Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

в немую тьму
               замуровал.
Скорей темницу сокруши, на свет явиться поспеши.
                     Могучая, приди, журча, плеща.

* * *

              О бойшакх пылающий, внемли!
Пусть твой горький вздох аскета возвестит распад
               расцвета,
              Пестрый сор сметет, кружа в пыли.
Пусть уйдут воспоминанья, отголоски песни
                ранней,
              Дымка слез рассеется вдали.
       Утомление земное одолей, разрушь
Омовеньем в жгучем зное, погруженьем в сушь.
Утомленность каждодневным истреби в пыланье
               гневном,
       Гулом раковины грозным искупленье
               ниспошли,
              От блаженного покоя исцели!

* * *

Песни птиц отзвенели, полдень зноен и сух.
Заиграй на свирели, одинокий пастух!
На равнине, на дальнем краю, Ру?дра слушает
                песню твою,
Предается мечтаньям, превращается в слух,
Лишь вдали на свирели заиграет пастух.
Вдруг все небо объял, полный жажды и муки,
Еле слышимый вздох нестерпимой разлуки,
Разразился нежданно резкий треск барабана,
От предгрозья темнея, воздух влагой набух…
Одиноко играет на свирели пастух.

* * *

Из тучи – грохот барабана, могучий рокот
               непрестанный…
       Волна глухого гула мне сердце всколыхнула.
                     Его биенье в громе потонуло.
Таилась боль в душе, как в бездне, – чем горестней,
               тем бессловесней,
       Но ветер влажный пролетел, и лес протяжно
               зашумел,
              И скорбь моя вдруг зазвучала песней.

* * *

Над рощей в огненном цвету проходят тучи синей
               тенью.
Как в танце, гнутся на ветру затрепетавшие растенья.
       В лесную чащу уходя, дрожит блистание дождя.
       Душа, разлукою томясь, куда-то рвется
               в нетерпенье, —
И журавли над океаном куда-то мчатся
               караваном, —
Их крылья борются с туманом, вздымая волны
               ураганом,
       И кто-то, сквозь трезвон цикад, мне в сердце
               входит наугад,
       Ступая по тоске моей украдкою, как сновиденье.

* * *

Во двор срабона входят тучи, стремительно
               темнеет высь,
Прими, душа, их путь летучий, в неведомое
                устремись,
Лети, лети в простор бескрайный, стань
               соучастницею тайны,
С земным теплом, родным углом расстаться
               не страшись,
Пусть в сердце боль твоя пылает холодной молнии
               огнем.
Молись, душа, всеразрушенью, заклятьями рождая
               гром.
К тайнице тайн причастна будь и, с грозами свершая
               путь,
В рыданьях ночи светопреставленья – закончись,
               завершись.

* * *

Приди, о буря, не щади сухих моих ветвей,
Настало время новых туч, пора иных дождей,
Пусть вихрем танца, ливнем слез блистательная
                ночь
Поблекший цвет минувших лет скорей отбросит
                прочь.
Пусть все, чему судьба – уйти, уйдет скорей,
                скорей!
Циновку ночью расстелю в моем дому пустом.
Сменю одежду – я продрог под плачущим дождем.
Долину залило водой, – неймется в берегах реке.
Как вздох жасмина, голос мой летит, теряясь
                вдалеке,
И как бы за чертою смерти проснулась жизнь
               в душе моей.

* * *

Дожди иссякли, зазвучал разлуки голос одинокий.
Собрать напевы срок настал, – перед тобою путь
               далекий.
Отгрохотал последний гром, причалил к берегу
                паром, —
              Явился бха?дро[77], не нарушив сроки.
В кадамбовом лесу желтеет пыльцы цветочной
               легкий слой.
Соцветья ке?токи[78] забыты неугомонною пчелой.
Объяты тишиной леса, таится в воздухе роса,
И на свету от всех дождей – лишь блики, отблески,
               намеки.

* * *

Влекомый чарами срабона, незримый в тусклом
                свете дня,
Бесшумней ночи затаенной, ты шел, молчание
                храня.
Чтоб скрыть завесой темноты позор небесной
               наготы,
Под утро появился ты, лазурь туманами темня.
Бесщебетны лесные чащи, угрюмо заперт
               каждый дом.
О, кто ты, – тихо уходящий своим таинственным
               путем?
О друг мой, друг мой одинокий, я дверь открыл
               во мрак глубокий, —
Не проходи, как сон далекий, бесстрастно миновав
               меня!

* * *

Снова подходит ашарх, заоблачив небо кругом.
              Благоухает ветер дождем.
Старое сердце мое сегодня бьется живее, дышит
               свободней.
              В тучах густых пробуждается гром.
С места на место переходя, в поле темнеют тени
                дождя.
«Пришел, пришел», – душа смеется. «Пришел,
               пришел», – душе поется.
              Он в глазах моих, в сердце моем.

* * *

О туча, в тайнице укромной несущая мглу
               и дожди, —
Всей нежностью – темной, огромной – ты сердце
               мое услади!
Вершину горы освежая, тенями сады окружая,
Во мглу небосвод погружая, громами затишье буди.
О туча, промчись над рекой, что плещется
               жалобным плачем,
Там роща томится тоской, объята цветеньем
               горячим.
Изжаждавшихся утоляя, зарницами путь осветляя,
Приди, о приди, умоляю, в горящую душу приди!

* * *

       Явилась толпа темно-синих туч, ашархом
               ведо?ма.
                            Не выходите сегодня из дома!
Потоками ливня размыта земля, затоплены
               рисовые поля.
                            А за рекой – темнота и грохот
                грома.
Слышишь: паромщика кто-то зовет, голос звучит
               незнакомо.
                     Уже свечерело, не будет сегодня
               парома.
Ветер шумит на пустом берегу, волны шумят
               на бегу, —
              Волною волна гонима, теснима, влекома…
              Уже свечерело, не будет сегодня парома.

Слышишь: корова мычит у ворот, ей в коровник
                пора давно.
              Еще немного, и станет темно.
Взгляни-ка, вернулись ли те, что в полях с утра, —
               им вернуться пора.
              Пастушок позабыл о стаде – вразброд
                плутает оно.
                            Еще немного, и станет темно.
                     Не выходите, не выходите из дома!
       Вечер спустился, в воздухе влага, истома.
Промозглая мгла на пути, по берегу скользко идти.
       Взгляни, как баюкает чащу бамбука вечерняя
                дрема.

* * *

Рухнул грохот огромного до?мору[79], ночь смятеньем
               объята.
Инжирная роща под ветром дрожит на краю
               небоската.
Лепет речной, трепет лесной, шелест ручья
               в темноте ночной
Сливаются в гул отдаленный, в напев саньяси-
               срабона.
Желто-красным цветением рощ в упоении дышит
               мгновенный ветер.
Блещет молний изломанный луч, – некий демон,
               свиреп и могуч,
Бешено пляшет, ломится спьяну в капище туч.

* * *

К роще моей души, истомясь разлукой, она идет
               в ночной