Расплата. Цена дружбы

растратил. В долгах, понимаете, как в шелках. Жена, опять же, бросила. Запутался полностью человек. Тут у кого хочешь, нервы сдадут. Недолга и руки на себя наложить, в его-то положении». Услыхав подобное откровение, Мила предпочла отвести глаза. На Вась-Вася ей было, в сущности, наплевать. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Вопрос состоял в том, каково ее место на шахматной доске, и кто будет перемещать фигуры. Статус разменной пешки категорически не устраивал Милу. Впрочем, как и статус ферзя, если тому грозит заклание.

* * *

Как только с делами в Сдербанке было покончено, Мила Сергеевна, распрощавшись с банкиршей, не спеша, вышла на улицу. Время стояло послеобеденное, было солнечно и довольно тепло. Легкий ветерок развевал полы ее элегантного плаща. Закурив, Мила стала выглядывать Бандуру, которому полагалось поджидать ее на стоянке. Так они договорились с утра. После нежданной негаданной встречи с Витряковым эта предосторожность представлялась совсем не лишней. Заметив свою красную «Мазду», Мила, улыбнувшись, поспешила через площадку к машине. Бандура, не спускавший глаз с крыльца, в свою очередь увидел госпожу Кларчук и распахнул дверь, чтобы выйти на встречу

– Люда! – позвал со ступенек Протасов. Он тоже не задержался в банке, совершенно не представляя, как быть с Ниной Григорьевной наедине. Банкиршу явно что-то мучило изнутри, это стало заметно даже Валерию, и он улизнул, от греха подальше. Тем более, что деньги все равно ушли. Протасов бегом догнал Милу. Бандура повалился обратно в салон, уповая только на тонированные стекла.

На счастье Бандуры, в планы госпожи Кларчук не входило нарушать инкогнито своего единственного защитника, каковым она по ошибке считала Андрея. Поэтому она взяла Протасова под локоть и увлекла подальше от «Мазды», к тротуару.

– Ну и денек, – бормотал Бандура, выглядывая из-за торпеды, словно окопавшийся солдат. – Прячусь тут, как крот.

За пол часа до появления Милы ему уже довелось нырять на сиденье. Причем, по самому неожиданному поводу. Двери Сдербанка распахнулись, и он сразу узнал Бонасюка. Сначала Андрей не поверил глазам.

– Вот так новость, ядрена вошь!

Тем более, что Вась-Вась напоминал привидение. Редкая шевелюра окончательно побелела, а под глазами залегли такие мешки, словно Бонасюк неделю не просыхал. Или его долго били по голове. Андрея так и подмывало рвануть к Вась-Васю, если бы не двое ребят, сильно смахивающих на милицейский конвой. Сопровождающие запихнули Бонасюка в «Волгу», и машина сразу рванула с места. Андрей приклеился к «Волге», как хвост. У него практически не оставалось сомнений, что Вась-Вася куда-то увозят менты. Каково же было его изумление, когда оперативная машина затормозила возле дома на Михайловской. Того самого, в котором он уже побывал в компании Милы Сергеевны. Бонасюка бесцеремонно вытащили из салона, и мигом затолкали в парадное. «Что же происходит, в самомделе? – ломал голову Андрей, наблюдая, как троица остановилась у знакомой двери. – Кто вы, и что задумали?» Стало совершенно очевидным, что он приоткрыл завесу какой-то тайны, темного дельца, к которому оказались причастны Мила и Бонасюк, и которое, скорее всего, как-то соотносилось с исчезновением Кристины. Поскольку штурмовать квартиру на Михайловской пока не представлялось возможным, Андрей развернул машину и, с максимальной скоростью вернулся к Сдербанку. Очень вовремя. Оттуда как раз вышла Мила, а через секунду Протасов.

* * *

– Ништяк? – громко спросил Протасов, подталкиваемый Милой, как теплоход портовым буксиром.

– Пока да, – еле слышно сказала Мила. Не то, чтобы ее терзали угрызения совести перед Валерием, которому по ее милости угрожал длительный тюремный срок. Просто она осознавала, что радоваться рано и вообще нечему.

– Надо, в натуре, обмыть, – продолжал разглагольствовать Протасов. – Посидим, блин, как люди. Ты чего, е-мое, такая кислая, а, Людка?

– Моя мама любила повторять, что торопиться следует не спеша.

– Пурга, – воскликнул Валерий, и в избытке чувств обнял женщину. – Мы с тобой, Людка, конкретное дельце провернули. Поехали, бахнем. Посидим, реально, как люди.

Мила его, казалась, не слышала:

– Если все пройдет гладко, и никто не станет играться деньгами, они упадут на счет Бонасюка в среду. Скорее к обеду, чем с утра.

– Как в среду? – испугался Протасов, буквально физически ощущая, как карманы почти что ломятся баксами, и сколько не трать, их один хрен много. В общем, он заранее потирал руки.

Мила аккуратно высвободилась из медвежьих объятий компаньона.

– Завтра 8-е марта. – Холодно пояснила Мила. Выходной день. Банки для клиентов закрыты.

– Вот, блин, – задохнулся Валерий. – А я не подумал, е-мое.

«Не удивительно», – поморщилась Мила. – Получается, раз 8-е выпадает, то деньги на счету у Бонасюка будут только в среду.

– Вот блин, – протянул Протасов. – Западло.

– Всю сумму надо как можно скорее превратить в наличные доллары. – Продолжала Мила Сергеевна. Собственно, так было договорено изначально.

– Само собой, Людка. А как быть с Полянским, е-мое? – фиктивные договора на поставку видеотехники были подписаны несчастным компьютерщиком после плодотворного общения с Близнецом.

– Забудь о Полянском, – отмахнулась Мила. – Он теперь никто.

– Ладно, – кивнул Протасов, не поспевая за компаньонкой мыслями.

– Получается, что снять деньги со счета Бонасюка я смогу утром в четверг…

– Логично, Людка.

«Господи, какая тупица». – Пока банк Бонасюка переведет такую большую сумму со своего корсчета на счет фирмы-однодневки, настанет пятница. Это еще лучший вариант. Обыкновенно банки придерживают крупные платежи. Это, как бы сказать, их хлеб.