– Это чепуха, детка. Пригнись! – Краем глаза он уловил несколько коротких вспышек у забора. Над крышей просвистели пули. Не успела Мила выполнить команду, как ускорение придавило ее к сиденью. Под визг резины «Мазда» понеслась прочь.
– Ну и гигроботы! – воскликнул Андрей, вращая рулем. – Чуть нас не укокошили!
Мила скупо улыбнулась определению «гигробот», вспомнив длиннющие очереди советских подростков, выстраивавшихся у касс, чтобы посмотреть полнометражный японский мультфильм «Корабль призрак».
Улица Январского восстания, прорезанная в склонах дендропарка, извиваясь, спускалась к реке. Дождь зарядил, как из ведра, и асфальт казался ненадежным. Андрей сбросил скорость. Вскоре они влились в поток автомобилей, следующих по Набережному шоссе.
– Фух. Кажется, оторвались, – сказал Андрей, собираясь перевести дух. Он рано радовался.
– Осторожно! – завопила Мила Сергеевна. Резко обернувшись, Бандура вначале не поверил глазам. С бульвара Дружбы народов, прямо по мокрым тротуарам и укрытым старым снегом клумбам несся темно- синий микроавтобус «Форд Аэростар». Очутившиеся на его пути прохожие прыгали в разные стороны, как пингвины от касатки. «Форд» подбрасывало на ухабах, машина рыскала по слякоти, но, к сожалению, не перевернулась.
– Е-мое, – пробормотал Андрей. – Ой ля-ля…
Преодолев короткую лестницу, и выбив бампером сноп искр, «Аэростар» очутился на набережной. Следующий от Речпорта трамвай заблокировал колеса, разразившись серией протестующих звонков. Сорванные с мест пассажиры покатились по вагону, как мячики. Одно короткое мгновение Андрей тешил себя надеждой, что кинетическая энергия увлечет микроавтобус в реку, но, широченные скаты и мастерство водителя удержали машину на дороге. Некоторое время «Форд» летел по встречной полосе. Это немедленно породило хаос. Старенький «Иж Комби» с забитым хламом времен «холодной» войны багажником протаранил новую «Ауди-100». Старье полетело в разные стороны осколками. Пассажиры столкнувшихся машин не успели опомниться, как в «Иж» врезался «Фиат». Его водитель даже н тормозил.
– Пристегнись! – бросил Андрей. Справа мелькали чугунные парапеты над водой.
Мы проживаем не в Америке, и, если рожденный в СССР водитель советует пассажиру пристегнуться, значит, дело табак. Едва Мила перепоясалась, «Мазда» вздрогнула от удара. Посыпались «стопы». «Аэростар» боднул легковушку в корму. Андрей чуть не выпустил руль. Машина вильнула, и несколько секунд неслась боком. Потом Бандура выправил положение. Стрелка датчика скорости подрагивала на отметке 170. Ездить так быстро Миле ни разу в жизни не доводилось. Она хотела залезть под сиденье, но ремень безопасности не пускал.
Как ни насиловал Бандура двигатель, оторваться они не могли. Под напором микроавтобуса легковушку опять развернуло влево. Андрей выкрутил руль. Впереди показался мост-метро, еле различимый из-за ливня. Налево и в гору уходила узкая брусчатка, напоминающая просеку.
– Держись! – крикнул Андрей. «Мазда» перелетела трамвайные колеи и устремилась на подъем, выплевывая из-под колес слякоть. «Форд» по инерции пронесся мимо, к мосту.
– Оторвались? – Мила оглянулась назад. Это были первые вразумительные слова, удавшиеся ей с начала погони. – Оторвались?!
– Сомневаюсь…
Как бы в подтверждение его опасений в нижней точке спуска замаячил хищный нос «Аэростара». «Форд» шел с включенными фарами, напоминая чудовище, убежать от которого – дохлый номер.
Руки Витрякова цепко держали баранку, подошва правой ноги давила акселератор с такой силой, будто тот был кадыком госпожи Кларчук. Лицо Лени превратилось в кошмарную маску. В оживший портрет Дориана Грея. Управляя микроавтобусом, он сопел, как зубр. Остальные бандиты благоразумно помалкивали, хорошо изучив нрав и повадки главаря и зная что выражение «попасть под горячую руку», не игра слов, когда неподалеку разъяренный Витряков. Справа от водителя сидел Шрам, с автоматической винтовкой на коленях. Недавняя драка добавила ему сходства с персонажами рассказов Лавкрафта,[49] хотя и до того он был, безусловно, хорош. Вменяемость Шрама находилась на уровне вменяемости Витрякова.
Кашкет, позади, неистово сжимал подлокотники. Из всей копании он один сохранял относительно здравый рассудок. Остававшаяся ясной часть сознания трубила тревогу. Кашкет опасался, что они вот-вот попадут в историю. Если уже не попали. Что устраивать гонки со стрельбой в центре столицы большая ошибка, тем более, для чужаков, которых сюда никто не звал. И что как только в дело ввяжется милиция, то и разговаривать никто не станет.
Кинг Конг лежал в грузовом отсеке, весь в крови, с закатившимися под покатый лоб глазами. Когда Шрам с Кашкетом грузили его в автобус, он, вроде, еще дышал. Теперь Кинг-Конг перекатывался от борта к борту, как полено.
– Перевернемся! – завопила Мила.
– Не должны! – откликнулся Андрей.
– Что, милитон поганый? Усрался?! – закричал Шрам.
– Замажь плевалку, б-дь на х…
Дистанция между машинами сократилась до полусотни метров. Они пронеслись мимо одноэтажных забегаловок, безлюдных в межсезонье. В самом конце Парковой аллеи Бандура заблокировал колеса. Дорога под прямым углом уходила налево, ныряя под Чертов мост. Треск рвущегося железа заглушил отчаянный визг резины. Висевший на хвосте «Аэростар» впечатался в «Мазду» на полном ходу. Бампера
