СССР: логика истории.

способом производства. Безусловно, в силу планового характера экономики и централизованного управления народным хозяйством влияние государственных административных органов на жизнь общества было исключительно большим, однако, это обстоятельство не могло коренным образом изменить классовую структуру советского общества и привести к образованию нового класса, состоящего из высших государственных служащих. Наличие слоя номенклатурных работников нельзя признать в качестве фактора, определившего “лицо” советского социализма.

Представители бюрократии не владели средствами производства. Не существовало никаких законов, закреплявших особое отношение номенклатуры к управляемым ею объектам (подобные законы появились только после начала акционирования и приватизации). Советская бюрократия в массе своей жила на трудовые доходы, а не за счет присвоения результатов чужого труда: какие привилегии имел высокопоставленный совслужащий, кроме относительно высокого (по представлениям “застойных” времен) жалования и доступа к цековскому распределителю? Государственная собственность в СССР эксплуатировалась, пусть не всегда эффективно, в интересах всего общества, а не отдельных его слоев, и ее владельцем действительно был весь (именно весь!) советский народ. Свобода действий советской бюрократии ограничивалась законами, ведомственными и должностными инструкциями. Номенклатура возвышалась над народом, но одновременно и служила ему. Поэтому бюрократия не может рассматриваться в качестве особого класса, и все попытки противопоставить интересы советского управленческого слоя интересам остальных трудящихся несостоятельны. Лишь с началом приватизации у высшего слоя бывших советских управляющих появились свои специфические экономические и политические интересы, и только политика буржуазных реформ превратила часть их в новый эксплуататорский класс.

Привычное название “социализм” также не отражает сути советского общества. Основные черты существовавшего в СССР способа производства были предопределены в далеком 1875 году, когда Маркс на двух страницах своей работы “Критика Готской программы” дал описание основных признаков социализма, вопреки собственному правилу избегать практических рекомендаций, не вытекающих непосредственно из анализа современного ему капитализма. Между тем капитализм XIX века мог предоставить ему слишком мало информации о конкретных чертах будущего посткапиталистического общества. Маркс не располагал известными теперь нам сведениями об эволюции капитализма в последние 120 лет и, главное, о характере проявленной им в этот период тенденции развития.

Находясь в условиях недостатка информации, но вынужденный, между тем, определить свою позицию, Маркс пришел к выводу, что на смену одряхлевшему капитализму после относительно кратковременного переходного периода придет непосредственно коммунизм с его общенародной собственностью на средства производства, отсутствием частной собственности, классов и товарно- денежных отношений, планомерной организацией производства. Вместе с тем в последующих главах этой книги будет показано, что из анализа современного капитализма отнюдь логически не вытекает необходимость обобществления средств производства именно в общенародной форме. При столь оптимистическом взгляде на развитие событий К. Маркс, естественно, не уделил того внимания упомянутому выше “относительно кратковременному переходному периоду”, позже получившему название “социализм”, которого он заслуживал. Как следствие, социализму было отказано в праве считаться особой общественно-экономической формацией, равной по статусу капитализму и коммунизму.

В “Критике Готской программы” Маркс представил социализм как неполный коммунизм, его первую фазу. Это дало ему основание связать социализм с той же общенародной формой собственности, что и коммунизм. Следующие поколения революционеров не ставили под сомнение этот вывод. Правда, В. И. Ленин в самом конце жизни стал склоняться к ревизии этого положения, но идея, заложенная в его кооперативном плане, не была понята и принята его преемниками. Вот так и получилось, что обобществление средств производства в нашей стране после Октябрьской революции было осуществлено в общенародной форме, и именно этот вид собственности был положен в основу существовавшего в СССР способа производства.

Н о общность одного из главных признаков — формы собственности на средства производства означает близость или даже тождественность советского “социалистического” и коммунистического способов производства. Карл Маркс, объединив социализм и коммунизм в единую общественно- экономическую формацию, указал на единственное существенное их различие — способ распределения. Однако в СССР так и не удалось полностью реализовать принцип распределения в соответствии с количеством и качеством труда. Этого и не могло произойти при господстве общенародной собственности. Главный принцип, характеризующий социалистический способ производства, так и не был воплощен в жизнь. Поэтому, несмотря на то, что мы считали и называли свое общество социалистическим, с научной точки зрения фактически оно не являлось таковым.

Таким образом, не только общность формы собственности, но и способ распределения сближает советский “социалистический” и коммунистический способы производства. Действительно, так и не изжитая уравниловка представляет собой, пожалуй, самое яркое свидетельство существования в Советском Союзе псевдокоммунисгического общества: уравнительное — в той или иной степени распределение является естественным следствием любой попытки воплотить на практике коммунистические принципы организации производства и общества, если уровень развития производительных сил недостаточен для осуществления распределения по потребности. Не случайно уравнительное распределение лежало в основе как первобытнообщинного общества, так и многочисленных социальных проектов, выдвигавшихся коммунистами-утопистами до Маркса.

Показательна также история становления советского способа производства. Последовательное воплощение в жизнь большевиками рекомендаций Маркса привело к установлению в России режима военного коммунизма, и название в данном случае абсолютно точно отражает сущность. В свою очередь, социализм советского типа по всем основным признакам совпадал с военным коммунизмом, поскольку их общим первоисточником была “Критика Готской программы”. В предыдущих главах приведено достаточно доказательств этому.

Итак, и теоретический анализ, и практические данные подтверждают существование в СССР коммунистического способа производства. Именно его принципы (считая их социалистическими) мы с упорством, достойным лучшего применения, пытались утвердить в течение всего периода существования СССР.

Но этот “коммунизм”, конечно, имеет мало общего с подлинным коммунизмом, описанным К. Марксом в его трудах. Дело в том, что переход к истинно коммунистическому способу производства возможен только при качественно более высоком, чем современный, уровне развития производительных сил общества. Высочайший уровень производства представляет собой необходимое условие существования коммунистической формации. Он позволяет создать материальные предпосылки для ликвидации классов, различий между умственным и физическим трудом, городом и деревней, для формирования отношения к труду, как потребности здорового организма, для обеспечения расцвета духовности и реализации принципа “от каждого — по способности, каждому — по потребности”. Коммунистическому способу производства естественным образом соответствует общенародная форма собственности, которая является достаточным условием его осуществления. Таким образом, господство в СССР общенародной собственности на средства производства при неадекватном уровне развития производительных сил означало реализацию достаточного для существования коммунистического способа производства условия, но при отсутствии необходимого условия.

КПСС своей практикой “опровергла” Маркса, считавшего, что “новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества”[107]. Вопреки этому авторитетному мнению КПСС настойчиво пыталась привить нашему обществу коммунистические производственные отношения, несмотря на отсутствие соответствующей им материальной базы.

Но если наш коммунизм не являлся истинным (в понимании Маркса) коммунизмом, то каким же он был? Его нельзя назвать утопическим, так как утопия представляет собой не науку, а идеальное умозрительное представление о “совершенном” обществе, тогда как устройство советского общества было основано пусть на извращенной, но научной теории. Определение “казарменный коммунизм также не подходит. Автор этого термина К. Маркс использовал его для обозначения предлагаемой анархистами, в частности Бакуниным, модели посткапиталистического общества, для которой была характерна