Украинский закурил, обмозговывая предложение и так и сяк.
– Быть по сему. – Решил, в конце концов, полковник. – Идея неплохая, Володя. Я вот что еще думаю. Я думаю… – Сергей Михайлович хрустнул костяшками, – как бы так все обтяпать, чтобы уже наверняка. Чтобы всю эту кодлу зачуханную раз и навсегда закрыть. Ты понял? Без шума, пыли, и надежно. – Он в упор поглядел на Торбу, сверкнул глазами: – Журба докладывал, что у этого Бандуры шуры-муры с женой Бонасюка были? Любовь неземная, и все такое?
– Не знаю, как насчет любви, товарищ полковник, но Бонасюка она из-за него послала, куда подальше.
– Вот и хорошо, – сказал Украинский. – Ты сказал, у Бандуры в квартире телефон с автоответчиком?
– Есть такое дело, товарищ полковник. «Panasonic», последней модели.
– Тогда, слушай, значит, сюда, – Украинский понизил голос, словно разговор могли подслушать. – Вот что мы сделаем, майор.
– Я в квартиру Армейца, типа, попал? – Атасов потерял терпение. Рыжая, все так безмолвно подалась назад. Атасов собирался шагнуть следом, но дверь перед его носом захлопнулась.
– Э, э, типа, – возмутился Атасов, услыхав в ответ лязганье энергично задвигаемых засовов.
– Ну, типа, и дела, – пробормотал он и, закурив, двинул на общественный балкон.
Тем временем, Рыжая разбудила Эдика, и Атасова, в конце концов, впустили.
Под изумленными взглядами еще не вполне проснувшихся приятелей Атасов прошел на кухню и принялся молча мешать сразу несколько порций крепкого черного кофе.
– Тебя уже выпустили? – пробормотал Протасов, озвучив возникший у каждого вопрос. Атасов молча снял с плиты чайник, залил последовательно четыре кружки, а затем прикончил их, одну за другой. В продолжение этой сцены никто не проронил ни звука, так что она смахивала на немое кино. Приятели не знали, что сказать. Атасов же по утрам бывал нем, как рыба, до тех пор, пока не насасывался кофе. Все знали об этой его привычке, такой же неизменной, как приливы и отливы. Поскольку было весьма маловероятно, чтобы его напоили кофейком в камере, оставалось запастись терпением и ждать.
Расправившись с содержимым последней кружки, Атасов обернулся к приятелям. Выглядел он кошмарно, что, впрочем, неудивительно для человека, который накануне крепко выпил, а потом был не менее крепко избит.
– Ну, у тебя и рожа… – протянул Протасов. – Отрихтовали, блин, не по-детски, е-мое… – Принимая во внимание то обстоятельство, что Атасову досталось, что называется, на ровном месте, Валерию оставалось только предположить, что случится с его физиономией после того, как на запястьях окажутся наручники. Протасов представил, и содрогнулся.
– В общем, так, Бандура. У меня для тебя целых три, типа, известия. – Атасов похлопал по карманам в поисках сигарет. Андрей протянул пачку, щелчком выбив сигарету. – Они, вообще, типа, касаются всех нас, но, тебя – в первую очередь.
– Три? – переспросил Протасов.
– Три, типа. Одно плохое, второе, х-м, так себе, зато третье… – Атасов хотел улыбнуться разбитыми губами, и это ему, как ни странно, удалось. – Третьему я, признаться, и сам очень рад. Чертовски рад, если на чистоту.
– Начинай с хренового, – посоветовал Протасов. – Сначала хреновое, потом не сильно хреновое, потом…
– Но, сначала, – перебил Валерку Атасов, – у меня к вам вопрос, парни. Я не вижу Гримо, а это значит, что его здесь нет. Тогда где, спрашивается, мой пес?
– Блин, точно! – Протасов шлепнул себя по лбу. – А я, блин, думаю, чего в супе не хватает?!
– Саня, – Андрей понял, что пришел его черед отдуваться. – Я его потерял. Но, мы его найдем, обещаю.
– Как это, типа, потерял?
Бандура в двух словах поведал Атасову, как Гримо выскользнул из ошейника, когда им с Планшетовым пришлось сматываться от милиции. – Прямо там, во дворе. Он как рванет в кусты. Что было делать, Саня? Эти дебилы стрелять по нам начали. А потом, вообще, такое закрутилось, хочешь стой, а хочешь, падай! Мы только утром в город вернулись… Он, наверное, у тебя под домом крутится. Надо будет подъехать, забрать.
– Под домом Гримо не видать, – сказал Атасов, хмурясь.
– Ты там был?
– Угу, типа. За мной заехал Правилов. Вот я и попросил Олега Петровича подбросить меня домой. На КПИ. Я…
– За тобой заехал Правилов?! – перебил Протасов, тараща глаза, как актер из японского театра. При нынешнем положении вещей он бы предпочел держаться подальше от Олега Петровича. Впрочем, нарваться на полковника Украинского Валерке хотелось еще меньше.
– Ты не умеешь слушать, Протасов. А кто, по-твоему, еще, стал бы вытаскивать меня из камеры? Ты думаешь, это был Святой Дух? Впрочем, – Атасов выпустил дым в потолок, – подозреваю, что тут не обошлось без вмешательства Артема Павловича. Так мне, по крайней мере, намекнул, Правилов.
– Поришайло вынул тебя из-за решетки? – Протасов не мог поверить. – Но зачем?
– Вряд ли, типа, по душевной доброте.
