— Книги и свитки тоже вывозить нельзя?
— Такие — нельзя! — Горбун указал на дорогие книги с золотыми и серебряными окладами.
Дарник бегло просмотрел некоторые из имеющихся старых книг и свитков. В основном это были жития ромейских святых и назидательные любовные истории о торжествующей добродетели. Удалось выбрать лишь две книги и два свитка о чужеземных странах и диковинных зверях.
— Пятнадцать милиарисиев, — подсчитал продавец.
— Восемь, — сказал князь.
— Тринадцать.
— Девять, — чуть уступил Дарник.
За одиннадцать серебряных монет книги перекочевали в торбу Корнея.
— А ты говорил: назначенные цены, — подначил князь горбуна.
— Назначается верхний порог цены, с него и берется налог, — ничуть не смутился тот. — Но лучше продать с малой прибылью, чем ничего не продать.
Дарник попросил показать ему невольничий рынок. Он представлял его в виде специального помоста, куда выводят раба или рабыню и показывают со всех сторон покупателям. В действительности невольничий рынок находился в самом дальнем углу талесского пригорода, подальше от священников и чересчур религиозных ромеев. Никто криками покупателей не подзывал, на рабах не было ни цепей, ни железных ошейников. На отполированных тумбах сидели обычные мужчины, женщины и дети, и только не ромейские прически и одежды свидетельствовали, что это не свободные талесцы, а именно рабы. Цены тоже были умеренные: крепкий двадцатилетний раб стоил всего пятьдесят милиарисиев, за молодую привлекательную рабыню просили восемьдесят милиарисиев, которые тотчас сбавлялись до шестидесяти, стоило вам сделать шаг в сторону.
— Мне нужен учитель, знающий хазарский и арабский языки, — обратился Дарник к круглолицему продавцу с самой большой группой рабов.
— Такого учителя не сразу найдешь. Назавтра я могу его разыскать. Но он будет стоить двести милиарисиев. Разыскать?
— А ты сам знаешь хазарский и арабский языки?
— Могу и читать, и писать на них, — с гордостью произнес торговец.
— А если я тебя найму в качестве такого учителя? — вдруг предложил князь.
Круглолицый оторопело оглядел Дарника с его арсами, очевидно прикидывая, что это за люди, и не шутят ли они.
— Нет. У меня здесь дом, семья, я никуда поехать не могу.
— А если бы смог, то сколько бы ты стоил? — продолжал допытываться странный покупатель.
— Пятьдесят милиарисиев за каждый месяц, — неуверенно ответил ромей.
Арсы напряженно слушали, готовые на любое действие. Князь уже и сам не рад был, что так всерьез привязался к простому торговцу.
— Ну что ж, пойду поищу кого-нибудь подешевле, — дружелюбно улыбнулся Дарник и поспешил двинуться дальше.
Обойдя Гавань, липовцы подошли к Крепости. Высота ее стен не превышала пяти саженей, башни в полтора раза выше и никаких нигде выступов-балконов — ни каменных, ни деревянных. Возле стены не имелось ни рва, ни каких-либо дополнительных препятствий, просто подставляй лестницу и лезь. Дарник даже отметил два места, где удобней всего было двигать к стене осадные башни.
Главные ворота Крепости были широко распахнуты, туда-сюда сновали группы явно не городских парней по 15–20 человек.
— А их талесские порядки не касаются? — поинтересовался князь.
— Это стратиоты, — объяснил горбун. — Со всей фемы собрались, часть здесь, часть за городом. На арабов готовятся. Завтра выступают. Ну что, Спящий город смотреть будем?
— А почему он спящий? — опережая князя, спросил у проводника Корней.
— Там виллы наших богатеев. Тишина и покой.
— Будем смотреть, если на саму виллу нас проведешь, — сказал Дарник.
— Тебя одного, может, и смогу, а всех — нет, — твердо заявил горбун.
— Хорошо, веди одного, — согласился Рыбья Кровь.
Спящий город от Гавани отделяла простая двухсаженная стена и маленький ров-канава для стока со стороны гор дождевых вод. К небольшим двухстворчатым воротам, врезанным в саму стену, через ров был переброшен массивный каменный мостик. Горбун исчез за воротами, оставив липовчан снаружи.
— Зачем тебе это надо? — выразил общее беспокойство арсов Корней. — Ну дворище и дворище, что там уж такое особенное? Еще схватят и в рабство продадут.
— То-то вам будет облегчение, — благодушно отшутился Дарник, как всегда при общем волнении окружающих сохраняя спокойствие и уверенность в себе.
Он и сам толком не знал, почему так захотел взглянуть на талесскую жизнь не снаружи, а изнутри.
— Два солида и три милиарисия, — сказал горбун, выныривая из ворот.
— Дорого они себя ценят. — Князь протянул ему монеты.
Вместе с проводником они вошли в ворота, охраняемые тремя стражниками, вооруженными булавами и кинжалами. Стражники окинули Дарника пытливыми взглядами. Горбун отдал им милиарисии, и они прошли вглубь Спящего города. Приятная прохлада встретила их сразу за воротами. По обе стороны широкого безлюдного прохода тянулись высокие каменные ограды, вдоль них стояли цветущие кусты, а из- за оград над головой нависали еще и кроны деревьев.
— А какие у них плоды? — кивнул Дарник на кусты.
— Так себе, несъедобные. — Горбун равнодушным взглядом скользнул по усыпанным цветами веткам. — Для красоты посадили.
Князь продолжал коситься на кусты. В Липове тоже самосевом росло несколько лесных деревьев и кустов, но все они имели самый неприглядный вид со сломанными ребятней ветками и оборванной листвой. Здесь же, сколько он ни смотрел, ничего ломаного не заметил. Пока шли, через каждых пятьдесят — шестьдесят шагов справа и слева появлялись парные входы: одностворчатая дверь для людей и рядом двустворчатые воротца для повозок и верховых лошадей. И все они чем-то да отличались друг от друга.
— Здесь, — указал проводник на дверь, украшенную двумя медными лошадками.
На стук бронзового кольца дверь открыл совершенно черный толстый раб, одетый лишь в льняную материю, обернутую вокруг бедер. Дарник от неожиданности сделал даже непроизвольное движение левым плечом вперед, как всегда поступал, готовясь ударить противника правым кулаком. Но негр первым отступил в сторону, сияя белоснежной, не меньше чем на полсотни зубов, улыбкой.
Князь вошел и, несмотря на всю свою готовность к чему-то яркому и прихотливому, на мгновение замер, пораженный открывшимся видом. Небольшой прямоугольник сада был не просто засажен красивыми деревьями и кустами, а, словно изысканная одежда, сшитая по размеру, со всех сторон приятно охватывал и облегал его. Не возникало ощущения ни тесноты, ни простора. Взгляд Дарника скользил по мозаичным дорожкам, искусственным водоемам, фонтану в виде природного источника, раскрашенным скульптурам, скамейкам, перголам, резным каменным колоннам. Он не сразу заметил саму одноярусную виллу, которая являлась как бы продолжением сада, уходя своими открытыми залами куда-то в сумрачную глубину. На приподнятой над землей террасе, возле круглого мраморного столика в креслах с подлокотниками сидели хозяин и хозяйка виллы, смотревшие на липовского князя как на диковинное животное, которое не стоит удостаивать ни единым словом.
Рыбья Кровь едва не расхохотался, увидев их высокомерные гримасы, и сразу почувствовал себя гораздо свободней. Пока горбун робел возле входа, он непринужденно и внимательно исследовал сам сад, стараясь не упустить ни одной мелочи. Поднялся по ступеням даже на террасу, чтобы посмотреть, какой с нее открывается вид, разглядел мраморное дно в бассейне для купания, сосчитал пестрых рыбок в малом овальном водоеме, изучил рисунки мозаик и черты лица скульптур. И все это в полном молчании и ни до чего не дотрагиваясь руками. Закончив осмотр, Дарник достиг входа в сад и повелительно посмотрел на негра. Тот торопливо распахнул дверь.
