Глава третья
I
Взятки бывают двух видов. В русском языке различия между ними нет. По-русски взятка – это всегда только взятка. Ее дают чиновникам за то, чтобы они закрывали глаза на нарушение законов и таким образом сами нарушали законы. Но гораздо чаще, как это исстари повелось на Руси, взятки берут не за нарушение законов, а за их исполнение. Современный бизнес требует оперативности. Время в нем важный фактор, часто – главный. Временем распоряжаются чиновники. В их власти затянуть дело. В их власти ускорить прохождение бумаг. За это им и платят.
Как у некоторых африканских племен нет слова «зеленый», а есть семнадцать названий разных оттенков зеленого, так и в осетинском языке нет однозначного слова «взятка». Есть «агъдау» – знак уважения, подарок. На свадьбах по обычаю дарят деньги молодоженам – агъдау. Благодарность за помощь в разрешении проблем – агъдау. В слово не вкладывается никакого негативного смысла.
Есть и другое слово, близкое к русской взятке – «гартам». Грубое слово. Вымогательство.
В Осетии Тимуру Русланову, как и всем предпринимателям, постоянно приходилось платить. Но это было в большинстве случаев – агъдау. С гартамом он вплотную столкнулся в Москве.
Без двадцати час Тимур припарковался на внутренней стороне МКАД возле торгового комплекса строительных материалов, заглушил двигатель и переложил из кейса на переднее сиденье увесистый пакет в оберточной крафт-бумаге, перевязанный скотчем. В пакете было двести тысяч долларов. Через двадцать минут должен был подъехать человек и взять пакет. Это был гартам, итог вымогательства, бесцеремонного, хамского. Тимур был рад, что скоро избавится от этих денег. Они напоминали ему об унижениях, через которые пришлось пройти, пока он добивался благосклонного согласия вымогателей принять взятку, всячески доказывал, что его нечего опасаться, что единственная его цель как можно скорее решить проблему, закрыть тему. Он чувствовал себя изнасилованным.
Был конец октября. Шел дождь вперемешку со снегом, по кольцевой плотным потоком неслись машины, все больше тяжелые тягачи с фурами. Между ними сквозили легковушки с непрерывно работающими дворниками, размазывающими по лобовым стеклам московскую хлябь. Пасмурно, противно было в природе. Так же пасмурно и противно было на душе у Тимура.
Двести тысяч долларов – это была плата за то, что ликероводочному заводу Тимура, научно- производственному объединению «Иртыш», вернут лицензию, отобранную после того, как налоговая инспекция Центрального федерального округа выставила заводу счет на 292 миллиона рублей – больше десяти миллионов долларов по курсу ЦБ. Сумма сложилась из якобы недоплаченных налогов за 2001 год и штрафных санкций. И хотя Тимур с документами в руках доказывал, что купил завод всего полтора года назад и за дела прежнего хозяина отвечать не может, налоговики уперлись: покупая завод, вы автоматически приняли на себя все его обязательства перед государством, в том числе и долги. Таков закон. Государству все равно, с кого оно получит недоимки по налогам – с вас или с прежнего хозяина.
Наезд налоговиков был полной неожиданностью для Тимура. Завод он купил не с бухты-барахты. Первое, что сделал перед покупкой, – нанял опытного бухгалтера, бывшего коммерческого директора Алихана Илью Ароновича Гольдберга, и по совету Панкратова, работающего теперь экспертом в Национальной алкогольной ассоциации, вызвал из Тулы Нину Петровну, начальницу юридической службы «Туласпирта», специалиста молодого, но очень въедливого. С их помощью проверил отчетность завода за пять лет. Ничего подозрительного не обнаружилось. Правда, вызвали сомнения несколько очень больших поставок водки в Якутию торговой фирме «Тыгын Дархан», которые не были оплачены.
Прежний владелец завода по фамилии Емельчук, лысый пятидесятилетний господин с тяжелым, исподлобья взглядом, с золотым «Ролексом» и перстнем с крупным рубином на волосатой короткопалой руке, неохотно признался: «Прокололся. Кинули меня якуты. Крупно кинули. Водку взяли, денег не дали. Суки». «А зачем давали? – не понял Тимур. – Один раз не заплатили, зачем еще давать? Партия-то была не одна». «Время поджимало. Северный завоз. В навигацию не успеешь – все. На этом меня и купили. Железной дороги-то у них нет. Амуро-Якутская автомобильная магистраль от Нерюнгри. Горе, а не дорога, по ней не навозишься. Заказ был очень серьезный, четыре баржи по полтора миллиона бутылок. От таких заказов не отказываются. Банковские гарантии дали. Банк „Саха“. Все оказалось липой. И гарантии, и сама фирма. Однодневка. „Тыгын Дархан“, мать ее. До сих пор не знаю, что это значит. Вот говорят, на северах народ честный. Может, так оно и было при царе Горохе, а сейчас везде сплошное жулье. Только это – между нами, – хмуро попросил Емельчук. – Дело прошлое, но все равно пойдут разговоры: лох. А с лохом серьезные люди не будут иметь дела».
Емельчук Тимуру не понравился, но завод был – то, что надо. Когда-то это была районная плодоовощная база, куда сгоняли местную интеллигенцию, студентов и служащих на переборку гнилой картошки. Не в центре, но и не у черта на куличках – в Чертаново, на оживленном месте. Капитальные постройки, просторные, требующие лишь небольшого ремонта. Высокий бетонный забор с вахтой, как в воинской части. Разливочные линии нуждались в модернизации, оборудование купажного цеха и водоподготовка безнадежно устарели и требовали замены, но все это было решаемо. Особенно же понравилось Тимуру кирпичное одноэтажное здание, основной своей частью находящееся на территории базы, но с фасадом на улицу. Как часто бывает, когда человек покупает холодильник, его выбор решает не мощность или объем, а какая-то совершенно неважная, но приятная безделушка, вроде ячеек для яиц. Так повлияло на решение Тимура и это здание. Он сразу увидел в нем фирменный магазин, в котором водка «Иртыш» будет продаваться по отпускной цене, с минимальной торговой наценкой. И это окончательно решило его сомнения.
Емельчук запросил десять с половиной миллионов долларов. Тимур предложил семь. Сошлись на восьми с половиной.
Тимур помнил рассуждения Черецкого из корпорации «Россия» о том, что частные предприятия обречены на вымирание, а будущее на глобальном рынке принадлежит крупным игрокам, владеющим современными технологиями продаж. Если признать его правоту, следовало сразу идти под крыло корпорации и перенастраивать завод на выпуск водки «Русская». Но что-то мешало Тимуру согласиться с этим прогнозом.
Да, Черецкий был прав в том, что сегодня главное не произвести, а продать. Да, не вызывали сомнений успехи на мировом рынке крупных компаний с раскрученными торговыми марками. Но в то же время рядом с ними мирно сосуществовали небольшие частные фирмы. Была глобальная сеть «Макдонольдса» – и были кафе и забегаловки со своими завсегдатаями. Были обувные гиганты вроде «Саламандера» и «Карло Пазолини» – и были вполне успешные мастерские, где обувь шили на заказ вручную. Была целая сеть «Пятерочки» и «Рамстора» – и были магазинчики с постоянными покупателями. Почему такой же частной фирмой, не претендующей на глобальность, не может стать научно-производственное объединение «Иртыш» со своей водкой – качественной и недорогой? Сохранились связи с оптовиками, охотно покупавшими дешевую бесланскую водку, будет фирменный магазин. А главное – свое дело, где Тимур станет не частью корпорации «Россия», а полновластным хозяином. Он не сомневался в надежности корпорации, не сомневался в умении ее топ-менеджеров находить оптимальные решения, но ему не нравилась сама мысль, что он будет кому-то подчинен. Еще с советских времен сидело в нем недоверие к
