машин лопнули, как глиняные. Лонжероны «Мазды» не выдержали, корма выгнулась к земле. Замок багажника хрустнул, крышка распахнулась. Легковушку развернуло боком, и она поехала вдоль Петровской аллеи. Андрею даже не пришлось вращать рулем. «Форд» сбил несколько ограждающих столбиков и замер на самом краю обрыва. В момент аварии сзади донесся сильный глухой удар.
– Что это, б-дь на х… было? – Витряков вытер разбитые до крови губы.
– Это Кинг Конг… – доложил Кашкет, зажимая многострадальный нос. Сквозь ладони сочилась кровь – Башкой… по инерции… в переборку…
При экстренном торможении Кинг-Конг, как средневековый таран пересек салон грузового отсека и поразил теменем перегородку.
– Ого… – пробормотал Витряков, включая заднюю передачу. – А, ну, глянь, Кашкет, как он там?
Вскоре они были на Европейской площади. Справа, из-за лесистого холма, торчала верхушка исполинской дуги, возведенной при коммунистах в честь воссоединения Украины с Россией. Витряков, по невежеству, принял арку за забойный аттракцион вроде американских горок. «Вся моя жизнь, сраная американская горка», – пронеслось у него в голове. Впрочем, не время было отвлекаться по пустякам.
– Упустили! – застонал Витряков. Беглецов нигде не было видно. Вероятно, им удалось бы уйти, не приобрети некогда Мила Сергеевна машину, раскрашенную ярко, как «пожарная». Каждый поступок обладает эхом, только звучит оно не сразу, а так, что, иногда, не докопаешься.
– Вон они! – «Мазда» карабкалась в гору на противоположной стороне площади.
– Милиция! – завизжала Мила, очевидно, надеясь спастись в здании городского УВД.
– Не пойдет! – крикнул Бандура. – Они же безбашенные. Прямо на ступеньках пришьют!
На Большой Житомирской они застали оживленное движение. Витряков зацепил троллейбус, оцарапав борт. Бандура увеличил отрыв. Сразу за Львовской площадью он свернул в узкую улочку, змеившуюся вниз, к Подолу. И дал газу. Мила зажмурилась, в ожидании конца.
– Опять уходит! – надрывался Филимонов, просовывая винтовку в окно.
– Филя, не стреляй! – взмолился Кашкет. Шрам дал длинную очередь, но распахнутый багажник сбивал прицел. В нижней точке спуска дорогу преградил красный сигнал светофора. Бандура им, естественно, пренебрег, и это едва не обернулось катастрофой. Следовавший по главной дороге «ЗИЛ» наверняка бы раздавил легковушку, как клопа, не прояви его водитель молниеносную реакцию. «Мазда» проскочила, зацепив массивный бампер грузовика по касательной, и поплатившись задним крылом, порвавшимся с легкостью тряпки. Бандура сбросил ноги с педалей. Двигатель поперхнулся и заглох.
– Выжили?! – смерть прошла так близко, что взъерошила Миле прическу. Она висела в ремнях, как кукла.
– Не знаю, – сказал Андрей, вращая ключом зажигания и молотя по педали подачи топлива. Стартер надрывался, но мотор молчал.
Витряков, оглохший от учиненной Шрамом пальбы, в свою очередь с опозданием разглядел преградивший дорогу грузовик.
– Тормози! – завопил глазастый Кашкет. Витряков сорвал ручник. Шрам выронил винтовку, и она исчезла за бортом.
– Только не в бок! – крикнул Кашкет, заметив красные газовые баллоны в том месте, где у грузовиков обычно бензобаки. В считанных метрах от «ЗИЛа» Витряков разблокировал колеса и открыл дроссельную заслонку. Тахометр зашкалило, двигатель взвыл.
– Как ты это сделал?! – пролепетал Кашкет через мгновение.
– Где эти гады?! – Витряков не обращал на него внимания. – Где они, я спрашиваю?!
Он сзади, Леня! – подсказал Шрам.
– Чего ты ждешь?! – Мила схватила его за руку, оцарапав бицепс наманикюреными ногтями.
– Я?! – ошалел Андрей. Тачка не заводится, ты что, глухая?!
– Так сделай хоть что-то!
– Что?!
В корме «Аэростара» вспыхнула лампа заднего хода. Микроавтобус медленно попятился.
– Вот и все, – пробормотала Мила.
– Убей их, Шрам! – приказал Витряков. – Мочи козлов! Стреляй!
– Из пальца?!
Секунда, и машины стали борт в борт. Главные герои пожирали друг друга глазами. Мила перестала дышать. Бандура улыбался с мужеством отчаяния, физиономии пассажиров микроавтобуса изображали различные стадии плотоядной ненависти. Прочие, невольные участники сцены превратились в обыкновенных статистов.
Витряков рванул из-за пояса «Люггер». Промахнутся в такой близи сложно даже нарочно. Андрей на удачу крутанул стартер, уверенный, что в последний раз. И, даже удивился, услышав рокот мотора.
В следующие пять минут Шрам опорожнил четыре обоймы. Оставалось только поразиться, как ни одна пуля не попала в цель, если, конечно, не считать двух лопнувших стекол, что, в сложившихся обстоятельствах не было принципиально большим уроном.
– Спрячь ствол, косоглазый! – в конце концов обозлился Витряков.
