Сексот кагэбистский. Гнида.
– Что же мне ему передать? – пролепетала Инна, окончательно сбитая с толку.
– А что хочешь…
Правилов встал, прошелся к окну и принялся рассматривать облака, ползущие по небу, словно пожарные невидимыми лестницами.
– Олег Петрович, – Инна заговорила с шефом, как с душевнобольным, – давайте, я вам кофе сварю. А Владимиру Ульяновичу скажу, чтобы позже зашел.
– Кофе – это дело, – согласился Правилов, не оборачиваясь. – Две чашки, если тебя не затруднит.
– Да ну, что вы, Олег Петрович?! – смутилась Инна. – Конечно же. Сколько захотите.
Через десять минут, когда Инна вновь вошла в кабинет, Правилов от окна вернулся к столу.
– Олег Петрович, ваш кофе. – Инна поставила чашку перед шефом. Запах от чашки шел восхитительный. В чем-чем, а в приготовлении кофе по-турецки Инна себе равных не знала.
– Садись, – пригласил Олег Правилов. Инна немного смутилась.
– Садись, – повторил Правилов. – Побудь со мной. Немного. – Олег Петрович невесело усмехнулся. – Я тебя надолго не задержу.
Инна присела на самый краешек.
– Тебе который год? – неожиданно спросил Правилов.
– Двадцать четыре…
Правилов кивнул.
– Почти, как моя Лиличка. – Он уставился перед собой в стол.
– Ваша дочка?
– Помню, – сказал Правилов рассеянно, возвращаясь к недавним видениям, – помню бой под Гератом…
Инна в недоумении подняла брови.
– Снега тогда навалило, – пробормотал Правилов и стало непонятно, для Инны ли его рассказ. – Перевал закрыт. И душманы… приперли нас крепко. Вот так вот приперли, – добавил Правилов, касаясь большим и указательным пальцами кадыка. – Справа горы, снизу обрыв и река. Обочины заминированы. Под сугробами до мин не докопаешься. А наступить… наступить запросто можно. Метель, туман. Не видно ни рожна. Вертушки в непогоду не летают, а в таких хреновых условиях без поддержки с воздуху… Прижали нас, короче, к земле. Головные танки подожгли. Лупят с заранее пристрелянных позиций и ни туда, ни сюда. Хоть криком кричи. Носу из-под брони не высунешь. Бьют на выбор. И тут – Саня Бандура. Своей разведротой им во фланг ударил. – Правилов рубанул кулаком по воздуху. – В общем, крепко мы их посекли. Но и нам досталось на орехи. А если б не Саня… Много он тогда народу спас…
Инна глядела на Правилова во все глаза.
Я, вообще, тот день… хорошо помню. Морозный такой. Обжигающий. Солнечные блики на снежинках играют, горы такие белые стоят, что глазам больно. А сугробы вдоль дороги в копоти. Соляра смрадно горит… У Бандуры еще канистра спирта в БМД[59] сыскалась. Саня – запасливый был мужик. Очень, знаешь ли, кстати вышло.
Олег Петрович замолчал и потупился.
– Столько народу всегда вокруг было… – добавил Правилов почти шепотом. – Где они сейчас?..
К кофе никто из них не притронулся. Повисло тягостное молчание.
– Олег Петрович, – наконец, нарушила тишину Инна, – вам Артем Павлович звонил. Я сказала – вы вышли. Просил немедленно связаться. Как только появитесь.
– Проверяющие не уехали?
– Нет, Олег Петрович. Работают. В полный рост.
– Ну, Бог в помощь, – махнул Правилов с безразличием, – авось, чего и выкопают.
– Я им сказала, что вы попозже их примете.
– Правильно сказала. – Правилов протянул Инне бумажку в половину тетрадного листка. Инна разглядела парочку надписей, сделанных твердой рукой Правилова. Печатными буквами. Одна в одну.
– Координаты моего хорошего знакомого, – сухо пояснил Правилов, избегая встревоженных глаз секретарши. – Действительно хорошего. На которого можно положиться. Он тебе с работой поможет. Я его предупредил уже, что ты завтра позвонить, и подъедешь… Ясно?
– С работой?..
– И последнее, – проигнорировал ее изумление Правилов. – Как, ты говоришь, ту женщину звали?
Инна наморщила лоб:
– Комиссарова… по-моему… Елена Борисовна. У меня записано… Если надо, то я сейчас погляжу.
– Успеешь, – Правилов удержал секретаршу жестом. В уточнении не было надобности. – Нет надобности, – сказал Правилов. – Сколько она у нас потеряла?
– Я не знаю, – отвечала Инна. – Надо поглядеть… У нее машина после мужа оставалась. И гараж. Кирпичный, говорит. На улице Закревского. Это, кажется, на Троещине.
Правилов прошагал к сейфу и выудил оттуда толстую пачку американских долларов в черно-желтой
