порылся в ящичке и вынул сверток с сэндвичами и две бутылки вина. Он подал одну бутылку Дюмаресту и поделил сэндвичи.
— Не так уж и много, — извинился он, — но у жены в запасе почти ничего не было.
Хлеб оказался черствым, прослойка безвкусной. Вино было едва терпимым. Дюмарест решил, что оно было изготовлено из медового пива, да еще было изготовлено в домашних условиях и вином не являлось. Но все-таки это были еда и питье.
— Кого вы ищете в Лозери? — спросил Фейн после того, как они поели. — Друга?
— Просто мне надо увидеться с одним человеком.
— Он путешественник, как и вы?
Дюмарест не стал отвечать на вопрос, а только поудобнее устроился в кресле, в котором предстояло провести ночь. Фейн отклонил его предложение провести ночь вне аппарата. Им надо оставаться в кабине, настаивал он. В кабине безопаснее. Какие опасности им угрожали, Дюмарест не стал спрашивать, согласившись с тем, что Фейн лучше знает свою планету.
— Я только подумал, что, может, знаю его, — сказал Фейн. Он помолчал. — Я и сам одно время был путешественником, — сознался он. — Летал, пока не приземлился здесь. Это было шестнадцать лет назад. Я повстречал девушку, и мои полеты закончились. — Он сидел, задумавшись, в залитой звездами темноте. — Я подумал, что с меня довольно путешествий, — продолжал он. — Я — механик и довольно неплохой. Я открыл мастерскую и думал, что разбогатею, но мои мечты не осуществились. Простые люди не могут позволить себе иметь машину, а у торговых домов есть свои механики. Дела шли плохо, пока я не повстречал Ямаи. Я ремонтирую его летательные платформы и еще он дает мне дополнительную работу. Вроде этого полета, — добавил он. — Сам он не летает.
— Почему же? — Дюмарест посмотрел на собеседника. Лицо Фейна в темноте кабины казалось бледным. На панели управления медленно гасли призрачные пятна показателей полуразбитых приборов. — Почему нам пришлось сесть здесь? Разве нельзя было совершить беспосадочный перелет?
— Можно, — согласился Фейн. — Ну а если что случится? Двигатель забарахлит или еще что-нибудь? Звездный свет обманчив, а почва камениста. Мы бы разбились за здорово живешь. Вот почему Ямаи поручил эту работу мне. Не захотел рисковать своими летающими платформами. Но вам не следует волноваться, — заметил он. — С восходом мы стартуем, в Лозери прибудем в удобное вам время, можно будет решить все дела и вернуться в город до наступления ночи.
Дюмарест склонился набок.
— Насчет задатка, — сказал Фейн. — Я бы не хотел, чтобы у вас создалось неправильное впечатлениеЄ
— Нет, не беспокойтесь, — угрюмо бросил Дюмарест; на задаток ушли практически все его деньги. — Не переживайте об этом, когда будете за рулем. Если вы разобьете аппарат, это будет только ваша ошибка.
— Вы правы, — сказал Фейн. — Я не спорю. Но если случится что— нибудь здесь, «в ящике», то это не будет моей ошибкой. Фриленд — место довольно суровое. — Он наклонился вперед, пытаясь заглянуть в глаза Дюмаресту. — Послушайте, — сказал он порывисто. — Я думаю о жене. Я…
— Давайте спать, — сказал Дюмарест.
Фейн вздохнул, кресло скрипнуло под ним, когда он повернулся всем телом.
— Спокойной ночи.
Долгое время Дюмарест лежал без сна, глядя вверх сквозь прозрачный купол кабины. Небо было чистое, от горизонта до горизонта блестели звезды, крупные, как валуны в пустыне, далекие светила и туманности — вымпелы и занавесы светящегося газа, яркого, как серебро, как женские волосы, волосы женщин особого склада.
Он заснул, думая о Дераи.
Страх был облаком, морем, черным туманом, клубившимся все ближе; становясь все сильнее, он обволакивал, подавлял, уносил в мир чистейшего ужаса. Не было ни света, ни звука — ничего, только темнота и страх. Животный страх, такой глубокий, что ее разум карабкался где— то на краю пропасти, стараясь не упасть в нее.
И всегда, всегда тот беззвучный, бессловесный, ни с чем не сравнимый визг.
— Дераи!
Она чувствовала, как першит горло от пронзительных воплей.
— Дераи!
Она почувствовала руки, услышала голос, открыла глаза и увидела свет, благословенный свет!
— Отец!
— Тихо, тихо, детка, — его слова успокаивали, но явственнее слов она слышала мысли отца, усиленные эмоциями. «Что с ней такое? Почему она визжит? Я думал, что это у нее прошло». Нежность, тревога, желание защитить и полная беспомощность. — Все хорошо, Дераи! Все хорошо! — повторял он.
— Дераи! — В спальню ворвался Блейн. Как и на Джоане, на нем был халат, надетый поверх белья. — В чем дело?
Опять у нее кошмары. Бедная девочка. Почему же ее не могут излечить от этого?
Желание защитить. Желание помочь. Сочувствие и понимание.
Холодная, как лед мысль, пронзила ее, как нож:
«Глупая проститутка! Что это с ней опять? Не подобает Кальдорам так себя вести!» Нетерпение, гнев и презрение.
— Моя милая кузина! — Устар вошел в комнату. Он был полностью одет и сжимал в кулаке обнаженный кинжал. — Я услышал крики, — сказал он Джоану. — Я думал, тут какая-нибудь опасность. — Он подошел к краю кровати, опустился на колени, выронил кинжал на пол. — Дераи, дорогая! — Он стал своими руками искать ее руки. — У тебя кошмар, — сказал он доверительно. — Путешествие, должно быть, утомило тебя. Это вполне естественно. — Когда он взял ее руки, его руки были сильные, властные. — Здесь, в замке, ты в безопасности. Никто тебя не обидит.
— Все ли здесь благополучно? — Мигая, в комнату вошел Эмиль, так же, как и сын, полностью одетый; его сопровождал врач. Врач Трудо сел, открыл сумку, вынул шприц. Для него это была вполне обыденная сцена, но и он чувствовал жалость.
Чувства Дераи были куда сложнее. Огромный ток мыслей, противоречивых эмоций затуманивал слышные только ей звуки и чужое неощутимое насилие. Все столпившиеся в маленькой комнате надрывались, стараясь перекричать друг друга. Но она слышала страшный, беззвучный, сумасшедший визг.
Слышала и эхом вторила ему.
— Дераи! — Джоан побледнел. — Замолчи! Пожалуйста, замолчи!
— Дайте же ей что-нибудь. — Устар выпустил ее руки и повернулся к врачу. — Дайте ей успокаивающее. Поторопитесь!
— Да, милорд, — Трудо шагнул вперед со шприцем в руках. Он остановился, когда услышал голос у двери.
— Не могу ли я чем-нибудь помочь? — Регор вошел в комнату и мгновенно стал центром всеобщего внимания. Высокий, владеющий собой, в командирской позе, в алой униформе с поблескивающим на груди отличительным знаком Киклана. Он был вежлив, с мягкой модуляцией в голосе, его нельзя было игнорировать. Он шагнул вперед, жестом остановил врача и занял место Устара у кровати. Наклонившись вперед, он положил руки на голову Дераи. Из-под капюшона, затенявшего его лицо, он устремил взгляд на лицо девушки.
— Посмотри на меня! — велел он ей. — Смотри на меня!
Ее дикий взор блуждал, ни на чем не останавливаясь, мускулы напряглись в нечеловеческом усилии.
— Посмотри на меня, — повторил кибер, и его пальцы скользнули вниз, к ее шее. — Смотри на меня! Смотри на меня! Я помогу тебе, только смотри на меня!
Сила убеждения. Уверенность. Абсолютная уверенность в том, что он поступает — правильно. Мощь его направленной мысли перекрывала шум и всеобщее смятение, загоняя безумные вопли обратно в сумятицу сигналов мозга.
