– Здравствуйте, Вацлав, – Кристина снова улыбнулась. Она действительно устала ждать. И успела здорово разозлиться. А теперь поймала себя на том, что долго сердиться на Вацлава просто не в состоянии. Да и никогда не могла. Шевельнулась даже шальная мысль, что зря отдала его Аньке. Но, к чести Кристины надо сказать, что следующей ее посетила мысль о несчастном Василии Васильевиче. Чаша весов качнулась и Бонифацкого подбросило вверх.
Васенька с утра выглядел бледнее обычного. Вид у него был такой, словно он собрался умирать. Когда Кристина выходила за дверь, сердце ее обливалось кровью. Она звонила домой от Анны. Вася отвечал убитым голосом, что все, «поистине, хорошо, а на обед он разогреет гороховый суп с ветчиной».
– Сухарики в хлебнице не забудь.
– Спасибо, поистине. Ты когда домой, Кристичка?
Кристина отвечала, что постарается скоро, зная, что это не так.
Она попробовала дозвониться мужу из аэропорта, но домашний телефон на Оболони молчал.
– А багаж? – спросила Кристина, зная, что только даром тратит время – Вацик предпочитал кататься налегке. Бонифацкий улыбнулся и слегка приподнял черный кожаный дипломат – «Вот я весь».
– В Крыму гроза, Вацлав? Нелетная погода? – Кристина забралась за руль их с Васей «девяносто девятой» модели «Жигулей».
– Почему? – не понял Бонифацкий. – Солнечно. – Он хитро подмигнул Кристине. – У нас, Кристина – хуже, у нас пора помидоров… А помидоры крымские – это нечто. Наше южное солнце, Кристина, делает чудеса, – Боник уселся рядом. – Сравнивать крымские помидоры со всеми прочими, все равно, что благородных арабских скакунов ставить рядом с лошадьми Пржевальского.
– При чем здесь помидоры? – теперь наступила ее очередь удивляться. Да и о лошадях с таким мудреным названием она впервые в жизни слышала. Хотя смысл до нее дошел.
– И кстати, Вацлав, чтобы вы знали, – добавила Кристина с легкой обидой в голосе, – в Полтавской области, откуда я родом, растут помидоры ничуть не хуже ваших. Не говоря уже о яблоках и вишнях…
Вацик снисходительно улыбнулся:
– Жаль, что экипаж моего самолета об этом факте не знал. А может и счастье – я уж и гадать не возьмусь…
– Вацлав, перестаньте говорить недомолвками…
– Вылет задержали, – пояснил Вацлав Бонифацкий. – Мы сидели в этой летающей консервной банке, которую многие отчего-то называют лайнером, умирая от жары и жажды. Два часа совершенно невыносимых мучений. А знаете, почему?
Кристина, естественно, отрицательно покачала головой.
– Наш экипаж ездил на Симферопольский рынок. За фруктами и овощами. Им на аэродроме даже «Уазик» выделили.
– И что, из-за этого задержали рейс? – не поверила Кристина.
– Ну да. Наша авиация еще не настолько продвинулась вперед, чтобы летать по небу без пилотов.
Кристина тронулась и они медленно поехали к выходу со стоянки. Вацлав умиленно поглядел на Кристину, управляющую «девяносто девятой» с видимым напряжением. Ездила Кристина редко, крутить баранку не любила. Тем более, что в «Жигулях» она крутится не легко. Да и вообще чувствовала, что не ее это – вождение. Хоть и садилась, конечно, за руль, когда было нужно. Она и сидела на месте водителя, словно ожившее изображение с плаката в автошколе. Прямая спина, обе руки – на руле, глаза не отрываются от дороги. Боник подумал, что женские коленки, в сочетании с рулем и педалями таят в себе некую прелесть. Но говорить об этом Кристине он не стал, а вернулся к своему рассказу.
– В конце концов, экипаж приехал с рынка. Куда им деваться – отряд-то киевский. Тоже домой надо. Загрузили в самолет ведра с помидорами, и мы покатились по взлетной полосе. Ведер было столько, что я, откровенно говоря, не понимаю, как нам взлететь удалось. – Боник рассеянно поглядел в окно: – Вот за что люблю ваш город, так это – за зелень. Сочной зеленью в таком количестве мало какая столица может похвастать. Не город – парк.
– И что же было дальше? – поинтересовалась Кристина. Ее голос стал напряженным – они попали в полосу оживленного движения.
– Ничего… Пилотам, понятно, никто и слова не сказал. Воспитывать летчика перед полетом – это похуже, чем хирургу накануне операции мозги компостировать… Я бы не стал. И потом, лично мне, Кристина, даже лететь было спокойнее.
– Почему это? – удивилась Кристина.
– Да кто же такое море будущей консервации гробить станет?
– Вацлав, вы глупости говорите, – не выдержала Кристина. – Какое отношение, интересно знать, ведра с помидорами к авиакатастрофам имеют?
– Никакого, – с готовностью согласился Вацик. – А лететь было спокойнее. Это факт. Хотя и звучит нелепо… В общем, как бы там ни было, – продолжал Бонифацкий, – каким образом весь этот цирк согласуется с расписанием полетов или летным уставом и всем прочим – я решительно не понимаю. – Боник рассмеялся. – Оставим в загадках…
– Оставим, – меланхолично согласилась Кристина. Летать она не любила, но особенно перед самолетами не дрожала.
– У нас удивительная страна, Кристина Всеволодовна. Говорят, будто каждый американец мечтает найти в булочке из Мак-Дональдса запеченного таракана и стать миллионером… Допустим, в какой-то
