же нужно постараться, сделать над собой усилие – хотя бы на полдня – и расчистить бумажные завалы, скопившиеся на столе. А потом можно будет вернуться к делу. Он получал какое-то странное удовольствие оттого, что, запершись в кабинете, быстро расправляется со скучными административными делами; не читая, расписывается на партийных циркулярах, быстро просматривает скопившиеся за неделю письма.
Его хватило всего на пару часов. Он занимался бюрократической работой, не вкладывая в нее душу. За окном было прекрасное солнечное утро. Чэнь снова поехал к общежитию Гуань. Дядюшка Бао до сих пор не звонил, но ему не терпелось узнать, нет ли чего нового.
Летняя жара и отсутствие кондиционеров уже с утра выгоняли людей на улицы. При входе в переулок несколько стариков пенсионеров играли на бамбуковом столе в мацзян. Дети толпились вокруг глиняного горшочка, в котором дрались два сверчка. Сверчки стрекотали, дети радостно кричали. Вблизи от здания общежития пожилая женщина склонилась над общей мойкой и отчищала сковородку.
В телефонной будке хозяйничала молодая девушка. Чэнь вспомнил, как ее зовут, – Сюсю. Дядюшки Бао не было видно. Сначала он хотел было спросить у Сюсю адрес дядюшки Бао, но потом передумал. Старик заслужил в субботу день отдыха; наверняка сейчас радуется общению с внуками. И Чэнь решил еще раз осмотреть комнату Гуань.
Снова он пролистал все фотоальбомы. На сей раз ему удалось обнаружить еще один снимок, засунутый под обложку самого последнего из них. На снимке была запечатлена не Гуань. Это была сделанная поляроидом фотография седовласой женщины, стоящей под знаменитой сосной.
Чэнь вынул фотографию и перевернул ее. На обратной стороне он увидел надпись: «Товарищу Чжаоди – Вэй Хун, октябрь 1989 г.».
Кто такая товарищ Чжаоди?
Может быть, так называли Гуань?
Чжаоди – нечто вроде распространенного ласкового прозвища, которое означает «за тобой придет младший братик». Вполне понятное желание, если учесть, что Гуань была единственным ребенком у родителей. Некоторые китайцы верят в силу подобных имен. Как сказал Конфуций, «самое важное на свете – дать имя».
Дата подходящая. Фотография сделана в том самом месяце, когда Гуань отдыхала в Желтых горах. Да и знаменитую сосну, которая встречает гостей, трудно перепутать. Если снимок предназначался для кого-то другого, почему Гуань хранила его в своем альбоме?
Чэнь закурил, стоя под портретом товарища Дэн Сяопина, а потом сунул снимок в свой портфель. Внизу он бросил взгляд на окошко телефонной будки. Там по-прежнему сидела Сюсю.
– Дядюшка Бао сегодня не работает? – спросил он.
– Наверное, вы – товарищ старший инспектор, – сказала девушка, разглядывая его форму. – Товарищ Бао все ждал вас. Он просил позвать его, как только вы придете.
Не прошло и трех минут, как навстречу Чэню уже спешил дядюшка Бао с большим конвертом в руке.
– У меня кое-что для вас есть, товарищ старший инспектор.
– Спасибо, дядюшка Бао.
– Я пару раз звонил вам, но было занято. Извините, надо было дать вам номер моего домашнего телефона.
Нам с вами надо где-нибудь поговорить. Знаете, я живу недалеко, но квартира у меня довольно маленькая.
– Можно выпить чаю в ресторане напротив.
– Неплохая мысль.
Утром в субботу посетителей в ресторане было мало. Они выбрали столик внутри. Видимо, официант хорошо знал дядюшку Бао; он почти сразу же принес им чайник «Лунцзина».
Старик извлек из конверта несколько квитанционных книжек – на корешках значились даты с февраля до начала мая. Оказалось, что Гуань больше тридцати раз звонили с номера 867–831; довольно часто звонили после девяти вечера. Фамилия звонившего была У.
– Значит, все звонки сделаны с одного и того же номера, – уточнил Чэнь.
– И спрашивал ее всегда один и тот же мужской голос, – кивнул дядюшка Бао. – В этом я уверен.
– Вам известно что-либо о номере телефона или о том человеке?
– Нет, о номере я ничего сказать не могу. Что же касается мужчины – кажется, я уже говорил вам. Он среднего возраста, говорит с ярко выраженным пекинским акцентом, но он не из Пекина. Скорее всего, он шанхаец, который часто говорит на пекинском диалекте. Держался вежливо; меня называл дядюшкой. Вот почему я запомнил, что большинство звонков было от него. А записи это подтверждают.
– Дядюшка Бао, вы нам очень помогли. Сегодня же мы проверим номер.
– И вот еще что. Не знаю, кому звонила Гуань, но тот человек не пользуется общественным телефоном.
